– Это же не только моя тайна. Я тут с Виталькой пообщался. Он тоже готов подключиться.

– Когда деньгами запахло, вы все готовы, – укоризненно сказал ему.

– Виталька предложил и тебя включить в учредители. Ты согласен?

– А то! – решительно согласился с предложением товарищей, – А остальных?

– А они здесь причем? С ними заключим боковички и кинем, – предложил Саша.

– Вы что, сговорились, жертвы социализма, коммунисты хреновы?! Я вам кину! – возмутился я.

– Может, и не кинем, – спокойно продолжил Саша, – Решим на собрании, – закончил он деловую часть нашего разговора.

Вскоре мы собрались на квартире у Виталия в Медведково. Сбор, правда, намечался совсем по другому поводу. Собрались те выпускники училища, которые не смогли попасть на нашу традиционную зимнюю встречу.

Летом, как правило, собиралось человек пять-шесть, а не пятнадцать-двадцать, как зимой. А потому в тот раз выбрали квартиру Виталия, а не ресторан, как обычно.

Мы с Сашей пришли чуть раньше, чтобы успеть решить наши проблемы до прихода остальных однокашников.

– Я поговорил с Демой, – начал Виталий, – Он не против твоей доли в товариществе. Правда, оформить документы сможем, когда соберемся все вместе. Когда это будет, пока неизвестно. И еще. Дема рекомендовал нам избрать генеральным директором тебя. Мы с Сашей не возражаем, так что считай, с сегодняшнего дня ты наш генеральный. Все документы товарищества и печать у Саши. В ближайшее время он все тебе передаст. Ну, и сразу начнем сахарное дело, – закончил он наше короткое собрание и радостно потер руки.

Все это время Саша сидел молча и ни разу не возразил. Мы договорились о контактах и перешли к празднованию нашей встречи, тем более, начали собираться наши товарищи.

Так я впервые был избран генеральным директором фирмы, которая существовала лишь на бумаге. Теперь именно мне предстояло организовать ее работу и провести первую финансовую операцию.

Забросив все дела, с головой погрузился в незнакомый мир коммерческой деятельности и к очередной встрече в Политехническом музее был готов вести переговоры на равных. Начал с того, что объявил свой новый статус.

Сразу же отметил, что это внесло некое замешательство в стан “продавца”. А когда попросил показать документы на товар, совсем удивили:

– Сахар это сахар. Какие там документы? – заявил “главарь”.

– Как минимум, сертификат и коносамент, – ответил ему, – Если этих документов у вас нет, какие вы продавцы.

Совещание тут же перенесли на следующий день.

– Афанасич, что ты там выдумал с какими-то документами? – спросил Рабкин, – Так нам и сахара не дадут. Плакали наши денежки.

– Виктор Семенович, а ты видел тот сахар? Откуда ты узнаешь, есть он или нет, если не увидишь документов. А если подведем покупателя, плакать будут не только наши денежки. Нам самим не поздоровится, – пояснил возмущенному переносом совещания Виктору Семеновичу.

На следующий день нам показали ксерокопии каких-то документов, в которых был лишь второстепенный текст, но закрашены все коммерческие сведения.

– Читайте, раз хотели, – с усмешкой сказал один из “продавцов”, – Если, конечно, что поймете, – добавил он пренебрежительным тоном.

– Да тут все на иностранном, – возмутился Рабкин, – А у вас перевода нет?

– Нет, – ухмыльнулся “главарь”.

– А где подлинники? – спросил я главного продавца, обнаружив в представленных бумагах лишь стандартный текст подобных документов.

– Там, где им положено, в сейфе, – ответил главный, – Что будем делать дальше, товарищ генеральный директор? – насмешливо спросил он.

– Предлагаю заключить договор комиссии, и можно работать с покупателем, – предложил ему.

– Какой договор? Приглашай покупателя, мы сами будем с ним договариваться, – выдвинул он свои требования. Я, разумеется, не согласился.

После долгих дебатов договорились, что завтра мы приведем покупателя с документами и печатью. Все договоры оформим одновременно. А перед подписанием документов нам покажут подлинники.

Вернувшись на работу, подготовил тексты всех договоров, в которые оставалось лишь внести реквизиты.

На следующий день у Политехнического музея было столпотворение.

– Что это? – удивились мы с Рабкиным, завидев у нашего подъезда огромную толпу.

– Покупатели, – ответил довольный Шацило, который тут же познакомил меня с секретарем райкома партии, организовавшим этот грандиозный сбор, на который были приглашены директора всех баз и крупных торговых точек целого московского района.

– Что это? – с ужасом посмотрел на толпу и главный продавец, которого я пригласил, чтобы продемонстрировать нашу готовность к началу работы, – Где мы их разместим? Что делать, Афанасич? – запаниковал он после того, как я, в свою очередь, познакомил его с секретарем райкома.

– Подлинники на месте? – спросил его.

– Прибудут с минуты на минуту.

Я тут же организовал очередь и через полчаса у меня был готов полный список покупателей с их реквизитами.

– А печати у всех есть? – спросил главный, который по-прежнему был в состоянии прострации.

– У всех, – ответил ему, заметив, что к нам уже пробираются Саша и Виталий, которые должны были принести нашу печать, – Где подлинники? – снова спросил главного.

– Давно должны быть на месте. Сейчас позвоню, – пошел он к телефону, – Будут часа через три, – неожиданно объявил он, – Что будем делать?

– По-моему надо объяснить ситуацию людям, извиниться и распустить. Все их данные у меня есть. Можно готовить договоры. Как только увидим ваши документы, будем приглашать покупателей по одиночке, – предложил ему.

– Хорошо, Афанасич, только ты выступи сам, – попросил главный.

Вскоре у Политехнического стало тихо. Остались лишь “продавцы”, да я с Рабкиным и Бондарем. Через три часа стало ясно, что подлинников мы сегодня не увидим.

– Приезжайте завтра к московской мэрии. Мы покажем документы там, – предложил главный после очередного звонка, – А пока давайте список покупателей, мы начнем готовить договоры.

– Список останется у меня. Тексты договоров готовы. Внести туда реквизиты не проблема. До завтра, – распрощался я с главным.

– Ну и ну, – продолжал удивляться Рабкин, – Оказывается, не все так просто.

– А ты думал, тебе сто тысяч рублей преподнесут на блюдечке с голубой каемочкой? – ответил ему, – Саша, давай печать. Тебе завтра можно не приезжать, – обратился к Бондарю.

– Да нет. Я лучше приеду. И печать пусть пока останется у меня, – неожиданно заявил тот. Я не ответил, чтобы избежать наших объяснений при Рабкине, хотя отметил, как удивленно посмотрел на него Виктор Семенович.

Мы договорились о времени завтрашней встречи и уже собирались, было, разойтись, как Саша удивил еще больше:

– Знаешь, Толик, я подумал, лучше, если директором буду я, – вдруг выдал он.

– Так. Интересная постановка вопроса, – изумился я, – Это ты сам так решил, или посоветовался с ребятами? – спросил его.

– Пока сам. Но, постараюсь их убедить. А тебе предлагаю должность главного бухгалтера, – подсластил он пилюлю.

Я молча развернулся и быстро пошел прочь от самопровозглашенного директора. Вскоре меня нагнал Рабкин.

– Ну, Афанасич, а ты говорил друг. Вот они, денежки, что делают. Как почуял, что близко, сразу по-другому запел. А кто это организовал? Да мы с Шацилой сегодня только поражались, как ты лихо провел это сборище. Шацило даже удивился, откуда ты все знаешь, – успокаивал меня Виктор Семенович. А у меня на душе было темно, как в пасмурный день.

“Типичная золотая лихорадка. Вот ты снова проявился, бывший друг. Спекся на сахарной лихорадке. Куда тебе до золотой”, – неожиданно для Рабкина рассмеялся я.

На следующий день не поехал в мэрию, как договаривались. Зачем? Интуиция подсказывала, что и там документы не покажут, разумеется, если они вообще существуют. А вот к новоявленному директору наверняка появятся вопросы. И главный из них – о списке покупателей. Я уже не сомневался в статусе “продавцов воздуха” из Политехнического музея. Интересно бы узнать статус чиновников из мэрии, хотя сомнительно, чтобы это заведение вдруг взялось торговать сахаром.