Грейс поспешила пройти к жилым помещениям монастыря. На полпути коридор внезапно осветился множеством настенных ламп. Наконец-то восстановили электроснабжение.
Она торопливо вошла в келью первого монаха, которого намеревалась допросить. Тот скоро появился и вздрогнул, увидев в келье женщину с длинными каштановыми волосами, напоминавшую ему красавиц, изображенных Боттичелли, которыми он иногда втайне любовался. Она стояла, прислонившись ягодицами к его столу и скрестив руки на груди, а ее ореховые глаза обволакивали его немым ожиданием.
– Кто… кто вы? – пробормотал брат Логан с ошарашенным видом, отчего его худое лицо показалось еще более осунувшимся.
– Инспектор Грейс Кемпбелл из полиции Глазго. Закройте дверь, пожалуйста.
Грейс не сводила глаз со свидетеля, продолжая давить на него и не давая опомниться.
– Уже? Я полагал, что…
– Присаживайтесь…
Длинный монах с негнущейся спиной опустился на стул, который Грейс поставила на середину комнаты. Она обошла его, заперла дверь на ключ, затем встала в углу кельи и, глядя на него сверху вниз, засыпала вопросами:
– Мне известно, что это вы обнаружили тело. Вы к нему прикасались?
– Нет… – ответил брат Логан, грызя ноготь, потом принялся за другой.
Грейс расстегнула парку и откинула полу куртки, чтобы показать кобуру с пистолетом.
Монах выпучил испуганные глаза:
– Я ничего не делал, клянусь вам Господом нашим.
Молодая женщина подошла к кровати и откинула одеяло:
– А это? Чья это кровь?
Брат Логан прикусил пересохшую губу и стал терзать зубами очередной ноготь.
– Кровь Антона, не так ли? – наседала Грейс, поймав бегающий взгляд подозреваемого. – Антона, которого вы убили из зависти, потому что все считали его лучшим копиистом из всех, каких знал этот древний монастырь…
– Что? Нет, нет!
Монах вскочил рывком и бросился к своему шкафу, одновременно шаря в кармане рясы. Грейс выхватила пистолет и направила на него:
– Не двигаться!
– Я… я просто хочу кое-что вам показать, – ответил брат Логан, застыв на месте.
– Отойдите назад. Я найду за вас.
Монах подчинился и протянул ей маленький ключ:
– В шкатулке за моей одеждой…
– Сядьте.
Грейс на ощупь открыла шкатулку, не сводя глаз с мужчины, снова севшего на стул.
Ее защищенные перчатками руки ощупали внутренность ларчика и коснулись чего-то имеющего форму рукоятки. Она вынула предмет.
– Вот откуда кровь, – проронил брат Логан, вытянув вперед свою длинную шею и обхватив голову руками.
С конца рукоятки, которую держала в руке Грейс, свисали полоски кожи, заканчивавшиеся металлическими шариками, усеянными шипами.
– Зачем вы это делаете? – спросила она.
– Некоторые запретные мысли засыпают лишь в опьянении боли, инспектор…
– Какие мысли?
– Те, в которых не пристало признаваться особе женского пола. Послушайте, да, я завидовал Антону, да, ненавидел его за талант, да, я использовал это орудие, но лишь против себя, чтобы наказать себя за свою посредственность.
Грейс секунду постояла молча, одновременно разочарованная своей неудачей и охваченная жалостью к этому человеку. Потом положила плеть на стол.
– Оставайтесь здесь. Я знаю наизусть местоположение каждого предмета. Если вы тронете что бы то ни было, это будет расценено как преднамеренная попытка помешать следствию.
Она собиралась покинуть келью, но вдруг обернулась.
– Ответьте мне на последний вопрос: сколько ряс имеет каждый монах?
Брат Логан, казалось, был сбит с толку.
– Э-э-э… у каждого из нас их по три, а что?
Грейс пожала плечами, закрыла за собой дверь и, сделав несколько шагов, без предупреждения вошла в келью брата Колина.
Монах молился, стоя на коленях перед витражом в окне. Он резко обернулся и уставился на нее маленькими глазами, блестящими от страха и вызова. Она заперла за собой дверь, назвала свое имя и должность и прислонилась к двери, скрестив руки на груди. Не говоря ни слова, она велела молодому человеку подняться и сесть на стул. Он шмыгнул носом, поскреб затылок и, сутулясь, сел, бормоча:
– Я знал, что слу… чилось что-то нехорошее… Я знал.
– Откуда вы это знали?
– А? Нет, я чувствовал, вот так.
– И когда у вас появилось это предчувствие? Вы знали, что Антону угрожает опасность?
– Нет, нет… я этого не говорил. У меня было ощущение. Я… я иногда заранее угадываю события.
Грейс плотнее прижалась спиной к двери.
– Вы хорошо знали жильца монастыря Антона?
Монах покачал головой.
– Что вы о нем знали?
– Он разговаривал в основном с… с бра… братом Арчибальдом и аббатом. Я был для него недостаточно умным.
– Стало быть, Арчибальд и аббат были дружны с Антоном?
– Во всяком случае, оба они по много часов проводили в келье жи… жиль… жильца, и я себя спрашиваю, что они там делали, – ответил он, воздев глаза к небу, словно ища одобрения Бога.
– А вы ощущали себя изгоем, не принятым в их общество?
Монах хохотнул, но ничего не ответил.
– Вы чувствовали, что после появления Антона ваши братья стали вас меньше уважать?
– Я отлично понимаю, что вы пытаетесь заставить меня сказать. Я не так глуп, каким кажусь, даже несмотря на то, что за… икаюсь. Так вот вам правда: я никого не убивал, н… но не собираюсь оплакивать смерть это… этого человека.
Грейс оттолкнулась от стены и направлась к шкафу, который открыла под настороженным взглядом своего собеседника.
– Брат Колин, у вас единственного из всех монахов в шкафу только одна сменная ряса. У всех остальных их по две. Не могли бы вы мне объяснить, где находится третья?
– Вы… что, мне мать или кто?
– Нет, не мать. Намного хуже, – ответила она.
Монах с вызывающим видом вскинул голову.
– О… она… в… в… в сти… стирке.
Грейс напряглась, заметив усиление его заикания.
– В стирке? Однако сегодня четверг, а согласно строгому распорядку жизни монастыря, днем стирки является вторник… Может быть, вам срочно понадобилось уничтожить какое-то пятно?
Монах лихорадочно почесал затылок. Его ноги дрожали.
– Вы можете дать объяснение этому факту? – настаивала Грейс голосом, внезапно ставшим холодным, почти презрительным, которым она обращалась к подозреваемым.
– Я… я…
Брат Колин не закончил фразу. Он вскочил на ноги, швырнул в Грейс стул и выпрыгнул из окна своей кельи в оглушительном звоне разбивающегося витража.
8
Через разбитое стекло в комнату ворвался ветер, хлестнувший Грейс по лицу и вздыбивший в вихре страницы открытой на столе Библии. В спешке монах не успел прицелиться, и Грейс увернулась от стула. Она вскочила на стол и за стеной возобновившегося ливня угадала силуэт человека, бегущего к морю.
Она тоже выпрыгнула из окна, находившегося в метре над землей. Из-за недостатка тренировки приземление получилось не слишком удачным. Она поскользнулась на размокшей почве и уткнулась лицом в грязь, почувствовав во рту вкус земли, но тут же вскочила на ноги и бросилась в погоню, выхватывая на бегу оружие.
– Стой! – приказала она.
Но монах убежал уже слишком далеко, а голос молодой женщины заглушался шумом дождя. Ее охватила паника: внизу поросшего травой склона она различила белесое острие верхушки скалы. И брат Колин бежал прямо к нему.
Она сделала предупредительный выстрел в воздух. Монах обернулся, его ряса хлопала на ветру. Он снова побежал, держась за ногу и прихрамывая – вероятно, при прыжке порезался осколком стекла.
Вид приближающейся скалы усилил страх Грейс, и она прибавила скорости, крича так, что едва не разрывались легкие:
– Не делайте этого!
Она не успеет. Сейчас он прыгнет и разобьется о скалы. На мгновение фигура монаха, очерчиваемая серыми линиями дождевых струй, замерла на краю пропасти. Затем наклонилась вперед.
Вспомнив далекие уроки катехизиса, Грейс из всех сил закричала, надеясь, что последние усилия позволили ей приблизиться на достаточное расстояние, чтобы быть услышанной:
