Брага пожал плечами, на его лице появилась тень.

— Он жив, и доктора говорят, что с ним все будет нормально. Но он до сих пор в реанимации. — Его глаза заблестели — Это мой брат.

Это немного развеяло ее настороженность. Очевидно, он заботился о брате. Кейт кивнула, по-настоящему сочувствуя ему.

— Я так и думала. У вас есть схожая черта. Черные волосы.

Улыбка тронула его губы, осветив лицо, и Том, признавая сей факт, кивнул.

— Что и приводит меня к другой причине, по которой мы здесь. Вы не возражаете, если мы зададим пару вопросов?

Захваченная врасплох, Кейт почувствовала, как на лице застывает маска. Сердце пропустило удар. Живот свело. От всей души надеясь, что еще не поздно, она постаралась не выдать своего мгновенного, инстинктивного отрицания.

— Я уже давала показания вчера. Полицейские приходили ко мне домой. — Господи, она была так разбита вчера, что сейчас даже не может вспомнить, что говорила им. Грузовичок телевизионщиков был только первым в волне СМИ, наплывшей на ее дом. Они стучали и звонили в дверь, не прекращая, пока один из той пары полицейских, которые прибыли, чтобы взять ее показания, не приказал им уйти отсюда.

К тому времени, как она дала свои показания и проводила копов до двери, ее двор превратился в море из репортеров, камер, зонтиков и спутниковых грузовичков, десятки вспышек ослепили ее, как только она вышла на крыльцо.

— Кейт, правда ли, что вы убили своего захватчика из его же пистолета?

— Кейт, думали ли вы что сейчас умрете?

— Кейт, расскажите нам об этом тяжелом испытании.

— Мисс Уайт, как вы себя чувствуете?

— Мисс Уайт, что вам говорил Родригез?

— Кейт, посмотри сюда!!

Она в ужасе посмотрела на толпу и ответила:

— Мне нечего сказать, — и когда репортер сунул микрофон ей в лицо, отступила назад, в дом, и захлопнула дверь у них перед носом, тщательно ее закрыв. Через дверь она услышала, как полицейские выкрикивают требования освободить территорию. Когда же они неохотно повиновались, телефоны стали просто разрываться. Все внутренности свились в один огромный гордиев узел. Стиснув зубы, она отключила звук и на стационарном и на мобильном телефонах, а затем прошла по всему дому, методично закрывая все шторы, и проверяя закрыты ли двери и окна. Она закончила комнатой Бена, где он читал, лежа в кровати. По привычке, она включила лампу возле его кровати — он всегда читал, по ее определению, в темноте — и он оторвался от книги ровно настолько, чтобы взглянуть на нее.

— Мам что это за люди снаружи? Ты правда кого-то застрелила сегодня? Его огромные глаза, наполнились интересом и — без сомнения — восторгом — при мысли о том, что его мать может сделать что-то подобное. Ясно, что все это волнение оторвало его от книги, и он выглянул в окно. Конечно же, он слышал вопросы, которые они выкрикивали.

Ее сердце упало.

— Нет, — сказала Кейт, потому что не могла лгать ему в чем-то таком важном, потому что не хотела, чтобы жестокость и мать у него стояли на одной планке, потому что не хотела такого жизненного опыта для него. Но потом, поняла что она должна, что если кто-нибудь спросит его, он скажет:

— Мама сказала, что она никого не убивала — и поменяла ответ на «да».

А потом глаза ребенка стали еще шире, он вытянулся на подушках, уставившись на нее, она села рядом и рассказала ему всю историю. Частично. Со множеством исправлений.

То же, что она собиралась рассказать этим парням. То, что она сделала официальной версией и дала в показаниях.

Правда — большая часть ее истории была абсолютной правдой. Потому что как бы там ни было, она оказалась жертвой. Ей нечего прятать. За исключением конца... и начала.

От этой мысли сердце забилось еще быстрее.

— Это не займет много времени. — Брага правильно истолковал ее колебания как нежелание, но неправильно понял причины.

Она боролась с потребностью сглотнуть. Ее руки — проклятая вещь, выдающая с головой — сжались на талии, а она даже не подозревала об этом. А теперь, когда она об этом знает, отдергивать их нельзя. Это тоже будет выдавать ее нервозность.

К счастью, Брага смотрел ей в лицо, а не на руки. Как бы случайно, она позволила рукам упасть так, чтобы кончики пальцев просто лежали на столе.

— В моем заявлении все сказано, — попыталась она еще раз.

— Я прочитал его сегодня утром. Но есть несколько вещей, которые я хотел бы уточнить — пока они еще свежи в вашей памяти.

— Вам это ни капли не повредит, слово скаута, — уверил ее Фишбэк с очаровательной улыбкой. Он вытащил ближайший гостевой стул. Металлические ножки проскользили по паркету со скребущим звуком. — Не возражаете, если мы присядем?

Собственно, он уже садился.

— Конечно нет, присаживайтесь, — ответила Кейт, как будто у нее был какой-то выбор. Брага тоже сел и достал небольшой блокнот и ручку из кармана куртки. Она опустилась в свое кресло, посмотрев на них через стол, прекрасно понимая, что он сейчас читает написанные примечания. Примечания, несомненно выписанные из ее показаний.

— После того, как Родригез толкнул вас в коридор для преступников, вы больше никого не видели?

Кейт потребовались все силы, чтобы удержать лезущие на лоб глаза. Они знают о Марио. Это была первая, немедленная мысль. Она вся похолодела. Пульс просто понесся. Желудок стиснула огромная невидимая рука. Затем она вспомнила брата Тома, другого упавшего помощника и еще одного, в коридоре. Конечно же, Брага имел ввиду их. Она стала крутить ручку пальцами, чтобы скрыть свое облегчение.

— Помимо Родригеза, вы имеете ввиду? — Ее голос был на удивление твердым, хотя после той секундной мысли во рту пересохло как в Сахаре. Она гордилась, что смогла сделать правильное выражение лица: немного болезненного воспоминания, немного любопытства, не более.

— Помимо Родригеза, — согласился Брага.

— Три мужчины лежали на полу в одной из камер. Я видела их только мельком. Двое из них были помощниками — один — ваш брат, хотя тогда я не знала об этом — и один, одетый в оранжевый комбинезон, так что я предположила, что это заключенный. Я...Я тогда подумала, что они все мертвы. — Быстрое видение этой картины, сделало небольшой надлом в голосе абсолютно реальным.

Он кивнул и записал что-то в блокнот. Фишбэк, как видела Кейт, смотрел через стол. Быстрый, сочувствующий взгляд подтвердил, что ей в вину ничего не вменялось. Так же как и файл Марио, висевший у нее на компьютере, не видели. Ее ноутбук был открыт, но стоял в ждущем режиме, да и в любом случае, с его места он ничего бы не увидел. Телефон, кипы файлов и корреспонденции, парочка пластиковых коробок с компьютерными дисками, несколько книжек, конструкция из бумаги (ее сделал Бен, предполагалось, что это собака) — полная ручек и карандашей, на столе прибрано. Она старалась не оглядываться, но прекрасно знала, что они там видят: большие коричневые папки с файлами на верхней полке, книги и скоросшиватели, документы и большая ракушка, которую они с Беном нашли, когда гуляли по берегу.

Обе папки с файлами были закрыты, на них наклеено несколько желтых марок. На одной из них стоял факс. Ее календарь, стоящий с другой стороны от папок с файлами, пришпиленный двумя магнитами в виде собачек Скотти, которых подарил Бен на прошлый День Матери, показывал, что сегодня у нее нет никаких встреч. Она была слишком адвокатом, чтобы записать хоть что-нибудь, что могло бы использоваться против нее. Она была абсолютно уверена, что нет никаких следов пребывания Марио в помещении. Она просто тихо вздохнула с облегчением, когда ее взгляд снова упал на Брагу. Он смотрел на ее руки. Она все еще крутила ручку. Понадобилось все ее самообладание, чтобы не сжать руки в кулаки, позволив ручке упасть. Вместо этого она аккуратно положила ручку на стол, и сложила руки перед собой, переплетя пальцы так, чтобы они не могли выдать ничего больше.

Он ведь никак не мог знать, что ладони потные.

— Итак, как получилось, что вы «увидели мельком» что было внутри камеры? — спросил Брага.