- А гости на что? - спросил Моня. - Гости хоть на свадьбе, хоть на 'Дне открытых дверей' у политической партии просто обязаны поскандалить, а ещё лучше подраться.

  - Уж коли мы намерены внедриться в НПБУ, то наша активность на 'Дне открытых дверей' должна быть мирной и конструктивной, - предостерёг я товарищей от намерений вести себя на этом мероприятии, как на свадьбе.

  ...Все рассуждения выступающих членов НПБУ в чинах сводились к одному - надо сделать хорошо нашему исстрадавшемуся народу. Большая часть в этих рассуждениях - горькие сетования об исстрадавшемся народе. О том, как сделать ему хорошо - об этом пока как-то рыхло, неубедительно, но можно было понять, что без силовых, без большевистских методов сделать наш народ счастливым едва ли получится.

  Мы проявили себя внимательными, заинтересованными слушателями даже самых скучных речей, зачиная аплодисменты даже тогда, когда рисковали остаться в одиночестве. Заметно оживило собрание обсуждение международной политики НПБУ. Особенно, когда в нём пригласили участвовать его гостей - народа, как и предсказывал Моня, активного, боевого, у которого давно чесались и языки, и руки. В первую очередь предлагалось основательно поприжать много возомнившую о себе козявку - Прибалтику. Составные части этой козявки, из-за полного к ним презрения, даже и не назывались. И так прижали гости собрания Прибалтику, что там уже через полгода все от мала до велика говорили по-русски, пусть всё ещё и с акцентом. А писали так и вовсе намного грамотней, чем большинство жителей России. И из всех прибалтийских ресторанов тут же выталкивали взашей гостей из Евросоюза, если туда подходила группа туристов из Сыктывкара или Рязани.

  Потом была поставлена на место, то есть, на колени Польша. Польша брыкалась подольше, чем Прибалтика, но и там скоро заговорили о возрождении Варшавского договора.

  После этого я, от имени нашей троицы, предложил собравшимся схватиться с ещё более серьёзным соперником, и смело поставил вопрос о возвращении Аляски. Этот вопрос ещё больше оживил собрание. По одобрительным и даже восхищённым взглядам на нас из президиума можно было понять, что такого решительного пункта в международной программе НПБУ ещё не было.

  Общее голосование членов партии и гостей собрания показало, что подавляющее большинство было за то, чтобы оттяпать Аляску у Америки сразу после того, как НПБУ придёт к власти, а если придётся - то и силой. Разумеется, мы дружно подняли руки за этот вариант первыми.

  На нас обратили внимание. После окончания собрания побеседовать с нами был уполномочен какой-то товарищ из президиума. Мы, сохраняя чувство собственного достоинства, заявили этому товарищу о растущих симпатиях к Народной партии с большевистским уклоном, не исключив желания когда-нибудь вступить в неё. Не скрывали своей недавней работы журналистами, и полнейшего разочарования от намерений переделать современное общество и власть либерально-просветительским путём. Возможно, путь НПБУ, путь революции - единственно правильный. Объяснения наши были приняты благосклонно, и мы, в числе прочих положительно зарекомендовавших себя гостей на 'Дне открытых дверей', были приглашены на следующее собрание НПБУ. Собрание уже с актуальной, злободневной повесткой дня. Приглашение было принято.

   ...Зрительный зал в одном из небольших домов культуры плотненько заполнен.

  Открывал собрание первый заместитель председателя Народной партии с большевистским уклоном товарищ Букин:

  - Товарищи, основным вопросом сегодняшней повестки дня будет персональное дело товарища Дыбина. Слово предоставляется члену президиума НПБУ товарищу Хилых.

   - Товарищи! - начал член президиума. - Как вы знаете, скоро в этом районе в качестве интересного социального эксперимента откроется первый легальный публичный дом под названием 'Светлячок'. Уже почти сформирован его штат - девушки, бармены, охрана, небольшой оркестрик... До сих пор внимательно просматриваются кандидатуры на должность мадам 'Светлячка'. Но даже когда эта вакансия будет заполнена, сомнительно, чтобы мадам только своими силами смогла должным образом поддерживать моральный климат и дисциплину в этом заведении. Поэтому мы, как самая строгая в этом отношении партия, выбили у префектуры право дополнить этот штат, подобрав человека на должность, которую без всякого жеманства надо назвать прямо и откровенно - на должность политрука 'Светлячка'. Чтобы его работники и в первую очередь девушки не забывали, что это заведение находится не в каких-нибудь злачных местах зарубежья, а в столице нашей родины. Чтобы вели себя подобающим образом. Чтобы, например, при оказании своих специфических услуг иностранным гостям они не теряли чувства патриотизма. Естественно, что, кроме этого, мы хотели, чтобы весь контингент 'Светлячка' проникся идеями нашей партии, со временем став надёжным электоратом НПБУ и приобщая к этому электорату своих клиентов...

  Вот так: позволив дамам на законных основаниях заниматься непыльной и доходной женской работёнкой, родина предъявила им справедливые требования: невинной можешь ты не быть, но патриоткой быть придётся. Ну а воодушевить работниц 'Светлячка' ещё и идеями большевизма - эту сверхзадачу взяла на себя уже НПБУ.

  Товарищ Хилых продолжал:

  - Таким человеком был выбран товарищ Дыбин Степан Иванович, - и докладчик указал на сидевшего в первом ряду крупного мужчину с открытым, простецким выражением большого лица, который привстал и со смущённым видом показался собранию.

  Товарищ Хилых напомнил:

  - Будем откровенны, товарищи: как всем вам хорошо известно, интеллектуальным украшением нашей партии товарищ Дыбин никогда не был.

  Какие простые нравы в НПБУ - никаких церемоний с самолюбиями однопартийцев. И разве такое замечание косвенным образом не является здоровенной каменюгой в огород коммунистических политработников - зачем тогда политруком 'Светлячка' назначили туповатого товарища Дыбина?

  При закрытых внутрипартийных разборках товарищ Дыбин, возможно, и промолчал бы, но то, что товарищи по партии совсем не церемонились с ним и при гостях собрания, обидело Степана Ивановича:

  - А я, товарищ Хилых, не брошка какая-нибудь, чтобы являться чьим-то украшением. Я - потомственный рабочий. Я, может быть, единственный настоящий пролетарий в Народной партии с большевистским уклоном. Именно мои мозолистые руки партия демонстрирует на своих предвыборных плакатах при каждом удобном случае.