Был у Михаила дядя, который как-то возмутился холодностью племенника. Мол, я твой дядька и ты должен меня любить. Романов тогда откровенно ответил, что он должен относиться к нему с уважением, это да. А любовь это уже по другому разряду проходит. Отношения у них были так себе. И в тот вечер они в очередной раз разругались в пух и прах. Правда, на следующий день Михаил уже суетился решая какой-то вопрос дядьки.

Вернулись на подворье боярина и провожатый сразу же повел Михаила на задний двор, где обнаружился флигелек. Романов как-то не особо удивился, что Архипом Егоровичем оказался тот самый плюгавый мужичок, неопределенной наружности.

– Ну что, Михайло, снова здравствуй, что ли.

– И тебе не хворать.

– А ты я гляжу не удивлен.

– А чему дивиться-то? Веры мне пока никакой. У вас ить по всем стольным градам соглядатаи разосланы. И все-то там тихо, да благолепно. А тут я, со своей вестью. Так что, без пригляда такого оставлять никак нельзя. Хорошо еще в поруб не посадили. И на том спасибо.

– С чего ты взял, что ночевать придется не в порубе?

– А к чему меня тогда вести на боярский двор, да еще и в твое жилище? Опять же, не в путах и не в железе. Знать, не так худы мои дела.

– Это точно. Переночуешь сегодня тут, – указав на дверь в другую комнату, произнес Архип Егорович. – Оружие твое там же. А уж куда тебя пристроить, завтра решим. Может и к себе возьму. По стати в тебе воя не признать. А оно в нашем деле дорогого стоит. Внешность у тебя не примечательная. Да и не дурень.

– А зачем мне это?

– Ты ить порубежником стать желаешь.

– Не хорошо подслушивать разговоры боярина, – осуждающе покачал головой, Михаил.

– Мне можно, – отмахнулся мужичок. – так вот, в нашем деле обзавестись серебром можно куда быстрее, чем в дружине или надельном войске. Если с умом конечно.

– Сам-то не больно разбогател.

– А мне без моего ремесла жизнь, что каша без соли. Оно вроде есть можно, только не вкусно.

– Резонно. Так может тогда повечеряем чем-нибудь, – намекая на доносящиеся с кухни ароматы, произнес Михаил.

– А это непременно. Глафира! Подавай на стол.

Из кухни появилась статная девица, с миловидным лицом. Легкий сарафан, выгодно подчеркивал достоинства фигуры. Вроде всего-то несет разнос с исходящим паром чугунком, хлебом, кувшином пивом и кружками. Но двигается при этом так, что не прикипеть к ней взглядом невозможно.

Первым делом Михаил отпил добрый глоток пива, чтобы смочить горло. И тут же почувствовал едва уловимый привкус знакомой дурманящей настойки. Ага. Решили обработать его по полной. Следом еще и зелье правды подольют. Ну что же, вполне ожидаемо. Интересно, а как далеко ему позволят зайти. Уж больно хороша эта Глаша.

Степь от края до края, да волнующийся на ветру ковыль, проносящийся под скачущими лошадьми. Благодаря трем заводным при каждом всаднике, шли споро. Настолько, что за вчерашний день успели пройти полтораста километров. И сегодня пройдут столько же. Для живого транспорта это очень много. Даже с учетом сменных лошадей. И уж тем более, когда речь не о разовом пробеге, который мог достигать и куда более существенного результата, а о многодневной скачке. Как ни крути, а более семисот километров потребует пять дней пути.

Вообще-то, Михаил полагал, что они воспользуются речными колесными судами. Даже с учетом увеличения маршрута до тысячи километров, получилось бы пройти их за четыре дня. А то и меньше. Сотня бойцов. Да эти лоси меняя друг друга без труда поддерживали бы максимальную скорость.

Это лошадь существо капризное и требует тщательного ухода. У человека запас прочности значительно выше. Если устроить соревнование между пешим и всадником, с многодневным марш-броском, то Михаил без тени сомнений поставит на первого.

– Прива-ал, – подняв правую руку, скомандовал сотник.

Всадники тут же начали осаживать лошадей, и вскоре встали кучками, разбившись на десятки. Едва спрыгнув на землю, Романов наскоро размял ноги, и тут же принялся обихаживать лошадь. Снял седло. Нарвал пучок травы и прошелся по шкуре, обтирая взмокшую шкуру. Потом накрыл кобылу легкой попоной, чтобы остыла. Не забыл и стреножить. А то еще сунется вслед за остальными на водопой. Эдак хапнет холодной водицы, да застудится. На дворе, как ни крути конец сентября. Бежавшие этот отрезок перехода без груза запалиться не успели. И уже отдышались, пока он возился с их товаркой. Ничего, время есть. Привал продлится минимум час.

Закончив возиться, с кобылой повел поить заводных. Ну и глянул по сторонам, отмечая, что особисты и не подумали расслабляться. По периметру уже выставлены парные посты. К холму господствующему над местностью ускакали сразу четверо наблюдателей. Впрочем, чему тут удивляться. Будь иначе и их уже давно схарчили бы. Уж больно многие степняки жаждут заполучить на кубки их черепа. Так что, лучше не расслабляться, чтобы потом не было мучительно больно.

Вот такие выверты. В свое время переяславский князь взял Пограничный на меч, пролив реки крови. А теперь элита дружины князя Романова служила ему верой и правдой. Дичь какая-то! Или Михаил все же чего-то не понимает. Знать бы еще чего.

Какая именно задача поставлена перед особистами, Михаил понятия не имел. Использовать его в своих раскладах именно этой операции Мечников явно не собирался. Хотя несомненно и имел виды на будущее. Об отправлении сотни Романов узнал случайно. Ну и напросился. Он может и поступил с Ксенией жестоко, склонив к сотрудничеству шантажируя детьми. Но оставлять ее на произвол судьбы не собирался. Он своих не бросает.

Вообще-то, Михаил не рассчитывал, что из этого что-то получится. Но к его удивлению, глава тайной избы ему разрешил отправиться вместе с сотней. Правда, не просто так, а под командой Архипа Егоровича. Который собственно говоря и должен был руководить операцией.

Пока возился с лошадьми, отведенный на привал час практически истек. Нечего было и думать о том, чтобы приготовить горячую пищу. Ее они увидят только на ужине. На ночевку выделяется целых шесть часов, что позволит лошадям полностью восстановиться.

В пути же питались всухомятку, на вот таких привалах, или прямо в седле. Дело-то не мудреное. Главное, чтобы желудок был привычен к подобному образу, а то ведь эдак и до расстройства живота недолго. К слову, самого настоящего бича современных армий.

Михаил был не голоден. А потому достал из седельной сумки очередную заготовку и начал строгать шестеренку будущих часов. Чем не способ скоротать время. Опять же, это привлекает внимание окружающих, и есть возможность поговорить так, чтобы не самому лезть с расспросами. Правда, с этим-то он как раз пока и не спешил.

Вообще-то, он убивал сразу двух зайцев. Во-первых, привлекал снимание. Это понятно. А во-вторых, мог выяснить, хорошо ли он запомнил устройство механических часов. На глиняных табличках оно вроде как получался рабочий агрегат, и он ничего не упустил. Но как оно на деле, пока не изготовишь прототип не поймешь.

Для работы даже с мягкой бронзой нужно рабочее место и хотя бы минимальный набор инструментов. С сосновыми заготовками вполне возможно работать и с одним лишь ножом, устроившись на седле, брошенном на землю. Пусть времени на привал осталось всего ничего, шестеренку закончить он все же успеет. Тут ведь главное чтобы заработало, думать о компактности механизма нужды нет.

– Чего строгаешь, Михайло? – устроившись рядом, и откусывая от куска вяленого мяса, поинтересовался Илья.

Тот самый паренек, что сопровождал его с княжьего подворья, и оказавшийся одним из ближайших подручных Архипа. И таки да, Романов на его счет был прав. Боец он первостатейный. Ну, а сейчас, никаких сомнений, подсел, чтобы наладить контакт. Сам-то Романов особо не лезет, вот безопасник и проявляет активность.

– Механические часы.

– Это как?

– Водные часы видел?