Во время следующего удара, девушка, что естественно, попыталась увернуться, но была схвачена и удержана подоспевшим к месту действия Большим Жабом. Хабанеро огрызалась и рычала сквозь зубы всякие возмутительные вещи, обзывая своих мучителей самыми низкими и недостойными словами, которые Минато старался пропускать мимо ушей, дабы не отвлекаться от начатого, прекрасно понимая, что заслуживает этих слов. Разумеется, одним ударом дело не обошлось, и ему пришлось изрядно попотеть, работая над попкой строптивицы. Пораженная Узумаки, вдоволь накричавшись под ударами любви и сострадания, вдруг присмирела и произнесла то, что удивило даже Джирайю:

— Я обслужу тебя так, как ты хочешь, — она высвободилась из цепких лапок Жаба, развернулась, обняла Минато, запустила руки тому под рубашку и провела ими, царапая спину ноготками. — В какой позе ты хочешь меня трахнуть? — спросила она, но в ее взгляде при этом не было ни нежности, ни обожания, ни чего-то еще в том же духе, что обычно для людей, собирающихся заняться любовью, а было нечто такое, отчего у парня мурашки по коже побежали. У него зашумело в ушах, кровь ударила в голову, когда она, хищно облизнувшись, приблизила губы для поцелуя. Он, все еще распаленный поркой, только судорожно сглотнул. И тут, в самый ответственный момент, совершенно неожиданно вклинился между ними Жаб и растащил их в стороны, как маленьких котят.

— Романтику оставим на потом, — сказал он деловито. — У меня времени мало. Поцелуи это, конечно, хорошо, но ее милому ротику можно найти и другое применение, — заявил семпай, глядя на недоумевающих молодых людей. На самом же деле Джирайя вовсе никуда не торопился, а просто отчетливо понимал, что сейчас ни в коем случае не стоит отдавать девице инициативу, поскольку это испортит им всю затею. — Значит так, — обратился он к Кушине, — расстегиваешь ему штанишки, достаешь его маленькую женилку и вперед. Только смотри, зубами не поцарапай.

— Ты хочешь, чтобы я засунула это в рот?! — возмутилась Хабанеро. — Это отвратительно!

— Или делаешь, что он говорит или я тебя снова выпорю, — пообещал Минато, правда, не очень уверенно, но он вообще от себя такого не ожидал.

— Оборзел?! — накинулась на него Узумаки и получила обжигающий шлепок в качестве подтверждения его серьезности.

— Так что ты должна сказать? — спросил Джирайя. — Что-то я не расслышал.

— Да пошел ты!

— Ответ неверный, — покачал головой Жаб, кивая помощнику, — Намикадзе хлестнул ее еще раз.

— Да пошел ты! — прорычала Хабанеро.

— Пожалуйста, хватит, — Минато развернул ее к себе, взял в ладони личико и поцеловал, легонько и нежно. — Я абсолютно не хочу тебя бить. Пожалуйста, не заставляй меня больше этого делать.

— Хочешь, чтобы я тебе отсосала? — с вызовом спросила та.

— Хочу, — признался парень после небольшой паузы и взволнованно выдохнул.

— Тогда спускай штаны и покончим с этим.

— Знаешь, я бы хотел, чтобы все было по-другому, но…

— Знаешь, я бы тоже много чего хотела, — развела руками Кушина. — Но что я получила? Я стою здесь и собираюсь отсасывать член парню, который, похоже, сам не знает, чего хочет, а только и делает то, что ему говорит приятель-извращенец, — она сердито кивнула в сторону Джирайи.

Минато было ужасно стыдно за все содеянное и еще оттого, что девушка, которая ему нравится, и которая, судя по всему, уже люто его ненавидит, сейчас вынужденно расстегивает ему ширинку, чтобы заняться всяким непотребством, и ему этого хочется и еще как! Конечно, ему, уже ранее получавшему от нее по причинному месту, следовало бы ожидать подвоха, но желание туманило разум и притупляло осторожность. Он был возбужден и прикрыл глаза, ощущая ее горячее дыхание у себя на кончике. В следующий момент вместо неземного наслаждения он испытал болевой шок — так сильно Кровавая Хабанеро ухватила его за яйца.

— Так вот, хотеть не вредно! — рявкнула она и тут же была оттащена Джирайей.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — вздохнул тот.

***

Кушина и дальше всячески проявляла непокорность. Сладить с ней не представлялось возможным. Джирайя настоятельно рекомендовал Минато попрактиковать порку более основательно. С азами тот уже был знаком, оставалось дело за малым — ежедневно улучшать навык. Намикадзе же эта идея не казалась такой уж хорошей: чем больше девицу потчевали кнутом, тем упрямее она становилась, фактически не давая возможности «угостить ее пряником». А Минато бы этого хотелось, очень. Он только с грустью глядел, как Большой Жаб снова затаскивает девушку на «обучение», и тихонько вздыхал.

Сейчас они с семпаем готовились преподать ей очередной урок. Поскольку в этот раз Кушина была особенно несговорчива, ее хорошенько связали. Затем Джи уложил ее на спину, надавив рукою на грудь, устроился рядышком поудобнее и засунул ей в рот пальцы, заставляя их пососать. Та не преминула его тяпнуть.

— Осторожно, она кусается! — запоздало предупредил ученик.

— Горячая штучка! — одобрительно воскликнул Джирайя.

— Извращенец! — заорала Кушина, как только Жаб вытащил укушенные пальцы у нее изо рта.

В наказание Джи развернул ее задом кверху, выудил из бордельных закромов плетку поувесистее и кивнул ученику. Минато снова лупить ее совершенно не хотелось, но это было необходимо. «Кнут и пряник», ничего не поделаешь. Он знал, что рука должна быть твердой, иначе можно промахнуться и сделать ей по-настоящему больно. Как же это трудно — бить того, кого любишь! Однако это создавало между ними новую связь, возможно, странную и ненормальную, но достаточно прочную. Каждый удар причинял боль ему самому, у него сердце кровью обливалось. Но он не мог останавливаться, просто не имел права. Он обязан был сделать это ради нее.

Кушина уже не плакала, она молча терпела побои от руки единственного человека, который из всего этого сброда вызывал у нее симпатию. В ней боролись два желания: простить его после за все унижения и порвать на мелкие кусочки ко всем демонам. И, к своему великому недоумению, Хабанеро уже не слишком сильно склонялась ко второму варианту, прекрасно понимая, что дальше будет только хуже. Дай она этому наглому мальчишке почувствовать над ней власть, как тот начнет вытворять все, что ему заблагорассудится с подачи его семпая, этого ушлого извращенца. И самым странным для нее было то, что она совсем не была уверена, что так уж этого не хочет — того, чтобы этот парень делал с ней все эти возмутительные вещи. Но она же не могла так просто и позорно сдаться и признать это. Власть не должна быть односторонней, а Великая и Ужасная Кровавая Хабанеро еще им всем покажет!

========== Часть 6 ==========

Намикадзе последнее время стал сам не свой. Теперь ему сделалось уже совершенно не до чего. Все мысли окончательно и бесповоротно заняла его красноволосая бестия. И хотя ему было морально трудно хлестать ее в наивных попытках укротить, он начал от этого не на шутку заводиться. Все, о чем он мог сейчас думать, так это о том, как сильно он ее хочет. Вместе с тем он ощущал, что все больше привязывается к ней каждым днем. Он жаждал сделать так, как было бы лучше для нее и при том не желал с ней расставаться.

Минато все думал о том, чтобы помочь ей сбежать. Практически он начал об этом думать с самой их первой встречи, но были некоторые моменты, не позволявшие ему на сей шаг решиться. Во-первых, он опасался кары Сарутоби, не столько в свой собственный адрес, сколько в ее: уж он-то хорошо знал, насколько коварен и безжалостен бывает воспитатель, когда дело касается бизнеса. А во-вторых (и даже во-первых), он страшился удачного исхода подобной затеи больше, чем провала: он боялся потерять ее навсегда. В самом-то деле, не оставит же она ему свой телефончик, когда сбежит из борделя? Он корил себя за собственный эгоизм и малодушие. Директор же, видя его колебания, давно уже все понял и повлиял на сей вопрос, подозвав как-то парня и сказав ему:

— Имей в виду, если девчонка сбежит твоими стараниями или еще как, то должности Мастера тебе не видать, впрочем, как и ее. А если я ее поймаю, то ей несдобровать. И поверь мне, я могу придумать кое-что и похуже отправки ее в грязный захолустный бордель. Ты все понял?