Иногда мальчишки и Канна рыбачили с господином Пагаей — отцом госпожи Конис и дедом двойняшек. Тот работал кондуктором на облачном пароходе, что ходил по Бело-Белому морю, и не всегда бывал дома. В часы досуга старик нередко уходил к знакомым сыграть партию-другую в облачное домино, а если выдавался хороший денек (а на Скайпии почти все дни были исключительно хорошими), любил тихонько посидеть с удочкой где-нибудь на дальнем конце Ангельского Пляжа.

Вдоволь накатавшись на волновике (госпожа Конис одолжила ей свой, а арендованный они отправили обратно), Михо затеяла учить Луси плавать. К этому веселью присоединились двойняшки-блондиночки и братья Ророноа. Все дружно засыпали капитана советами, как ему надо плыть, но тот только бестолково размахивал руками и ногами и пару раз чуть не захлебнулся. Элеонора тоже помогала: она плескалась рядом в надувном круге с нарисованной мордочкой облачной лисы и весело кричала: «Давай, братик, плыви!» Двойняшки звонко ухахатывались над неуклюжим Монки и показывали, как правильно плавать в облачном море, невольно привлекая к себе восторженные взгляды близнецов. Анетт, которая до этого резвилась вместе со всеми, чувствовала себя оскорбленной: те были так увлечены новыми подружками, что даже забыли ее подразнить. Но немного подумав и решив, что такому обстоятельству стоит скорее радоваться, она поспешила назад к госпоже Конис, которая обещала научить ее готовить небесные морепродукты.

Уже вскоре Анетт мстительно торжествовала: она так прекрасно освоила новые блюда, что хозяйка заверила, что у девочки это получается даже лучше, чем у нее самой, не говоря уже о ее неумелых в хозяйстве дочерях. Это весьма польстило самолюбию поварихи. Особенно сладкой была месть, когда она с умным видом подавала накама новые блюда, на которые братья Ророноа смотрели, облизываясь, к вящему неудовольствию пытающихся вновь завладеть их вниманием сестричек.

Увлекательные экскурсии по Скайпии продолжались. Зашедшая на огонек госпожа Лаки сопроводила детей к Шандийцам. Там они обогатились знаниями из их истории и культуры, а также всевозможными сувенирами в виде фенечек, открыток и прочего. Луси выпросил у вождя головной убор с перьями. А братья Ророноа хотели приобрести томагавк на ракушечной тяге, но у них не было на это средств.

Дети побывали во всех самых интересных местах Небесного острова. Луси даже лазил по побегам легендарного бобового стебля в Скайпийском ботаническом саду. Элеонора в это время поиграла в прятки под его листьями, а близнецы решили испробовать его на прочность и обнажили мечи, но предпринять ничего не успели, так как заработали от сторожа предупреждение, что их ждет немалый штраф в случае порчи растения, после чего получили закрепляющие материал подзатыльники от Михо.

Аккурат на возмущенные вопли сторожа и близнецов каким-то ветром принесло смотрителя Скайпийского заповедника, хорошего знакомого сторожа из музея. Смотрителя заповедника звали Ган Фолл, также именовался он Рыцарем Неба, что было не то прозвищем, не то званием, дети так толком и не поняли. Старик носил латы, которым было сто лет в обед, как, видимо, и ему самому, и таскал здоровенное копье на удивление легко и непринужденно. Напарником, питомцем, другом и транспортным средством по совместительству служила ему верой и правдой странная птица по кличке Пьерр.

Это была уникальная птица, съевшая дьявольский фрукт Ума-Ума и умеющая превращаться в лошадь. До превращения в последнюю птица и так, мягко говоря, выглядела странно: по крайней мере такого розового нечто в красную крапинку никто из экипажа «Санни» еще не видел, а после преображения в «лошадь» та смогла изумить даже неспособную почти ничему удивляться Оливию.

— Ну и ну… — сказали дружно накама, оценивая «птичку».

В ее хозяине помимо лат и прочих атрибутов рыцарства, примечательным было также то, что из всех местных жителей Ган Фолл был единственным, кто не имел крыльев. На вопрос Михо не он ли тот самый бывший Бог Скайпии, тот равнодушно ответил: «Ну да», заставляя прочих недоуменно переглянуться.

Поскольку Ган Фолл был старым знакомым мугивар и одним из участников их многочисленных приключений, тот предложил в виде особого исключения показать ребятам свой заповедник, что находился неподалеку от дворца Энеля, а взамен просил рассказать все, что те знают о дальнейших похождениях героев Небесного острова. И они все вместе отправились в домик-сторожку Небесного Рыцаря в заповеднике — последнем куске Святой Земли, оставшемся после божественного буйства Энеля и глобальной перестройки Скайпии.

Во время вышеобозначенных коллизий некоторые куски островка варсы откололись сами, а некоторые были отделены намерено, став центрами новых частей города, достроенных облачным материалом. Самый большой осколок стал базой для Ботанического сада. С островов Синего моря позже, после отладки сообщения, стали доставлять пласты земли, но было поздно: Святую Землю уже раскурочили. За последний кусок суши с деревьями Ган Фоллу пришлось побороться, пока скайпийцы и шандийцы, жаждущие стройматериалов, не сдались и не признали его заповедником, где ныне и обитает бывший Бог.

Чтобы скорее добраться до дома, Рыцарь подумывал усадить компанию в облачные сани, что имелись в хозяйстве у сторожа музея, но Пьерр не согласился, показывая всем своим видом, что такую кучу народа один не увезет. Тогда решили плыть на большой лодке, а затем добираться до места пешком.

Луси все еще таращился на Пьерра и силился понять: лошадь эта птица или птица эта лошадь, заодно пытаясь при любом удобном случае дернуть ее за хвост чтобы проверить, а возможно, и вытащить редкого окраса перо на память. Пьерру это, ясное дело, не понравилось, и он тюкнул мальчика клювом по голове, слегка, в воспитательных целях.

Выйдя из музея с компанией, Ган Фолл встретил старого знакомого, который любезно предложил подбросить их до пристани в облакомобиле на ракушечной тяге. Старик сел верхом на свою птицу-лошадь, а экипажу «Литтл Санни» пришлось разместиться не только на сидениях, но и лезть в багажник и прицеп.

Прокатившись с ветерком, они пересели в лодку, которая напоминала скорее небольшой корабль: в ней спокойно могло уместиться человек двадцать, и отправились в заповедные места по Милки Роад. Ребята уже видели их мельком, направляясь во дворец Энеля, но экскурсантов туда не пускали, разрешая полюбоваться на заросли гигантских деревьев только из экскурсионных лодок. Михо поинтересовалась, собственно, почему?

— Пусти этих туристов, и от заповедника ничего не останется, — проворчал Ган Фолл, налегая на весла.

Во время сплава Луси горланил песни, а Элеонора ему подпевала на совершенно другой мотив. «Это у них семейное», — подумал Ган Фолл, имевший ранее счастье слышать пение Луффи, и поковырял в ухе. Сидевший рядом с ним Еске тихонечко скрипел зубами и терпел, пытаясь отвлечься на прекрасное, то есть на созерцание Оливии на фоне заповедных пейзажей.

Кончилось это пение тем, что откуда-то из недр лесных зарослей в ответ раздался очень странный, протяжный и пугающий звук. Луси на мгновение умолк, прислушался, потом снова заголосил и снова услышал в ответ нечто, напоминающее предсмертный крик и разносящееся жутким эхом. Детишки тут же начали спорить призрак это или нет.

— П-п-приз-зрак-ки с-ст-траш-шн-ные! — побледнела Канна, хватаясь за Анетт.