На дачу к Игорю приезжали три друга.

Дима трудился инструктором в тире и водил их в лесные походы. Именно Дима скинул Игорю крутейшую методичку по выживанию от нижегородского полярника, а также научил разжигать костер, строить шалаш и мастерить удочку из подручных материалов. Игорь воспринимал Диму как старшего брата. Если уж он предатель, то остается лишь выколоть себе глаза, которые все проморгали.

Но Дима не предатель.

Юра так же, как и Игорь, нигде обстоятельно не работал, подвизаясь то в охране, то на стройке. Он знал массу циничных субкультурных анекдотов и был химиком-самоучкой. Не будь Игорь непримиримым атеистом, он бы утверждал, что Юра – химик от Бога, закопавший свой талант. Хотя Юра досконально разбирался во взрывчатке, зажигательных смесях и токсинах, обычную готовку ценил куда выше экспериментов с опасными веществами. Вкуснее всего у него получалась жареная картошка с грибами.

Практикующий децентрализацию Макс треть времени проводил в сети, а еще треть – за изучением мировой истории и теорий анархизма и марксизма. Любой неловкий момент или конфликтное затруднение Макс мог разрешить байкой про Дурутти или отсылкой к Ноаму Хомскому. Если верить Максу, ему предлагали контракты в корпорациях, но он предпочел остаться в памяти выгоревшим фрилансером, а не успешным специалистом в «Гугле» или Газпроме.

Игорь даже думать не хотел, что кто-то из них скорефанился с Центром «Э».

В конце концов, федералы способны калечить чужие судьбы и не наследив.

Игорь спрятал банку с аммоналом в пластиковую лейку и вместе с ней вышел из сарая.

Путь на помойку лежал мимо овражка, заросшего колючим кустарником. Если кто-нибудь при исполнении перегородит дорогу и потребует открутить крышку лейки, Игорь спалится самым глупым образом.

С другой стороны, и в сарае не оставишь.

Кирилл, по-видимому, соблюдавший конспирацию, за Игорем не увязался.

Коваленко что-то затирал о теракте в метро. Идиот, анархисты никогда рабочий люд не убивают. Это поклеп на антифа: сравнивать их с Брейвиком. Если ты не федерал, не бон, не продажный чиновник, не бесчестный деляга, если наркоту не подкидываешь и пытками показания не выбиваешь, анархистов тебе боятся нечего. В противном случае – извини. Ты сам выбрал темную сторону.

Без всяких препятствий Игорь добрался до овражка. Не снимая перчаток, извлек банку и высыпал серо-серебристый порошок в кусты внизу. Как будто прах из урны развеял.

Игорь планировал разбить пустую банку, но нашелся вариант интереснее. У мусорного контейнера стояла бутылка с недопитым энергетиком голубого цвета. Игорь с наслаждением прополоскал банку энергетиком и выплеснул в траву.

Используй подручные средства и рассчитывай на лучшее. Так учил Дима.

Жаль, Юры рядом нет. Он бы в красках расписал, что произойдет с остатками аммиачной селитры и алюминиевой пудры в ванне из голубой отравы.

Господа эксперты, ваш выход. Посмотрим, что вы там накопаете на деньги налогоплательщиков. Есть мнение, что ничего.

Повоюем еще.

Игорь нарвал крапивы и ополоснул ее из шланга.

– Где шлялся? – спросил Кирилл, едва Игорь переступил порог.

– Мусор выкинул.

– Не борзей. С этой минуты все действия согласовываешь со мной.

– Мне торчать дома, что ли? Подозрения навлекать, как вы любите выражаться?

– Все. Согласовываешь. Со мной. Ясно?

– Ясно.

– Повтори.

– Все действия согласовываю с вами.

К сгущенке оперативник не притронулся. Пока Игорь кипятил воду и резал крапиву, картофель, лук, Кирилл сидел в углу и безотрывно наблюдал. Точно сканером по спине водил или лазерным прицелом. Перед тем как жарить лук, Игорь не вынес тишины и обратился к федералу:

– Чем будут вооружены боны?

– Без понятия.

– У вас крот среди них, нет?

– Не крот, а внедренный сотрудник.

– Вдруг они с молотками заявятся? Или с гвоздометами? Чем мне тогда защищаться? Вот этим? – Игорь потряс над ухом лопаткой для сковороды.

Боны, и раньше не представлявшие собой оплот здравомыслия, в последние годы утратили последние признаки рассудка. Переиграв в экшены, они закупались в строймаркетах пистолетами для забивки гвоздей и воображали себя героями альтернативной реальности. Зимой видео, где ростовская фашня начинила гвоздями связанного щенка, разошлось по сети, а весной, вдоволь натренировавшись, таким же способом расправилась с анархистом Кузьмичевым. Обездвиженному двадцатилетнему парню из Ейска всадили под кожу шесть десятков кассетных гвоздей.

Вместо разъяснений Кирилл все так же пялился на Игоря. Присыпанный специями лук шипел в масле.

– Может, вы почитаете пока? – не выдержал Игорь. – У меня от бабушки литературные журналы остались.

– Я не люблю читать.

– А вы попробуйте. – Игорь выключил огонь под сковородой и принес из спальни журнал. – Стихи там классные.

Кирилл для вида полистал и захлопнул.

– У меня на сериалы-то времени не хватает.

– Что ж, у вас уважительная причина не интересоваться искусством, – сказал Игорь. – Вы стране служите.

Кирилл не повелся и не возразил.

За обедом он поинтересовался:

– Фашизм – это понятно. А почему вы, анархисты, против любых правых выступаете? Против умеренных националистов? Против тех, кто за здоровье русской нации, за традиционные ценности?

Игорь отложил ложку.

– Традиционные ценности – это как?

– Классическая семья, верность своему супругу, трезвый образ жизни – это не пустой звук. Почтение к старшим опять же. Преданность родине.

– Сильная держава с царем-батюшкой во главе, крестик на шее, щепотка Гитлера, – перебил Игорь федерала. – Между прочим, анархисты долбежку в очко тоже за доблесть не считают. И в большинстве своем не курят и не пьют. Так что пусть правые на нас не гонят.

– И все же почему вас корежит умеренная правая идея?

– Начнем с того, что правые, умеренные ли, нет, поголовно тупые, садисты и лжецы. Но это не главное. Важнее, что правые не только другим лгут, но и себе. Они верят в идеальное прошлое, когда все русские жили в мире и согласии. Когда царь заботился о народе, а народ чтил царя. Когда муж оберегал жену, а жена была крепким тылом для мужа. Дети вырастали похожими на родителей и передавали своим детям мудрость веков и поколений. Повсюду царило добро и благочестие, и каждый занимался своим делом. Правые верят в это прошлое и мечтают его вернуть. А такого прошлого никогда не существовало.

Игорь вновь принялся за суп. Тот безнадежно остыл.

– Почему вы против государства? – Кирилл не унимался.

– А вы разве за?

– То есть?

– Я-то думал, что раз вы так дискредитируете государство своими зверствами, то уж точно его ненавидите.

Остроумно получилось. У федерала аж челюсть отвисла. На миг, не более, но как же классно это выглядело.

– И все-таки почему? Против государства, против власти?

Игорь снова отложил ложку. Все равно кусок в горло не лез.

– Я, безусловно, ценю и уважаю власть во всех ее проявлениях, – торжественно произнес Игорь. – Только вообразите, что бы мы делали без развитого института чиновничества. Без справедливой правовой системы, что единственная держит нас в рамках дисциплины. Без полиции, которая нас бережет. Для настоящего гражданина нет и не может быть иного пути, кроме как уважение власти и безграничное ей доверие и подчинение.

Закончив монолог, Игорь взял обе тарелки и выплеснул остатки супа за порог.

А в шесть заявился Макс. В красных кедах, со спальником и пенкой за спиной.

Завидев друга из окна, Игорь решил, будто ему померещилось. Они ведь собирались на даче лишь при условии полной договоренности. В субботу утром, перед поездкой, созванивались в чате, удостоверялись, что все в порядке. Ради хохмы такие сборы на даче называли саммитом. Если кто-то не выходил на связь, саммит отменялся. Легко запомнить, не?

Игорь выскочил навстречу Максу и зашипел на него: