Отпустил Сернов так же резко, как и начал.

– Что дальше? Убьете меня, да?

Коваленко извлек из ящика стола целлофановый пакет. Мятый, с налипшими внутри крошками.

– Пошуршите им, – прохрипел Игорь. – И паяльник притащите до кучи. Вдруг я мало испугался.

– Чего мне вас пугать? Вы и без того вон как разволновались.

Коваленко расправил пакет, дунул в него и протянул Сернову.

– Почему вы такие тупые! – закричал Игорь. – Да по моему голосу друзья сразу просекут, что дело нечисто. Они кинутся меня искать, позвонят правозащитникам, поднимут все контакты!

Коваленко кивнул. Сернов выдернул стул из-под Игоря, и тот рухнул спиной на пол. Стол скакнул перед глазами, позвоночник превратился в раскаленный столб. Не дав Игорю сориентироваться, Сернов развернул его на живот и уперся чугунным коленом в поясницу, переместив на это колено чуть ли не всю свою массу. Через секунду к горлу подступила тошнота от запаха бюджетной слойки на маргарине, навалившегося на Игоря со всех сторон. Чтобы его не вырвало, он задержал дыхание.

Он еще не начал задыхаться в тот момент, когда пакет сняли.

Коваленко склонился над Игорем и с любопытством смотрел на него.

– В ваших словах есть разумное зерно, – произнес федерал. – Ваш голос не излучает уверенности. Эта встревоженность может передаться и товарищам.

«Ваших», «ваш» – до чего паскудно звучала эта выпяченная учтивость.

Сернов рывком поднял Игоря с пола и опустил на стул.

– Сейчас мы введем вас в курс дела и дадим инструкции, – продолжил Коваленко. – Не знаю, верите вы в Бога или нет, но на вашем месте я бы молился, чтобы банда не отказалась от плана.

Игорю вновь напялили на голову черный мешок и высадили на пустыре где-то на краю города.

Домой поехал на беспилотном такси. Не один, в сопровождении Сернова. Щипало исцарапанную шею. Ушибленный копчик ныл. Зато голова, как ни парадоксально, болеть перестала.

На одном из светофоров автомобиль остановился возле застекленной остановки. Краешек фонарного света выхватывал послание «A. C. A. B.», выведенное черной краской на мутном стекле. Игорь с радостью пожал бы руку стрит-а́ртисту. Отличный лозунг. Даже странно, что до сих пор никто из анарходвижа так сына не назвал. Асаб – классное имя.

Предполагалось, что утром Игорь, как и задумывал, двинется на дачу на рейсовом автобусе. Один оперативник приглядит за ним в маршрутке, второй встретит на даче.

Кто именно встретит? Обо всем узнаешь в свое время. Очень информативно, спасибо.

Главное – не винить себя за аммонал. Кто-то безнаказанно грузовиками ворует деньги и калечит судьбы, кого-то сажают за невинный комментарий в сети. Весь вопрос в том, попадешь ты на карандаш или нет. Если ты независим и инициативен, попадешь непременно, хоть святым будь. И тогда из тебя вылепят и террориста, и наркодилера, и врага народа. Вот за независимость себя и ругай.

Когда беспилотник довез пассажиров до дома, Сернов поднялся с Игорем и вошел вслед за ним в квартиру. Как и уславливались.

– Тебя к батарее наручниками приковать?

– Обойдусь.

– Тогда ложись спать. А я послежу, чтобы ты глупостей не натворил.

Сернов для острастки похлопал по кобуре у себя на поясе. Очевидно, федерал и сам боялся. Вот сбежит Игорь, позвонит кому-нибудь или оставит записку, тогда и Сернова примутся месить. Перестраховывался он как последняя крыса, надо заметить. Ну и черт с ним.

Игорь прямо в верхней одежде забрался в постель и натянул одеяло до подбородка. В конце концов, не привезли же его домой, чтобы во сне горло перерезать. Можно, конечно, целую ночь ворочаться с боку на бок, терзаться, жалеть себя. И кому от этого лучше? Точно не ему.

Победой будет заснуть. Назло Сернову и гнилой системе. Пускай посторожат сон анархиста.

С этими сладкими мыслями Игорь отрубился.

До автобусной остановки Сернов шел поодаль и наблюдал.

И в маршрутку тоже сел. Развалился на переднем сиденье рядом с бабкой и проехал весь путь со скрещенными на груди руками. Как будто обнимал себя и никак не желал отпускать.

Участок с латаным-перелатаным домиком, доставшийся Игорю по наследству от умершей бабушки, располагался на отшибе дачного поселка. Слева за высоким забором из профнастила пряталась от чужих взоров состоятельная семейка. Из-за забора то и дело доносились восторженный детский визг и веселая, но ранящая слух музыка. Отец семейства иногда выходил за забор в шлепанцах и закатанных штанах, чтобы покурить и похвастаться рельефным торсом. А в покосившейся хибаре через тропинку проводил выходные жалкого вида мужичок, худосочный и полуглухой. Он постоянно жаловался на кротов и без малейшего успеха ставил на них ловушки. Этих соседей Игорь мысленно прозвал Мажор и Минор. Позади, сразу за бабушкиным (Игорь так и не привык считать его своим) участком, размещалась дача милых старичков, которые наведывались на нее от случая к случаю и практически ничего не сажали. Земля справа пустовала, а за ней начинался осинник.

И правда, нападай не хочу.

Шагая от остановки к бабушкиному участку, Игорь вообразил, как в перелеске ошивается бон с биноклем. Самого же бона пасут пять-шесть вооруженных федералов из Центра «Э».

Сернов сначала отстал, а затем исчез из виду. Понимал же, что Игорь никуда не метнется.

Игорь меж тем гадал, как с ним свяжется новый оперативник. Постучит в дверь и вразвалочку зайдет в дом? Прикинется незваным гостем? И нацикам, если они действительно следят, это не покажется подозрительным? Боны – безмозглые, слов нет, но они же не слепые.

Ответ отыскался быстро. В узеньких сенях Игорь заметил чужие берцы и кожаную куртку на крючке. Через секунду перед глазами предстал здоровяк в бронежилете и с приметной кобурой на поясе. Незнакомец поднес к лицу надкушенное яблоко. С дерева сорвал.

– Не ждал? Здравствуй, преступничек.

Прозвучало с издевкой.

– Ну что, заколотилось сердечко? Меня Кирилл Евгеньевич зовут.

Заколотилось, да как.

Игорь задержал дыхание. Раз. Два. Три. Теперь легче.

– И что сказали соседи, когда вы вламывались в мой дом?

– Что значит «вламывался»? Оцени, какая аккуратная работа.

Замок, надо признать, в самом деле вскрыли чисто.

– И вообще я ночью сюда проник. Даже выспаться успел.

Кирилл (на Евгеньевича он не тянул) сообщил, что именно он вчера подвозил Игоря до отделения. Игорь пожал плечами и прошествовал сначала на кухню, а после и в тесную спаленку. Рухнул на скрипучий диванчик.

После завтрака Сернов велел оставить телефон дома, так что Игорь оказался изолированным под одной крышей вместе с насмешливым оперативником. Без друзей, без семьи, без связи, зато с доказательством своей вины перед системой. Аммонал тянул лет на пять по самым скромным подсчетам.

Чтобы не раскиснуть, Игорь представил, что Кирилл – дальний родственник, который заявился без приглашения. Кто-то вроде троюродного дяди с сомнительной репутацией. Миндальничать с ним незачем, откровенничать также.

Дом, кстати, непрошеному гостю покидать нельзя.

А Игорю можно.

Он наскоро облачился в дачные джинсы и футболку, взял с полки садовые перчатки и, сунув в карман связку ключей, вышел к своему конвоиру.

– Вы голодны?

– Пока нет, – сказал Кирилл. – А что?

Вместо ответа Игорь вытащил из тумбочки банку сгущенки и бросил оперативнику. Тот рефлекторно поймал.

– Открывалка в навесном шкафу. Хлеб с собой не привез.

– А ты куда?

– В огород.

– Так у тебя же ничего не растет.

– Что мне надо, растет.

На ходу надевая перчатки, Игорь направился к сараю.

Замок на двери как будто не трогали. Внутри тоже никаких намеков на проникновение. Инвентарь, сваленный в угол два года назад, потихоньку себе ржавел, с потолка свисали пучки сушеной полыни и мяты, а заветная банка из-под солений все так же покоилась за ящиком с инструментами. Точно и не наведывался никто. Поневоле заподозришь кого-то из своих.