-Виктория?-взгляд прикованный к ней становился до неприличия стыдливым.-что случилось? Что происходит?
-Это Вы у меня спрашиваете?-улыбнулась поэтесса.-я ждала, что именно Вы расскажите мне, что Амьен взят испанцами. Как оказалось, сейчас возникла реальная угроза Парижу, а тут, впрочем, ничего удивительного, но все еще царит блуд и разврат, бесстыдство и паника. Что же, трусость короля мне понятна. Оставить пустую казну, и покинуть Францию – самое логичное его поведение.
-Покинуть Францию?-опешила я.-что Вы хотите сказать?
-Знаете, сегодня утром,-Виктория наполнила серебряный кубок водой.-Генрих узнал, что испанцы щекочут ему затылок, и знаете, что он сказал?
-Что?-я нащупала ладонями стул и бессильно рухнула.-не тяните кота за хвост. Что он Вам сказал?
-Если дословно, то «Побыл королем Франции, теперь пора становится королем Наварры».-Виктория отпила глоток.-оставил наш любимый Париж, захватил казну, несколько верных людей, и новую фаворитку, вскочил в седло своей новой войны и умчался к чертовой матери прочь.
-Боже…-мои глаза становились круглее.
-Нет.-поэтесса улыбнулась.-Отче здесь не при чем.
-Виктория, я виновата, я знаю это.-слезы скатывались по моим покрасневшим щекам.-позвольте же мне искупить хотя бы небольшую часть этой вины за поражение и всю войну.
-Искупите, можете даже не сомневаться, но искупите.-поэтесса улыбнулась.-я, Клод, госпожа Лепаж и мои верные придворные дамы уже вложили все свои деньги в строительство «Второго Парижа».
-Второго Парижа?-опешила я.-простите?
-Да, «Второй Париж под стенами Амьена». Сейчас там небольшая армия, что не имеет артиллерии сейчас не может атаковать, и собственно, наши горячо любимые испанцы, что обладают значительным количеством ресурсов, но в силу нашей договоренности с испанской принцессой, они не станут наносить нам удар.-Виктория взяла сочное, красное яблоко и бросила мне в руки.-поэтому, мы разбили небольшую ярмарку у стен захваченного Амьена, где есть все. Вплоть до борделя и страстных жриц любви, что не против обслужить горячих испанцев. В конце концов, наш план прост. Мы заставим деморализованный и обессиленный испанский гарнизон сдаться.
-Я буду молиться святой Марии за Вас.-улыбнулась робко я.-Виктория, как такое только пришло в Вашу голову?
-Может быть, потому что по натуре я воин?-улыбка становилась миловиднее с каждой секундой.-шучу. Волевой женщине все равно, как держать оборону. Силой, духом или же хитростью. Если король потерпел проигрыши, то я не позволю Франции смешать свое имя с грязью.
Я не позволила бы Виктории в одиночестве отправиться в военный лагерь, и поэтому, собрав полсотни тысяч ливров, я с большой радостью внесла их в казну, что потерпела убытки, а ночью, тронулась с места, чтобы составить поэтессу компанию, подставить плечо и побыть опорой на этом поприще раздутых протестантов, что обожглись об вранье и безрассудство короля. Многие говорили, что мой отъезд из Франции напоминал бегство, да он и был таковым, но только я не позволю слухами оклеветать мое имя. Поступки скажут обо мне больше, чем ядовитые языки молвы. Я предпочла делить трудности с солдатами, а не развлекать парижскую знать, что продолжала кутить дни и ночи напролет. Знамена горделиво были подняты лично Викторией, и испанцы, что наблюдали с высоких стен графства ухмылялись этакой женской смелости, какую ранее и видеть не могли.
Мы с Викторией оставались под одной палаткой, где и расположился наш небольшой совет из одних только женщин. Впрочем, моей появление в лагере вызвало небольшой конфуз. Солдаты предпочли сочинять похабные стишки обо мне, пускать нелепые слухи, и один из командиров, увидев меня в лагере, не стесняясь завопил: «Надо же, теперь наш лагерь превратиться в бордель!». Какого же было мое удивление, когда на подобного рода замечание обернулась Клод. Женщина, что терпеть не могла фривольности, позволила себе улыбнуться единожды, но только позже, наблюдая, как обнаженного солдата пинками выпихнули к воротам, с высоты которых все наблюдали испанцы, приказали смешного юмориста выпороть розгами на подобные шутки. Солдаты баялись Клод, и ее дисциплину, как священного огня.
Второй Париж построенный под осажденным Амьеном становился больше похож на передвижную ярмарку, но только этим и удивляло противников. В нашем лагере было все: парижская кухня, кабаре, таверна и дом любви. Окрестное население толпами сбегалось сюда с самого утра, и ночью, даже сами испанцы не стеснялись в желании познать любовь обаятельной госпожи Лепаж, что была для них настоящей обольстительной, рыжеволосой ведьмой с самым сладким голоском. Впрочем, множество девиц хотело позабавиться с солдатами и их желания были взаимными. Такой образ жизни из нескольких недель перерос в месяцы. Шесть долгих месяцев, где каждый день был похож на предыдущий – утомлял.
Со временем, сюда стали съежатся и аристократы, их женщины, дети и даже обычные рабочие, коим было интересно почувствовать дух осады. Я водила их по кварталам, рассказывала про солдат и их должности, обмундирование, рассказывала, как действуют пушки, угощала пайком для солдат, а после приглашала в нашу штаб-палатку на скромный обед, который казался гостям вкуснейшим из всего, что они пробовали ранее. В некотором роде, светская жизнь продолжалась и только месяц спустя испанцы сдались.
Париж не встречал своих спасительниц, как героев, но только я думала о святой Пасхе, что хотела встретить в следующем месяце….
Глава 12
-Как волшебно! Как чудесно!-воскликнула Виктория кружась посреди зала моего отвоёванного замка.-только представьте, Габри, этот зал мог бы стать прекрасным местом пиршества, когда наконец-то закончится эта паршивая война, и я, и Вы,-она нежно обвила ладонью мою кисть и прижав к себе, принялась вальсировать по кругу выложенного зеленым мрамором.-мы с Вами прекрасные полководцы, что лучше любого короля способны вершить дела Франции. Разве могли Вы желать большей власти?
-Протестанты нас ненавидят, дорогая.-вздох.-они сделают все, чтобы избавиться от строптивых женщин вроде нас.
-Прекрасно. Пусть молва опережает наши дела. К тому же, каждый человек знает, что паршивые гугеноты – блохастые шавки с самыми гнилыми языками. Разве будете Вы оборачиваться на каждый лай?
-Иногда, они кусают за ноги.-я грустно улыбнулась.
-Просто выше достать не способны.-поэтесса продолжала вальсировать в своем круге сдерживающих внутренних демонов, и вдруг, улыбка постепенно превращалась в хитрый оскал.-мы станем лучшими в своей истории, утрем Генриху нос, подчиним Францию, и закончим эту чертову религиозную войну. Нужно отправляться в Анжер и начинать переговоры. Время, знаете ли, ждать не любит.
-Переговоры?-опешила я.-но о чем?
-О почетном мире, Габри.-воспела Виктория разводя свои руки в стороны словно пыталась дотянуться до солнца.
Я скрывала все: что люблю короля больше жизни, и что готова служить ему до последнего вздоха. Скрывала, что снова жду ребенка от Генриха, и что это я отправила его в Наварру подальше от испанцев. Как признаться? Как рассказать? Как перестать врать? Я беспомощна. Моя душа, словно замирает в его кошачьих лапах, но только это такие приятные тиски. Я хотела бы перестать быть покорной марионеткой, и навсегда бросить Версаль, сбежать домой, где мне просто нет места, и я уверена, что эта любовь однажды меня погубит. Эта любовь сведет меня в могилу. Вдруг, я вспомнила свой сон…третий ребенок станет для меня роковым…
Виктория думает о Франции, но только эти переговоры способны избавить моего старшего сына от бедности, ибо заключение такого мира означало не просто завершение религиозной войны, но и благополучную женитьбу на единственной дочери герцога де Меркера, что не может остановиться в своем мятежном сопротивлении. Переговоры в «Анжере» я полностью взяла на себя и добилась чего хотела. Виктория прямо сказала: «Такой ловкости от Вас никто не ждал!», но я гордилась собой.
