Стоит ли упоминать, чем заканчивается для честной компании столь неосторожное проявление доверия? Совершенно верно: виновато съёжившимся Тэхёном, который сначала убеждает их лететь двумя самолётами, один из которых — внутренний рейс абсолютно незнакомой для них страны, потому что прямых рейсов не предвидится в ближайшие месяцы, а на отдых всем приспичило срочно, а потом — повременить с покупкой билетов на тот самый, второй рейс, ибо «да они охуели столько драть, щас цены спадут, и тогда всё-всё купим».

Именно это и подталкивает их к началу кромешной задницы: слепо следуя больной стратегии Тэхёна, в какой-то момент каждый из трёх оставшихся участников поездки обнаруживает себя злобно дышащим над забившимся в угол кресла Ким Тэ, а заветный второй рейс — полностью раскупленным такими же предприимчивыми гражданами из-за бугра.

— Ну кто же знал, что мы не одни такие умные? — пищит парень, заискивающе заглядывая в потемневшие от плохо сдерживаемой агрессии зрачки Чонгука.

— Да это было, мать твою, более чем очевидно! — взрывается Юнги, чуть ли не прыская ядом в сторону нерадивого младшего. — Я вот в школе Чимина доёбывал, а надо было взяться за тебя, дурья твоя башка, чтобы популярным путём донести до обезьяны, бьющей в гонг в твоей голове, что свято место пусто не бывает, и если цены гарантированно упадут, то найдётся куча прижимистых китайцев, которые этим воспользуются!

— А при-при чём тут китайцы? — немного заикаясь, уточняет Тэхён, в котором подобные менторские нотки старшего всегда пробуждали воспоминания о тех днях, когда он по каким-то причинам не делал домашнее задание по физике, и отчаянно пытался это скрыть.

— Ненавижу китайцев!* — орёт Юнги, для пущего эффекта топая ногой.

Чимин устало закатывает глаза, на вопросительный взгляд Чонгука поясняя:

— Травмирующая история из детства, в которой непосредственно замешаны дешёвые сланцы и бессовестные торгаши на рынках. Китайцы тут совершенно не при чём, — в извиняющемся жесте приподнимает руки Чимин.

— Нет, при чём! Они противные, ушлые, и такие… такие китайцы!

В какой-то момент всем присутствующим начинает казаться, что дело, действительно, не столько в многомиллионной нации, сколько в том, что пребывающему в отвратительном настроении Юнги банально не на ком сорвать свою злость.

— Ладно, солнце, — предпринимает попытку повернуть разговор в более конструктивное русло Чонгук. — Ты же наверняка уже придумал, как решить эту проблему? — не нужно быть экстрасенсом, чтобы услышать в голосе парня плохо скрытую угрозу, что-то в духе: «Я тебя, конечно, люблю, но есть вещи, за которые оказываются на дне реки Хан».

— Ну, — мнётся Тэхён, и от его подрагивающих губ у присутствующих случается микро-инфаркт. — Как бы вам сказать…

— Да скажи уже, как есть! — в конце концов срывается главный оплот терпимости — Чимин.

— Ну, понимаете… В общем, янашёлещёодинрейснодлятогочтобыпопастьнанегонампридётсяпровестиваэропортуКаиравосемьчасов, — на одном дыхании произносит Тэхён и зажмуривается, ожидая, что после этих слов в него закономерно полетят особо тяжёлые предметы.

— Что?! — не выдерживает вся компания, шокировано роняя челюсти на пол после нескольких секунд напряжённого анализа фразы.

— Но у меня есть и хорошая новость! — поспешно кидает контр-атаку Тэ, наученный вот уже как годом практики игры с Чонгуком в «Мортал Комбат». — Я сэкономил нам сто тысяч вон!

***

— Я ненавижу тебя, маленькое отродье, и тех двух уникумов без презерватива, которые стали причиной твоего рождения, — чеканит Юнги, волоча за собой гигантский чёрный чемодан, куда деятельный Чимин запихал с десяток шорт всевозможных расцветок, примерно столько же плавок и — о, Всевышний, — «гавайские» рубашки, которые мало того, что сами по себе являются ходячей рекламой дурновкусия, так ещё и, в довершение ко всему, парные.

— Ну сонсэнним, — ноет Тэхён, снова словивший нелицеприятный флэшбэк в прошлое, таща за собой не меньший по габаритам багаж: почему-то все единогласно решили распихать свои вещи в конструкции, больше напоминающие два гроба на колёсиках, чем повезти четыре, но более компактные версии чемоданов.

Они уже пережили первый самолёт из Сеула в Каир: это было более, чем просто, учитывая то, что вылетали они из хорошо знакомого им аэропорта, где каждый стульчик и деревце были подписаны на знакомом им с рождения языке. Со вторым же рейсом трудностей намечается куда больше: оказывается, с хангылем знакомы далеко не все жители Африки, а потому каирский аэропорт встречает их причудливой вязью на арабском, и более понятной, но всё-таки не корейской шпаргалкой внизу.

— Can I help you? — подходит к ним необычайно серьёзный мужчина в полицейской форме.

— Йес, плиз, — активно машет головой Чимин, негласно избранный группой как «лучший из худших» лингвистов, когда-либо видевших этот свет. — Ви ар лукин фор терминал намба фри. Ду ю ноу вэр ит из?

— Sure, — кивает мужчина, однако секундное облегчение незадачливых туристов оказывается напрасным: после единственного слова, понятного всем, следует десятиминутная инструкция, как найти искомый терминал, из которой даже неофицальный лидер в английском Чимин понимает примерно ни черта.

К их превеликому счастью, они по воистину судьбоносной случайности набредают на двух американских туристов, которые летят тем же рейсом, что и они. За оживлёнными поисками и беготнёй им удаётся убить примерно час собственного времени, однако после этого на всех накатывает волна осознания: сам по себе изматывающий перелёт с одного материка на другой был не последним, а впереди их ждёт ещё семь часов ожидания в аэропорту.

Чонгук, который перед самой поездкой совершенно по-дурацки подцепил отит после неудачного спора с новым одногруппником, необычайно тихо сидит, насупившись, но тем не менее покорно принимая утешительные чмоки в макушку от Тэхёна; Юнги, вдоволь наругавшись, тоскливо пялится на открывшуюся ему картину любовного единения младших, прикидывая, что делают с геями в этих Богом забытых краях. Чимин же, хвала его храбрости, отправляется на разведку, бросив воркующих друзей и полумёртвого после беспорядочного сна в самолёте парня на произвол судьбы. Вторая мысль, которая посещает Юнги, ещё более незатейлива, чем потенциальная гомофобия со стороны окружающих, которой, вопреки ожиданиям, не следует.

Что они будут делать, если им срочно понадобится сказать что-то на английском, а единственный человек, так или иначе пригодный для роли переводчика, растворился в бескрайних просторах аэропорта?

Необходимость думать об этом отпадает вместе с возвращающимся донельзя огорчённым Чимином: он ошарашивает всех новостью о том, что единственное кафе, которое ему удалось найти — это небольшое, не внушающее доверия помещение, где на пожухлых фруктах сидят целые батареи из мух, а в меню есть только чипсы сомнительного качества. Примерно в этот же момент все резко вспоминают, что в последний раз ели то, что давали в самолёте, а потребность в пище — штука такая, и ближе к вечеру все проголодаются снова.

Вместе с этим воспоминанием возвращается и то, кто именно спровоцировал восьмичасовую пытку, из-за собственного скупердяйства не купив билеты на нужный рейс. Желание убить Ким Тэхёна увеличивается в геометрической прогрессии.

To be continued…

- - -

* — «Джихад для начинающих» — название начального квеста в компьютерной игре «VTM - Bloodlines», вышедшей в 2004 году, в котором игроку предлагается «прощупать» весь потенциал последующего прохождения путём взлома несложных замков, манипулирования и беспорядочной стрельбы.

* — Автор максимально толерантен ко всем расам, национальностям, религиям и мировоззрениям, а потому настоятельно рекомендует воспринимать подобные высказывания здесь и далее как элемент абсурдного высмеивания самих персонажей, но никак не конкретных людей или их образа жизни.

Комментарий к [Special Edition] - Часть 1, в которой Вигуки и Юнмины оказываются в Египте