— Прогуливаешь английский? Какой плохой мальчик, — покачал головой Мин, игриво прикусывая мочку уха младшего.

— Да и вы не лучше, сонбэ, — хмыкнул Чим, прижимаясь к физику и невесомо целуя того в губы.

— У меня окно, — сообщил он, зарываясь рукой в волосы младшего, чуть ли не мурлыкающего от удовольствия и, судя по всему, отчаянно жаждавшего продолжения банкета, — а у тебя — английский, так что go, baby, go.

— Обломщик, — фыркнул Чимин. — See you later, when you can’t run away.*

— Жду с нетерпением, — в том же духе ответил Мин, шлёпая Пака по мягкому месту, тем самым совмещая приятное с полезным: и ускорения придал, и эстетический кайф испытал, так что всё честно.

***

Они и оглянуться не успели, как прошло несколько месяцев с момента «случайного» перепихона в кабинете физики и последующих за ним отношений. Конечно, им приходилось шифроваться, ибо ни к чему сотням учеников и педсоставу знать о том, что пусть и молодой, но учитель, совратил одиннадцатиклассника. Хотя, кто там кого совратил, это ещё большой вопрос, ну да ладно.

У Чимина экзамены на носу, а посему Пак рьяно штудировал учебники и справочные материалы, пытаясь выучить за пару месяцев всё то, что он должен был узнать за одиннадцать лет. Вообще, в этом плане Чимин ещё проявил невиданную ответственность со своей стороны, ибо обычно он начинал подготовку к экзаменам в ночь до их сдачи, но тут вам не хухры мухры, а то, что определит всю его дальнейшую судьбу.

Он всё чаще оставался у Юнги — родителям говорил, что они с Тэхёном/Чонгуком/ещё кем-нибудь там готовились к экзаменам вместе, а потому ночевали, у кого придётся. Мин, как любой суровый учитель и педагог, строго следил за тем, чтобы Пак не отлынивал от подготовки, но и слишком усердствовать ему не позволял.

Юнги на какое-то время стал для Чимина и мамочкой, и папочкой: следил, чтобы тот за подготовкой не забывал поесть и поспать, причём поспать не только в плане восстановления сил.

— Чёртова геометрия! Кто вообще придумал теоремы и всякие синусы с косинусами? Жили бы как раньше, в пещере, пиздили друг друга палками и радовались жизни, но нет, какой-то придурок решил эволюционировать!

— Я смотрю, подготовка к экзамену по математике идёт полным ходом, — хмыкнул Юнги, терпеливо слушавший гневную тираду младшего. — Не ругайся матом, малыш, тебе не идёт.

— Да ты посмотри на это, — Чимин указал на особо заковыристую теорему, — как на геометрию вообще без мата смотреть можно?

— Ещё одно бранное слово, и я заклею твой рот скотчем.

— Блефуешь, в твоей квартире нет скотча! — заметил Чимин.

— Специально для тебя — обзаведусь.

— Пффф, — одним звуком Пак выразил всё своё отношение к идее старшего.

Остаток вечера прошёл вполне мирно: Чимин тихонько матерился, на этот раз выражая своё недовольство учебнику по химии, в то время как Юнги искал сайт с канцелярией, с доставкой на дом — что ни говори, а идея со скотчем ему явно понравилась.

Впереди у них ещё сотни совместных вечеров, которые они проведут за просмотром дорам, настольными играми, или просто вырубившись после насыщенного дня — не столь важно.

Пока они вместе, им любое занятие будет в радость.

***

Что же с Вигуками? А что Вигуки — у них что ни день, то Содом и Гоморра, или же то, что принято называть молодостью во всех её проявлениях.

Об их отношениях очень быстро расползлись слухи по всей школе, но мало кто решился бы открыто высказываться по этому поводу: Гук хоть и учился в десятом, но был той ещё мускулистой свинкой, а потому обсуждать его или его парня было себе дороже. Однако даже это не спасало Тэ от завистливых и разочарованных взглядов девушек из старших классов, и неодобрительных — парней.

— Эх, такой красавчик — и гей, — вздыхала одна из девятиклассниц, глядя на Чонгука, болтающего с Кимом.

— И не говори, подруга. Голубая сторона забирает лучших из нас, — соглашалась с ней уже знакомая нам Хёна, провожающая долгим взглядом Чимина, на ходу обсуждающего «реферат» с учителем физики.

Девушка давно подозревала, что с этими двумя что-то нечисто: больно часто для ученика и учителя они мелькали вдвоём.

Подозрения оправдались в один из дней, когда девушке потребовалось узнать у сонсэннима дату исправления контрольной.

Уж что-то, а целующихся Пака и Мина, в порыве страсти забывших закрыть дверь, она увидеть ну никак не рассчитывала. Зрелище становилось всё более непотребным, но дожидаться его завершения Хёна не захотела: тихонько прикрыв дверь, девушка шмыгнула к выходу из школы, по дороге домой лениво обдумывая случившееся.

«Зато понятно, почему он меня отшил — я не то что не в его вкусе, а скорее не в его поле», — успокаивала себя она.

***

Но не думайте, что родители Чимина оставили совсем уж без внимания тот факт, что их сын вечно где-то шлялся, часто не ночевал дома, и вообще выглядел подозрительно подозрительным для своего возраста.

Его отец лишь скептично пожимал плечами, предположив, что парень влюбился, в то время как мать не на шутку встревожилась, решив вытащить сына на «серьёзный разговор», на кухню.

— Сынок, скажи честно: что происходит? Мы с отцом волнуемся. У тебя появились отношения? — ей было крайне неловко говорить со своим пусть и взрослым, но сыном, на такие темы: бедолага, и как она только пережила его половое созревание?

— Ну… — замялся Чимин, что его мать восприняла, как положительный ответ.

— Правда? Так это же прекрасно! И кто она? — женщина мысленно дала себе пять, решив, что этими словами она максимально поддерживает своего сына.

«Ложь или инфаркт?» — пронеслось в голове у Чимина, прежде чем он ответил первое, что пришло в голову:

— Он.

— …

У его матери, кажется, начал дёргаться глаз: сама она вся как-то покраснела, покрываясь неравномерными пятнами — семейная черта.

— … Он? — выдавила женщина, старательно напоминающая себе, что хорошие матери поддерживают своих детей вне зависимости от их выбора.

Конечно, ей будет очень сложно смириться с тем, что внуков, видимо, она в этой жизни не увидит, а вместо невестки на её пороге возникнет какой-то мужик, но ради сына она честно постарается поменять свои взгляды.

— А я всегда знал, что он — педик, — хмыкнул Пак-старший, появляясь на кухне.

Мужчине стоило бы дать золотую медаль за невозмутимость: казалось, ничто в этом мире не способно вывести его из равновесия.

Убийственный взгляд жены глава семейства проигнорировал — чувство юмора в нём всегда было сильнее чувства жалости.

— Ну что, на свадьбу хоть пригласишь? Только, чур, если кто-то вилку уронит, нагибаться будешь сам — тебе не впервой, а мне ещё есть, что терять.

Напряжённая тишина сменилась на облегчённый смех Чимина: он знал, что отец поймёт. Выстебет, конечно, и его насмешки вряд ли оставят Пака-младшего в ближайшие несколько десятков лет, но поймёт же!

Сквозь смех послышался глухой стук о паркет: кажется, миссис Пак упала в обморок.

***

* — Увидимся позже, когда ты не сможешь сбежать (англ.)

Комментарий к Часть 9, в которой все живут долго и счастливо

Ну вот и подошла к концу эта ламповая история Юнминов — вообще да, это официальная концовка, но если меня хорошо попросить, возможно, я настрочу парочку бонусов. Надеюсь, что вы получили заряд положительных эмоций, читая эту работу, всех люблю и обнимаю,

Саранхэ, и всё такое ❤️

========== Часть 10, в которой время не стоит на месте ==========

Чимин устало выдохнул, осев на пол прихожей и вскользь подумав о том, что имел он в виду эту учёбу, преподавателей и вообще всё вокруг.

Прошло два года с тех пор, как он шокировал свою мать известием о том, что внуков в ближайшей жизни ей понянчить не суждено, и чуть больше с момента, когда они с Юнги использовали пустой класс в не совсем образовательных целях. Теперь Пак уже не какой-то там школьник — в негласной иерархии учащихся он занимает не самую последнюю ступень в не самом последнем университете, однако какого было его разочарование, когда он понял, что на одиннадцатилетней каторге треклятый процесс получения знаний не заканчивается от слова «вообще»…