Расположившись на своих местах, Пак тут же убрал её руку со своего колена, ибо та так и норовила переползти повыше, в совсем неподобающее для этого место.
В какой-то момент ему показалось, что надоедливая девушка поняла намёк и решила держать свои конечности при себе, но примерно на половине фильма он снова ощутил чужие руки уже на плечах. Таким образом, вместо того, чтобы в полной мере насладиться сюжетом, Чимин провёл два часа в бесконечном сражении с неугомонной девушкой, которая под конец чуть ли не полезла к нему на колени.
Пак выходил из кинотеатра с чувством моральной опустошённости, познавшим бренность бытия и разочаровавшимся в женском роде окончательно. Гетеро, конечно, гетеро, но на свидание с этой прилипалой он больше не пойдёт.
Возвращаясь домой, подавленный и огорчённый Чимин заприметил весьма интересную картину: Тэхён или же кто-то, поразительно на него похожий, с упоением целовал какого-то парня, лицо и фигура которого были скрыты просторной одеждой и капюшоном.
Происходило это в уединённом сквере, в который, как предполагалось, никто не должен был заглянуть, но у Чимина что-то вроде таланта — появляться в ненужном месте в ненужное время, да и ракурс, скажем прямо, очень удачный.
Шестерёнки заработали в его голове со скоростью света, но к сожалению, немного не в том направлении, которое от них требовалось.
Чимин знал, что Тэхён любил Юнги.
Чимин видел, как Тэхён целовался с кем-то в сквере.
Тэхён никогда не целовался с теми, кого не любил.
Сухая логика, и ничего более — о, скольких людей погубил здравый смысл и нежелание прислушиваться к своим чувствам. На парня накатила жуткая обида: отрицать бессмысленно, да, ему нравился его сонбэнним, но он опоздал, уговаривая себя, что это не так.
Чимину казалось, что вся улица услышала звон его разбитого сердца. Сотни вопросов, ни одного ответа, и чьи-то растоптанные чувства станут символом этого вечера, а опьянённые друг другом Чонгук с Тэхёном так и не узнают о том, что стали причиной чужой тоски.
До этого дня чистая и прибранная комната погрузилась в хаос: всюду разбросаны конспекты, горы непонятных бумажек и неизвестного происхождения огрызков гордо возвышаются посреди комнаты неподъёмной кучей, а сам Пак мокрой лужицей растекается по полу, окружённый всяким мусором.
Вероятно, вчерашним вечером вместе с Чимином некоего «Мин Юнги» проклинали все соседи, ибо, как гласит народная коммунальная мудрость: «Стены — тонкие, крики — громкие».
В самом деле, Чимин не особо скупился на эмоции, более того, потерянный подросток откопал заначку отца, состоящую из коньяка и вин разных сортов, а потому его речи приобрели ещё более интересный, потому что пьяный, окрас.
И пока Чимин приводил себя в порядок, отходя от первого в жизни похмелья (ох уж эти подростковые будни!), все соседи усиленно занимались методичным перемыванием косточек «эмоциональной парочки», гадая, чем же этот «Мин как-то там», не угодил «какой-то истеричной девке».
- - -
* Ханган — парк в Сеуле. Лично я в нём не была, говорят, что там одни велодорожки, но давайте-ка на секунду представим, что это не так.
Комментарий к Часть 7, в которой Пак Чимину разбивают сердце
Не стекло, а стёклышко. Аттракцион невиданной щедрости продолжается — две главы за два дня (тут все должны посмотреть на периодичность выпуска глав для первых работ и прослезиться), но автор снова растянула связки, а потому у меня впереди маааасса свободного времени…
Саранхэ, и всё такое ~
========== Часть 8, в которой Юнмины… просто Юнмины ==========
Весь четверг Чимин был просто раздавлен, причём как морально, так и физически — всё-таки, пробухать всю ночь было не самой лучшей идеей из всех, что когда-либо посещали его светлую голову, причём светлую исключительно из-за цвета волос, и наличие, а, вернее, отсутствие в ней мозгов тут было совершенно не при чём.
На физике Пак и вовсе сидел, как партизан — ни слова нашим, ни слова вашим, но тут, нужно отметить, стоило сказать спасибо за то, что он вообще пришёл, ибо после наблюдения за мило беседующими Тэхёном и Юнги ему стоило огромных усилий не убежать рыдать в туалет.
Да ещё и чёртов учитель, который, будто ему мало раздавленного сердечка младшего, попросил остаться того после уроков.
Чимин не горел желанием идти в кабинет физики от слова «совсем», но репутация пай-мальчика просто обязывала его навестить сонсэннима после уроков. Да и если бы он ослушался, было бы только хуже, ведь недосказанность как снежный ком — чем дольше тянешь с объяснениями, тем тяжелее потом вернуть всё в привычное русло.
***
— Ну и что это было?
— Я… я не понимаю о чём вы, учитель Мин.
Юнги вздохнул, но покорно объяснил:
— Вчера, после уроков. Что за чушь про тебя и Хёну, и последующий побег с дополнительных занятий?
Чимин хотел было оправдаться, а то и нахамить лезущему не в своё дело учителю, но его слова подействовали как спусковой механизм на уже расшатанную нервную систему Пака.
Он правда не хотел плакать снова, тем более при сонбэ: просто в какой-то момент память больно резанула подростка, напоминая о событиях прошедшего вечера, заставляя младшего неконтролируемо всхлипывать на глазах у охреневающего учителя — да уж, к такому его в институте точно не готовили.
— Чимин-и, ну ты чего? — невольно вырвалось у старшего.
Парень удивлённо всхлипнул, однако на этом сюрпризы на сегодня не закончились: сонсэнним резко сократил расстояние между ними, утягивая Чимина в крепкие объятия, периодически успокаивающе похлопывая Пака по спине.
Они простояли так не больше минуты, однако обоим казалось, что прошла как минимум вечность: каждый ждал от другого первый шаг, после которого можно будет понять, что делать дальше.
Чимин икнул — слёзы может и приносят облегчение, но от побочных эффектов вроде осознания своей никчёмности и чёртовой икоты его не в состоянии избавить никто.
Юнги едва слышно усмехнулся, после чего положил голову на макушку застывшего от такой наглости младшего. Впервые за несколько лет Мину было по-настоящему спокойно и хорошо, и он готов был простоять так ещё целую вечность, если бы не…
— Придурок! — маленький кулачок врезался в уставшего охреневать Юнги.
— Ну а сейчас-то что не так? — чуть ли не стонал Юнги, в голове которого они с Чимином уже успели пожениться и стать вполне респектабельной парой с двумя пуделями и одним лабрадором.
Пожалуй, этому типу не стоило забывать, что он имел дело с подростком.
— Иди обнимайся со своим Тэхёном!
А вот это уж совсем неожиданная претензия.
— Причём здесь Тэхён? — озадаченно нахмурился Юнги.
— Я видел, как вы вчера целовались в сквере!
— Да ладно? — у Юнги было стойкое чувство, что его хотели наебать. — Ты уверен, что с Тэхёном был именно я? Удивительно, потому что Тэ, насколько я знаю, цветёт и радуется в отношениях с Чонгуком из десятого.
— …
Минута ушла на обработку информации, ещё одна — на то, чтобы потупить, и последняя, третья, когда старший всерьёз обеспокоился состоянием Пака, была потрачена на самобичевание: парня в капюшоне он-то не видел, но уже сделал выводы и загнался.
— Погоди, а ты что — ревнуешь? — спустя ещё пару минут напряжённого молчания проговорил Юнги.
— Нет! — поспешно выкрикнул Пак, после чего, замечая на лице сонсэннима коварную улыбку, понял, что спалился.
— Правда? А я вот ревную, — решил пойти ва-банк Юнги, приближаясь к младшему, — каждый раз, когда ты обнимаешься с Хёной, — юркий язык прошёлся по мочке Чимина, — каждый раз, когда вы говорите с ней на переменах, — язык продолжил своё увлекательное путешествие, спускаясь на шею, — когда ты ходишь с ней на свидания, — точка, и раззадорившийся Юнги оставил лёгкий укус на его шее.
Подхватывая младшего на руки и скидывая его на ближайшую парту, у Юнги, может, и мелькала мысль, что он конкретно так влип, но после первого стона Чимина она растворилась в тумане, уступая место нечленораздельным звукам и мычаниям.
