— Ирьенины говорят, что его чакра отлично сходится с твоей, — Тобирама как раз читал доклады медиков. — Пересадка будет легкой и надежной, это займет очень мало времени.

— Скажите, Тобирама-сама, как вы смогли так быстро меня найти? — спросил, вместо нормальной реакции, Сенсома, погруженный в свои мысли.

Сенджу нахмурился.

— Я следил за Мадарой. И когда Джуна Учиху определили на миссию, я решил и за ним приглядеть. Конечно, если бы я лично пошел за мальчишкой, то всего бы можно было избежать, но…

— Это было бы странно, если бы второе лицо в деревне следило за выполнением миссий низкоранговых шиноби, — кивнул Томура.

— Именно. В общем, когда его нашел один из моих людей, я тут же ринулся к брату. Вместе мы ворвались в клановый квартал Учих — как Хокаге и его заместитель, мы имеем на это право. Конечно, красноглазые не собирались нас так просто пускать в свой храм, но одним из их старейшин оказался отец Джуна. Нас пустили, и мы смогли тебя спасти. Мадара ушел немногим раньше, чем мы вошли.

— И никаких проблем с кланом? — удивился мальчик.

— Никаких, — Тобирама отвернулся.

Он не мог сказать этому ребенку, что Учихи уже второй день требуют его голову на блюдце. Сначала они присылали письма Хокаге, но поняв его твердость, стали забрасывать прошениями уже его заместителя. Ханаяма Учиха винил Сенсому в смерти своего сына и, в чем-то, был прав. Конечно убить Томуру на территории Конохи никто и не подумает, но вот нападки и ненависть гарантированы.

Однако пока ему об этом лучше не знать.

— Но тебе, сам понимаешь, лучше не заявляться в тот квартал.

— Конечно, — кивнул задумчивый, будто безразличный ко всему, мальчик.

Это тоже было странно. Он всегда был спокоен и сдержан, при этом являясь достаточно веселым и озорным ребенком, но никогда еще Тобирама не видел на его лице такой отрешенности. Видимо, предательство учителя подкосило его больше, чем думал Сенджу.

Пересадка глаз прошла успешно. Для лучшего восстановления Сенсоме было наказано пару дней провести в больнице, не снимая повязки. Вживление Шарингана, донорство крови от Хаширамы — эти два события сильно расшатали Очаг чакры мальчика, но в итоге все вернулось к тому, с чего начинали — Сенсома Томура имел очень низкий запас телесно-духовной энергии.

И вот, через три дня, в палате у Сенсомы собрались четверо, помимо него: Хаширама и Тобирама Сенджу, Мито Узумаки (не сменившая фамилию) и Акихико Намикадзе. По просьбе Хаширамы (как и на девятилетие Сенсомы) Мито вела себя преувеличено бодро и весело и даже где-то накупила разноцветных шаров в честь праздника.

— Ну! Снимай! — улыбнулись Мито и Хаширама, одновременно придвинувшись к лицу сироты.

Тот вздохнул, совсем не проявив радости, и сдернул с глаз повязку.

Четверо из кругов высочайшего общества сильнейшей в мире страны с интересом и азартом уставились в кристально-чистые глаза перерожденного, имеющие необычайный стальной цвет.

— Красивые, — даже засмотрелась Узумаки.

— Как зрение? — поинтересовался Тобирама.

Мальчик молча осмотрелся, особенное внимание уделив шарикам, потом осмотрел себя. По его лицу нельзя было сказать, о чем он думает, но было очевидно, что он не слеп.

— Я не вижу цвета, — тихо ответил Сенсома задумчивым тоном. — Все черно-белое.

В мире, где люди могут выдыхать огонь и управлять деревьями, дальтонизм являлся болезнью, гораздо более редкой, чем какая-либо другая. Даже у обычных людей такое заболевание встречалось крайне редко, что уж говорить о шиноби.

Сенсоме «повезло» родиться «чистым» и приобрести себе донора глаз, который обладал самой сильной формой дальтонизма — полной цветовой слепотой…

***

— Это нереально, — Тобирама сидел в кабинете старшего брата, устало массирующего виски. — Это даже больше, чем просто невезение. Я боюсь выпускать его из госпиталя — вполне возможно, что его убьет молния или камень, свалившийся с крыши.

— Это действительно странно, — Хаширама вздохнул. — Но… мы же не можем позволить себе еще одну операцию на его глаза?

— Хаши… — младший брат редко называл так старшего. — Я не могу знать точно, но… Вполне возможно, что глаза того мальца — Джуна, начали переступать свой эволюционный порог. Это только предположение, но отчего бы им было не застрять в развитии между Мангеке Шаринганом и обычным, завершенным?

— Это бред, — покачал головой Хокаге. — Ты же знаешь, сколько нужно испытать эмоций, чтобы пробудить запретное додзюцу.

— Я знаю! — фыркнул альбинос. — Я не знаю только, сколько именно эмоций испытал тот пацан, когда его резал Мадара. Обрати внимание — ублюдок знает о Шарингане и Мангеке Шарингане больше, чем кто-либо другой. Он не зря выбрал Джуна — он хотел пробуждения дальше, чем три Томое.

— И к чему ты это? — настороженно спросил первый, вспоминая, что извлеченные глаза Джуна сейчас хранятся в доме его родителей.

— Первое — Сенсома может быть и не «чистым». Я не знаю точно, но думаю, что Мангеке Шаринган можно заставить работать с замедленным временем отсчета. Малец, кстати, в таких случаях говорит «за-про-гра-мирать» или как-то так… В общем — Джун мог неосознанно поставить ловушку в своем не пробудившемся Мангеке.

— Звучит как бред. До сих пор.

— Конечно. Но вероятность есть.

— А что второе?

— Второе… — Тобирама нахмурился пуще прежнего. — Вполне возможно, что этот «дальтонизм» вызван именно травмой от ловушки Джуна. В таком случае, мы только зря потратим время, ресурсы и запас доверия других стран и деревень, пытаясь «нашарить» глаза для сироты. Я понимаю твои чувства, но ты — Хокаге, и ты не обязан рвать свои жилы ради юнца. Он жив и здоров. Относительно. Через три года я собираюсь окончить создание Академии для шиноби, так что он сможет учиться и дальше. Все остальное будет зависеть только от него.

— Пожалуй ты прав, — Хокаге сжал кулаки. — Мито собирается как можно быстрее окончить его обучение — наша дочь уже едет из Узушио…

— Вы решили перевезти Наоми-чан? — Тобирама немного удивился. — Что сдохло? Как родня твоей жены вообще согласилась?

— Она убедила их в том, что Мадара может прийти за Наоми, — Первый Хокаге почесал в затылке. — Узукаге согласился. А ты знаешь — Мито не сможет даже спать спокойно, начав все свое время отдавать дочурке. Слишком уж она ее любит…

— Не понимаю этих Узумаки, — фыркнул младший брат. — То она запросто дает ей жить в другой стране, то будет проводить с ней все свое время.

— Традиции… — Хаширама развел руками. — Лучше скажи, что делать с жильем для Сенсомы?

— Пока вы валялись в больнице, я нашел ему место. Общежитие для сирот и гостей деревни. Я даже смог выписать ему пособие. Квартирка маленькая, но уютная. Жить можно. Нара бы с радостью приютили его у себя, их глава очень лоялен к мальчику, но на них надавили Учиха. Шикогеру неплохой политик и понял, что обострять отношения с красноглазыми не стоит. В общем — теперь Сенсома стал настоящим сиротой…

На этом, решение судьбы Сенсомы Томуры в тот вечер было окончено.

***

У больницы перерожденного никто не встретил, так что он пошел искать свой новый дом в одиночестве. Это оказалось нелегко — деревня успела отстроиться с тех пор, когда он с интересом рассматривал ее и ее архитектуру. Все время своего обучения у Бога Шиноби, мальчик только и делал что учился — гулять и любоваться видами было для него скучновато. Еще и цветовая слепота, делающая некоторые знакомые местечки совершенно незнакомыми!

Но Сенсома был упорен и, к вечеру, нашел квартиру, которую ему выбил заместитель Хокаге.

Здание было новым, и жильцов в себе содержало лишь в половину от возможного. Квартирки не отличались большими площадями или шикарной обстановкой, но зато были чистыми и новыми, что делало их довольно уютными и красивыми. Хотя Томуре на красоту и уют было абсолютно плевать.

Зайдя в свою квартиру, он неспешно осмотрел ее, протер пыль и ушел, оставив все свои нехитрые пожитки в комнате. Сенсома был удовлетворен — жилище соответствовало его минимальным запросам.