— Пока еще нет, — Сенсома шагнул вперед. — Отпустите мою жену, и я оставлю ваши жизни.

— Я ее не держу.

— Где она?

— Перед тобой.

— Не смешная шутка.

Сорвавшись с места, Сенсома бросился прямо к Старейшине, но на половине полета его с силой вдавило в землю! Риннеган, сверкнувший в глазнице старика, просто-таки источал могущество.

Остальные из совета тут же начали поливать Математика Боя техниками. Все они — все двенадцать собравшихся здесь Цубаки были сильнейшими членами своего могущественного клана. Каждый из них мог занять пост Каге без особых усилий. И их техники были им под стать.

Сенсома уклонился от Призрачного Дракона, ударом раскрошил выросший из-под земли толстенный шип Стихии Изумруда, выдохнул пламя в разряд Электричества. Величественно выплывший прямо по воздуху из своего места Старейшина застыл над Математиком Боя, давя его к земле и так же осыпая техниками.

Сенсома впитал максимум природной чакры, тут же используя ежиные техники и разделяя физическую и духовную составляющие чакры. Техники стали проходить сквозь него, а он бросился к дому совета. Вновь собрался воедино, занеся кулак для удара над первым Цубаки, но противник мигнул и исчез, телепортировавшись прочь.

Чакра Старейшины плотно опекала каждого из совета, и именно он был пользователем пространственно-временной техники. Он выдергивал союзников из-под ударов Математика Боя, держал его в постоянном напряжении и успевал Призывать существ Риннегана.

Призванных чудовищ Сенсома уничтожал походя или же игнорировал, пытаясь добраться хотя бы до кого-то из клана. Сила этой дюжины была велика — он не мог нормально сражаться под таким ураганом разнообразных техник, как не мог и сосредоточиться на их уничтожении — ему мешал Старейшина.

Тогда Сенсома сменил тактику и в затяжном прыжке взмыл в воздух.

— Бесполезно, мусор, — спокойно произнес Старейшина, когда кулак Сенсомы пробил его грудную клетку. — Ты несешь в себе силу Отшельника Шести Путей, но ты даже не знаешь, на что он был способен при жизни.

Его тело пошло волнами, и исчезло, проявившись немного слева. Риннеган пылал силой.

— Техника Созидания Всех Вещей способна создавать все, — старик выбросил руку вперед, и его чакра воплотилась в виде огромной силы волны, буквально снесшей Сенсому вниз — на землю. — Так Рикудо создал Биджу, и так я создам тебе смерть.

— Я создам ваши смерти и без этой техники, — яростно рыкнул Математик Боя снизу.

Плотность вражеских атак увеличивалась, и Сенсома ничего не мог с этим поделать. Его правый бок пробила насквозь Стихия Мечей, а Стихия Ткани связала руки и ноги. Противники подходили ближе, из-за чего их техники били все точнее и точнее.

Вот один из них прыгнул вперед, выбрасывая перед собой руку с выведенной на ней печатью — Стихия Замков была способна запереть чакру Рикудо в Математике Боя!

Одновременно с этим в его плечо вошел очередной клинок Стихии Мечей.

— Слишком близко, — оскалился Сенсома, когда прыгнувший к нему Цубаки хлопнул его по плечу.

Он не успел завершить свою технику — Бог Шиноби прервал его жизнь прежде, чем кто-либо смог что-либо предпринять. Мгновение назад его противников было двенадцать, но теперь их стало меньше на одного.

Раны с шипением регенерировали. Боль не уходила, а тело испытывало мучения, заходя за свой предел. Тем не менее, это был Математик Боя, и его силу было тяжело превзойти только лишь плотным потоком техник уровня Каге.

Гигантский клинок Истинного Владения, совмещенный с таким же клинком из снежинок, прорезал воздух, доставая Старейшину. Он выплюнул кровь и тут же зарябил, исчезая и проявляясь, но для этого ему нужно было время. А Сенсома в этот момент уже был рядом с троицей противников. Первым же ударом он снес голову одному, двум другим бросив своего порошка. Гендзюцу крепко схватило их умы, но Сенсома не успел этим воспользоваться — пришедший в себя Старейшина успел их спасти.

Сенсома отбросил руку одного из двух спасенных — он успел только оторвать ее. Мрачно посмотрел на оставшуюся десятку.

Они начали уставать. Пусть и Цубаки, но их запасы чакры не были бесконечны, а потому в затяжном бою им с ним не справиться. Было бы, если бы не общая ослабленность Бога Шиноби. Сейчас он тоже нес потери, терпя постоянные ранения и неудачу за неудачей. Тем не менее, его новая тактика вполне может принести ему победу.

— Великий клан против выродка — и мы не можем тебя убить! — ярился Старейшина сверху. — Это доказывает ничтожность всего нашего существования! Всех поколений!

— Меньше слов, — показательно-спокойно выбил пыль из одежды Сенсома. — Я начинаю скучать.

Град техник возобновился, но теперь Цубаки были куда более осторожны. Сенсома крушил все вокруг, уничтожал весь дом совета и разрушал деревушку.

В запале боя, он снес и постамент, стоящий напротив дома совета.

И оттуда высыпался пепел…

— Нет… — глаза Бога Шиноби расширились, когда он почувствовал запах чакры, исходящей от пепла. — Нет…

— Кха-ха-ха-ха! — кашляюще рассмеялся Старейшина в воздухе. — Я же говорил тебе! Я же тебе говорил!

Потрясенный Сенсома упал на колени перед пеплом. Перед остатками той, которую любил.

— Вы все сдохнете! Он придет сюда и размажет ваши тупые головы!

— Ты этого уже не увидишь. Сгоришь в пламени собственной упрямости. ты ведь тоже виновата в том, что он сделал с нашим кланом. Ну? Не хочешь разрыдаться? Ты умрешь прямо сейчас, больше никогда не увидев сына и мужа.

— Я только посмеюсь над тобой, тупой старик! Сенсома тебя уничтожит! Ха-ха-ха!

— Бесстрашная дура. Игору — сожги ее.

И никакого крика. Сенсома внезапно осознал, будто бы увидел наяву, как сжигают его жену. Она сгорала молча, не проронив ни единой слезинки. Красивая в своей решимости, прекрасная в смелости и такая… хрупкая в своей любви.

Она любила его и знала, каким ударом будет ее смерть. Поэтому она и не кричала и не плакала, хотя ей, конечно, хотелось этого. Любому человеку хочется себя пожалеть — проявить слабость. Но она не стала этого делать, потому что не хотела делать Сенсоме больнее. Она хотела, чтобы он узнал, как бесстрашно и презрительно она отнеслась к собственной смерти.

И это-то и сделало Сенсоме еще больнее. Осознание того, как сильно она крепилась только ради него.

Одинокая слеза скатилась по щеке.

Он никогда не плакал в этой жизни. Даже когда его родители умерли. Даже когда Мадара предал его. Даже, даже, даже — в его жизни многое произошло, он многих потерял и многих обрел. Но он никогда не плакал. Потому что он был воином и знал, что в его жизни лишения будут всегда. Вся его жизнь состояла из лишений. И он никогда не лил слезы на несправедливость своей жизни — он сам выбрал ее.

Но сейчас он просто не мог сдержаться…

Он ведь тоже любил ее — эту женщину из клана Цубаки. Эту упрямую, гордую и вечно уверенную в собственной простоте Юки. Эту… эту красавицу, что подарила ему всю свою любовь и прекрасного сына. Эту Юки. Юки Томура… как красиво звучало это имя. Как он по ней соскучился. Как же он скучал…

— Я скучал, Юки… — прошептал Сенсома, сгребая пепел в руки, будто бы чувствуя ее укоризненный взгляд и фразу «где ты посеял пальцы?». — О, как же я скучал, Юки… и как скучаю до сих пор…

Техники врывались в его тело, вгрызались в плоть и крошили кости, но он не обращал на это внимания. Он вспоминал их знакомство — первую встречу в лесу и ее рассерженный тон. Свои ухаживания и подначки от продавца-Яманаки, помогавшего ему с букетом. Ее притворство, ее улыбку. Ее рассерженный взгляд. Ее нежелание отпускать его на Континент. Свои и ее слова…

— О, Господи, как же я скучаю…

Слезы капали на пепел, растворяясь в нем, а шторм ниндзюцу сметал все вокруг.

И тогда внутри Сенсомы открыл глаза демон.

— Я… — Исобу запнулся, увидев и осознав происходящее. — О-о-ох… Сенсома…

— Прости, дружище, — прошептал ему Сенсома, утирая слезы. — Я скорбел. Я… провожал ее. Пускай знает там, у Рикудо под боком, как я любил ее. И как продолжаю любить…