— Это была очень кровавая война, — совсем не юношеским, грубым, голосом произнес вдруг Глава.
— Пове… — ошарашенно распахнул глаза Кеймдал.
Ловен нахмурился, но Глава лишь махнул им рукой, слабо усмехнувшись, и вновь вернул себе прежний звонкий голос:
— Война не меняется. Нигде и никогда.
— Именно так, — кивнула ему Кацую. — Но Кагуя любила людей. Она не могла нам позволить перебить их всех. Равно как не могла позволить людям уничтожить природу. Но ей нужна была сила. Да, Древо. Уверена, доберись она досюда, ей бы хватило сил поглотить и силу Ядра, но ей нет сюда пути. А к Древу был. И тогда-то она и стала Богиней — спасительницей людей и победительницей Духов. Тогда-то она нас всех и уничтожила…
Кацую неспешно подползла к Сенсоме, почти касаясь его. Математик Боя протянул руку… и та прошла слизня насквозь.
— Уничтожила? — переспросил он.
— «Всего лишь» лишила тел, — горько усмехнулась Кацую. — Тогда мы и стали Духами — эфемерными существами, которые не могут существовать без природной чакры. Тогда-то мы и ушли от людей в тайные места — скопления этой самой чакры.
— Тогда-то и появился Иорф, — улыбнулся Глава в тон ее словам и посмотрел на шиноби. — Тогда Кагуя высвободила могущество Древа. Она поглотила его часть, став его единоличной владелицей, но даже ей не дано было охватить все. Поэтому с тех пор начали рождаться люди с чакрой. Повсеместно, во всем мире. Но не в Иорфе — уже тогда отдаленном и недружелюбном для путешественников континенте. А почему?
— Почему же?
— Потому что люди Иорфа жертвуют своей телесной силой, ради нас, — выдохнул из толпы духов Теро.
— Истинно так, — кивнула ему Кацую. — Кагуя забрала наши тела, но мы смогли выжить в форме эфемерных духов. Но мы не могли жить внутри Ядра или поблизости с ним — нас тянуло к свету. Мы хотели жить. А не существовать. И тогда мы придумали магию. С помощью силы Ядра мы стали собирать физическую энергию людей Иорфа. Немного. Это у шиноби она забирается почти вся — обычные люди изменений в себе даже не почувствовали. Но больше ни одного, даже самого захудалого, шиноби в нашем мире не случалось…
— Зато появились маги, — дополнил Сенсома. — Люди, которые используют лишь духовную составляющую.
— Как мы тогда испугались, — улыбнулась Кацую. — Глава тогда первого пользователя маны на куски разорвал — он так боялся, что в Иорфе родился шиноби. Но нет — это оказался маг. Все тот же человек со все теми же пороками, но совсем не использующий чакру. И магов стало рождаться немало — мы не могли их всех убивать — это бы привело к новой войне с людьми. Да и к тому же — маги, как и прочие, честно делились с нами своей физической энергией. Мы оставили их. Но не без контроля…
— Тогда-то я и пригодился, — усмехнулся Глава. — Я был одним из тех, чьих родственников убили на войне между людьми и Духами в мире шиноби. Я даже видел Кагую. И я же остался с Духами, когда их изгнали.
— Зачем? — не понял Сенсома.
— Потому что я люблю природу, — усмехнулся Глава. — И всегда любил. Я думаю… мои возможности… моя сила и жизнь… Кто-то придумал все это, только чтобы помочь Духам. Понимаете? Бог — природная чакра — я был создан ей.
— Или просто вас неуклюже прописал Автор, — достаточно почтительно высказался Ловен.
— Почему это неуклюже? — удивился Глава.
— Потому что он забыл, что вас переизбирают каждые десять лет. И ни один прошлый Глава никогда не показывался народу, после окончания своего правления.
— А, ну да, — Глава усмехнулся совсем по-мальчишечьи. — Ведь тело разрушается…
Это было признание в убийствах. Многих убийствах. Сенсома не понимал всего полностью, но быстро осознал главное — Глава старше самого Рикудо, но вот его тело — нет. Орочимару задумчиво почесал подбородок — ему пришла какая-то идея, связанная со сменой тел, но высказывать ее он не спешил. Кто действительно был ошарашен — местные жители Иорфа.
— Х-хотите сказать… — прошептал Набло.
— Да, тела людей не выдерживают моей силы, — Глава обезоруживающе улыбнулся. — Но… каждый избранный на пост Главы проживает эти десять лет со мной. Он живет и дышит. Чувствует. Оу, пардон, не со мной, а с нами.
— Это же все равно убийство… — прошептал Заежар. — Мой прадедушка… был Главой. Мне говорили об этом, надеялись, что я тоже буду достойным… Он не был хорошим магом, но был выбран всеми… Вы… вы же заставляете выбирать единогласно. Архимаги… никогда бы не выбрали моего прадедушку.
— Да, поэтому мы даем им знать, кого они должны выбрать, — понимающе улыбнулся Глава. — Но успокойся, Заежар. Я не убивал твоего прадедушку. Я его спас.
— Мы выбираем в кандидаты лишь тех, кто умирает, — объяснила Кацую, возвышаясь за своим слугой. — И в последние секунды их жизни, они получают право прожить десять лет в должности живого божества Иорфа. Юная Сенджу права — мы такие же как люди. И, так же как люди, мы умеем быть справедливыми.
Проводник команды Камня заплакал, закрыв лицо рукавами. Он так гордился своим предком и был так ошарашен его убийством. И он был так благодарен его жизни…
— Так зачем же вы все это мне объяснили? — Сенсома перевел взгляд с мага на Духов. — Все, что вы сказали… Все, что мы все услышали… Это изменит мир. Но это — плата за мое участие, верно? Что за работу вы мне приготовили?
— Об этом ты узнаешь после, — отгородилась Кацую. — Мы лишь должны были поведать тебе о правилах наших миров из первых уст. Ты веришь нам, потому что мы все это видели и участвовали в этом. Это — важно. Наша задача сегодня невелика — сделать так, чтобы все твои вопросы обрели ответы.
— Тогда главный вопрос — почему вы становитесь Призывными?
Этого Духи не ожидали. Кацую нахмурилась и, кажется, немного покраснела (если слизни вообще умеют краснеть). Сенсома даже удивился немного — не ее реакции, а общей. Неужели Духи могли не ожидать такого банального, но абсолютно важного вопроса?
— Я… не буду отвечать, — неожиданно отказалась слизень. — Прости, Воин, но ты и так услышал многое. Я верю, что ты будешь мудр, но твои знания будут доступны и остальным — они уже доступны.
— Тогда почему вы вообще позволили кому-то кроме меня вас выслушать?
— Моя инициатива, — усмехнулся Глава, подняв руку. — Я — большая часть силы Духов и Ядра. Но даже я не смогу в одиночку защитить Иорф… да даже от тебя, Воин. Поэтому перестраховываюсь. Наши миры друг друга познали. Но если твоя Страна будет иметь преимущество перед другими в таких важных знаниях, ты можешь представить себе, что будет?
— Мы с Хирузеном никогда бы не стали использовать подобные знания во зло, — качнул головой Сенсома. — Но… что — зло для одних, другим — добро. Я понимаю. И мы с друзьями не вечны. Когда-нибудь это знание точно уподобилось бы бомбе. Величайшей бомбе…
— Именно так. Ладно, если вопросы кончились, а ответы даны…
— Постой, Глава, — окликнул один из Духов слугу. — Дай я отвечу на его последний вопрос.
Из толпы Духов вышел Энма. По сравнению с многими высшими Духами, Призывной зверь Сарутоби был невелик — человеческий рост. Тем не менее, Сенсома знал, что изменять размер для обезьяна — дело привычное и столь же легкое, как дышать. И это чувствовалось в общей атмосфере — Энму считали равным даже древние исполины вроде Кацую.
— Я очень молод, относительно них, — усмехнулся Энма, показывая большим пальцем на остальных Духов. — Но зато я знаю о шиноби больше них всех вместе взятых. Так уж вышло. Я с детства был другом Хирузена. Знаю, Кацую боится, что вы будете шантажировать контрактников, если узнаете, но я в это не верю. А еще, — он перешел на громкий, шутливый шепот. — Наша королева слизней просто стесняется.
Сенсома усмехнулся, почувствовав какое-то тепло. Да уж, Энма всегда был будто бы отражением Хирузена. Это радует — даже будучи Духом он оставался тем самым Энмой, которого Сенсома знал все эти долгие годы.
— Все дело в этом, Сенсома, — Энма протянул Математику Боя руку, но когда тот ответил на рукопожатие, он прошел обезьяна насквозь. — Здесь мы бесплотны. На поверхности… нам тяжелее, но этого уже хватает. Но иногда сидеть в четырех стенах бывает скучно, знаешь ли. Да и полнота ощущений не та. Сенсома, когда ты призываешь Духов в свой мир по контракту, ты своей чакрой создаешь им нормальные тела. Обычные. Как те, что были у нас, по историям, до удара Кагуи. Понимаешь, как мы тут все завидуем Дню Ежей?
