– Мальчик, ты когда-нибудь сможешь простить меня? Мой разум помутился. Я думал только о Матео, но я знаю, что сам он не хотел бы этого.

Лео отвязал повод и подвел лошадь к ручью. Пока он натягивал рубашку и прятал в сумку оружие, Дьябло жадно пил. Когда он поднял голову, с морды капала вода.

– Пойдем, – позвал его хозяин. – Пора домой.

Когда Лео и Дьябло въехали во двор, было уже далеко за полдень. Несколько часов парень шел, превозмогая боль в растертых в кровь ногах, но все же сдался и осторожно забрался на спину черному жеребцу. Тот вскинул голову и заплясал на месте, но под умелым руководством вскоре вполне освоился в новой роли. Они словно достигли взаимопонимания, и конь безропотно вез домой человека, который сохранил ему жизнь.

Оставив лошадь в ближайшем к дому загоне, парень поспешил на кухню. Всюду было тихо. Огонь едва тлел.

– Эй? Есть кто-нибудь дома?

Не в силах выкинуть из головы образ маленького брата, безжизненно лежащего на пропитанной мочой соломе, он с замиранием сердца поднялся наверх и открыл дверь в комнату Матео. Тот сидел в кровати, пристроив на коленях книгу о лошадях.

– Малыш, – Лео бросился к брату, – как ты?

От ребенка пахло сном и антисептиками. Насупившись, он почесал бинт на голове.

– Доктор сказал, что мне нужно оставаться в постели и отдыхать, но я в порядке. Так что, думаю, ничего он не понимает. Ты нашел Дьябло?

– Да. Он ускакал далеко, но с ним все хорошо.

– Он ни в чем не виноват, – заявил Матео. – Я пришел к нему в стойло, чтобы угостить яблоками, но уронил их и испугал его. Он стал брыкаться и встал на дыбы, но это только от страха. Он боялся, что попал в ловушку.

Лео кивнул на перевязанную руку мальчика.

– А с ней что? И как твой нос?

Ссадина на лице уже затянулась корочкой.

– Вых… Выпх… Вывихнута. Было немного больно, но мне дали таблетки, и врач в больнице поставил ее на место. С носом все прекрасно. Болит, только если вот так делать, – он наморщился, чтобы продемонстрировать старшему брату нужное движение.

Лео поморщился.

– Какой же ты храбрый, малыш.

Матео нахмурился.

– Но я же говорил тебе, я не…

– Да-да, прости. Конечно. Думаю, теперь ты совсем большой. Большой и храбрый. А где мама? – спросил он, понизив голос.

– Я здесь, – отозвалась Марисса, которая стояла в дверях. Она кивком велела старшему сыну следовать за ней.

– Я скоро вернусь, Матео.

Они вышли в коридор, и мать тут же затолкала его в соседнюю спальню.

– Ты взял пистолет отца?

– Да, мам, взял. Но…

– Ты нашел лошадь?

Лео кивнул.

– И пристрелил, как я тебе приказала?

Он взял мать за руки и стиснул их, надеясь, что она поймет.

– Прости, мама. Я не смог.

Услышав это, она выдохнула весь воздух, что был в легких. Ее плечи ссутулились, а голова упала на грудь. Когда она подняла на сына глаза, в них стояли слезы.

– Спасибо, родной.

– Но ты же сказала…

Она прижала палец к его губам.

– Я знаю, что я сказала, но я была не в себе. Волновалась за Матео. Я боялась, он умрет, понимаешь? Боялась навсегда потерять нашего малыша.

Лео крепко обнял мать.

– Это была случайность, мам, и мне очень жаль, правда.

– Как и мне, – ответила она, шмыгая носом. – Я так испугалась, когда увидела, что ты взял пистолет. Я не должна была тебя просить о таком. Матео никогда не простил бы меня, – она взяла лицо сына в ладони. – Где он сейчас?

– Дьябло? Я оставил его в загоне.

Марисса кивнула.

– Отведи меня к нему, ладно?

– Уверена?

– Да.

Он взял Мариссу за руку и провел к нужному загону. Облака немного рассеялись, и под лучами солнца шкура Дьябло сияла глянцем. Лео щелкнул языком. Уши жеребца дрогнули, но он продолжил щипать коротенькую траву, не поднимая головы.

– Иди сюда, мальчик.

– Почему он не идет?

– Он придет, мам. Придет. Дьябло, мальчик, сюда.

В этот раз конь поднял голову и посмотрел в их сторону. Мать перекрестилась.

– Он не бросится на нас?

– Нет, мам, он же не бык, – рассмеялся Лео.

Дьябло подошел к ограде загона и фыркнул. Марисса быстро отшагнула назад.

– Почему он так фыркает?

– Он так здоровается. Ну, правда, мам. Ты живешь среди лошадей с тех самых пор, как замуж вышла. Не знаю, чего ты так боишься.

Парень погладил лошадь по длинной морде, задержав руку на белоснежной звезде между глаз, том самом месте, куда предназначалась пуля. Лео тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Теперь он будет смотреть только вперед.

2018

Выйдя на улицу, я нащупала в сумке телефон и автоматически набрала рабочий номер Ральфа. Девушка из приемной ответила, что он снова работает из дома, и предложила переключить меня на его пожилую секретаршу, но я отказалась, потому что немного побаивалась этой дамы с голубыми волосами. На мобильном телефоне Ральфа сразу включилась голосовая почта, но подобрать слова, чтобы подвести итоги сегодняшней встречи, было очень непросто.

– Ммм… Ральф, кое-что… ладно… забудь.

Я позвонила ему домой и, само собой, трубку взяла Сюзи.

– Ральф дома?

Соблюдать нормы вежливости не было смысла, ведь мы обе прекрасно знали, что ненавидим друг друга.

– Он повез Лили и Жасмин на детскую аэробику.

Целый ворох мыслей вихрем пронесся в моей голове.

То есть он болтается по городу с близнецами среди рабочего дня? Почему же он никогда не находил время для Дилана, когда наш мальчик был в том же возрасте? И что еще за детская аэробика, мать ее? Я отключилась, не удосужившись попрощаться.

Я набрала Дилана, но у того тоже включилась голосовая почта. Ладно, не надо злиться, он ведь выключает телефон во время лекций. Та же самая история повторилась и с бабушкой, что было ожидаемо, ведь ей требовалось очень много времени, чтобы найти нужную кнопку и принять звонок. Мимо, извергая клубы отвратительных выхлопов, проехал двухэтажный автобус. На остановке он высадил толпу усталых пассажиров. Да уж, разговаривать на улице совсем неудобно.

В ближайшем баре я заняла угловой столик, заказала бокал белого вина и набрала еще один номер. К счастью, Мойра ответила на первом же гудке.

– Мойра, слава богу, ты ответила!

– Тара, что случилось? – в ее голосе слышалась паника.

В голове у меня воцарилась странная пустота. Трудно было решить, с чего начать, и подобрать слова.

– Я в Лондоне.

– Знаю, ты мне говорила.

Конечно, она знает, я ведь все ей рассказываю.

– То письмо… Оказалось, кто-то оставил мне ключ от банковской ячейки.

– Что? Кто это мог быть?

– Пока не знаю. Все ответы в той самой ячейке.

– А может, только еще больше вопросов.

Вот за что я люблю Мойру. Она такая прагматичная и мудрая. Жаль, что ей приходилось зарабатывать на жизнь, посвящая время чужим неглаженным рубашкам и чистке туалетов. Я постучала локстонской визиткой по столу.

– У меня встреча с представителями банка сегодня в обед.

До обратного поезда времени было полно, но я-то надеялась провести день на Оксфорд-стрит.

– Хорошо, – отозвалась Мойра, позвякивая посудой на кухне. Эта женщина никогда не сидела без дела. – Позвони мне после. Я умираю от любопытства.

Я пообещала связаться с ней, как только смогу, и взглядом указала бармену на свой пустой стакан. Он понял мой жест и тут же поспешил его наполнить. Раскрыв небольшую карту подземки, врученную мне Джейми, я попыталась запомнить маршрут до Локстона. Принципиально не стану просить о помощи, чтобы меня не сочли за невежественную дикую северянку. Тем более, все не так плохо. Четыре остановки по линии Бекерлоо, все время на юг, так что без проблем. Я снова набрала Ральфа, но телефон все так же не отвечал. Аэробика ведь дело серьезное.

В метро было немноголюдно, так что я легко нашла свободное место. Усталость и два бокала вина брали свое: веки налились тяжестью. Можно и закрыть глаза. Никакого риска проспать свою остановку, слишком сильно волнуюсь. Тридцать семь лет назад кто-то оставил для меня некую вещь в сейфовой ячейке. Несложно посчитать, в 1981-м мне было восемнадцать. К счастью, вино не повлияло на мои способности к ментальной арифметике. В тот год я жила у бабушки. Мы приехали в Лондон, чтобы посмотреть на свадьбу принца Чарльза и Леди Ди. Благодаря упорству и острым локтям моей бабули нам удалось занять наблюдательную позицию рядом с собором Святого Павла. Многочасовое ожидание скрашивали лишь яичные сэндвичи и мятное печенье. Стоило приоткрыть контейнер с задохнувшимися бутербродами, к неудовольствию соседей вокруг распространялся характерный запах. Когда будущая принцесса выбралась из кареты, по толпе прокатился коллективный вздох, но голос бабушки перекрывал все остальные: