Глава 6
Пройдя, по совету Петуха, вниз некоторое расстояние, Фенг наткнулся на непролазные заросли. Понимая, что нет других решений, он полез в самую их гущу, дико царапая лицо и руки и ругая в сердцах петуха, мирно дремавшего в корзине. «Раз ты такой умник, мог бы придумать что-нибудь и получше…» Но на деле получалось, что этот рдяный гад как бы намеренно глумился над ним. Медленно и необратимо в голове Фенга зрели различные планы мести. Укрывшись в чащобе возле реки, Фенг решил немного вздремнуть, хотя сделать это у него получилось не сразу. Здесь, возле воды, жутко донимали комары. И опять – от них страдал только Фенг, а петуху в перьях все было нипочем. Неистово чесались руки… И еще больше хотелось свернуть кому-то шею. Наконец, измазав густой глиной все голые участки тела, Фенг таки умудрился прикорнуть. Но как-только на него нашел сон, тут же явился Петух. И первым делом стукнул ему по макушке.
– Хочешь проспать все на свете? – спросил он явно издевательским тоном. – А что мне делать?! – отбивался от Петуха Фенг. – Я устал, мне нужен отдых.
– От чего же ты устал? Неужели от собственной глупости?
– От твоих нравоучений устал. Ты почему не даешь мне покоя? Вот взял я тебя на свою голову!
– Верно сказал! Именно, так оно и есть! – обрадовался Петух и стукнул Фенга еще раз.
– Что так и есть? – захныкал Фенг, но заметил, что теперь он может двигаться и даже отбиваться.
– Выражение «взять себе на голову» именно это и объясняет, – продолжал Петух, пытаясь влепить Фенгу затрещину.
– Что объясняет? – недоумевал Фенг, уворачиваясь от тычков.
– Объясняет то, что люди хватают руками все подряд, а оно потом садится им на голову!
Петух подпрыгнул, изловчился и плюхнулся Фенгу на затылок, накрыв собой голову. Фенг попытался скинуть вредную птицу, но та будто вросла в шею.
– Ты что делаешь? – заорал Фенг и принялся колотить себя по загривку.
– Показываю наглядно, что означает в духовном мире выражение «взять себе на голову». А ты как думал? Погоди, я тебе еще покажу, сколько люди таскают на себе всякой гадости. Да так, что и света Божьего не видят.
Действительно, из-под перьев мало что можно было разглядеть, и то, по большей части, только под ногами. Прелый запах, исходивший от птицы, дико дурманил мозги, Петух намертво прилип к затылку и стал с Фенгом одним целым. Тот продолжал колотить, как ему казалось, сидевшую на нем птицу, но болела голова и шея, да и только.
– Вот так, – Петух спрыгнул с Фенга и поправил перья. – Не бери в руки того, что не в силах понести. А тем более, не бери чужого, иначе – каюк. Я мог бы сидеть на тебе до конца твоих дней, но у меня другие цели; ты должен научиться их ясно видеть и всегда иметь свежую голову. Кстати, выражение «иметь свежую голову» означает – освободиться от того, что на ней сидело. Отчасти, разгрузка сознания происходит во сне. И это вторая духовная истина за сегодня.
– Значит, я все-таки мог от тебя избавиться, – обрадовался парень. – Я ведь тебя даже поколотил немножко.
– Глупости, – категорически заявил Петух. – Освободиться от бремени можно только путем долгой борьбы со страстями. Да и то не благодаря собственным усилиям, а промыслительно, силою свыше. Но для этого нужно сделаться монахом и иметь достаточно решительности выстоять в деле до конца. Увы, такая жизнь не для обычного человека.
– Стоп. Что значит «силою свыше»?
– Любое знание полезно ко времени, – лаконично подчеркнул Петух. – Знание раньше времени делает человеку вред, позже – приносит огорчение. Для тебя на сегодня достаточно духовных истин. Пора заняться делом. Встань и подберись ближе к воде. Сейчас туда причалит лодка.
– Да как я встану? – возразил Фенг, – Я же сплю!
– Не волнуйся, сейчас я тебя разбужу.
Петух хитро улыбнулся во весь беззубый птичий рот, повернулся вокруг на одной ноге, и вмиг перед Фенгом предстало жуткое чудовище, какое описать не хватает воображения и слов. «Ужас, летящий на крыльях ночи!» С перепугу Фенг заслонил лицо рукой, а эта гадость долбанула его прямо в кисть. Он неистово взвизгнул, подпрыгнул и проснулся.
Сердце бешено колотилось в груди; с лица отваливались куски высохшей глины. В корзине заквохтал перепуганный петух. Фенг зажал ему клюв. Рядом в камыши тихо воткнулся нос плоскодонки.
– Ты слышал, в кустах кто-то вскрикнул, – прошептал один из монахов.
– Чепуха. Ночная птица, не более. Из людей никто не сможет забраться в такие тернии. Я это место высмотрел еще днем. Там с берега абсолютно непролазные дебри.
– Вот и хорошо. Но стоило бы проверить. Мне показалось, это кричал человек, – настаивал первый монах и шуганул для верности по кустам посохом с бронзовым набалдашником в виде Будды Просветления(36). Увесистый Будда прошел прямо над Фенгом, едва не снес ему башку и не освободил сразу от всего. Фенг втянул голову в плечи: кажется, он начинал понимать духовные истины…
В корзине снова взбеленился испуганный петух. Фенг лихорадочно зажал ему клюв, чуть было не оторвав голову. В висках звонко лупили удары пульса, и казалось, их слышит вся округа.
– Ну вот, я же говорил, птица, – засмеялся второй монах.
– Это петух, – подтвердил первый. – Интересно, откуда ему тут взяться?
– Мало ли. Может с рынка сбежал. А может, этот коварный мальчишка следит за нами, – произнес второй таинственным шепотом.
– Ты серьезно… Вот ведь напасть. Ну все, пришел его конец!
– Да успокойся, пошутил я, – ответил второй и рассмеялся.
Фенг сидел в шаге от них ни живой, ни мертвый. Благо, стояла безлунная ночь. Где-то в выси падающие звезды чертили безграничную черную грядь. Пели цикады, пищали комары, шипел под руками петух и на плесе сонно вкидывалась рыба. Повсеместно ощущалось дыхание настоящей и загадочной жизни. Необъяснимой и бесконечной.
Медленно истекали минуты, часы. Монахи долго о чем-то говорили, спорили, потом опять шептались. Фенг лежал в колючих кустах, боясь даже пошевелиться. Ночью невесть откуда взялись муравьи и принялись ползать по нему, залезая везде, куда можно, и кусая, за что вдумается. Состояние Фенга было близким к помешательству, хотелось взорваться на полные ноги и чесануть напролом, лишь бы не терпеть эту пытку. Но на корме судна действительно находился связанный ребенок, он хныкал время от времени, просился и плакал, и тем помогал Фенгу забывать о своих напастях. Фенг представлял себя спасителем младенца, героем во языцех, и проклятые муравьи отходили на второй план.
Так он вытерпел несколько часов.
Приближался рассвет, а монахи все беседовали. Фенга начало волновать то, что еще немного и рассветет, и его обнаружат. «Правда, Петух обещал…» Но на деле все происходило далеко не так гладко. Скорее, даже наоборот. После бессонной и мучительной ночи Фенг готов был уже на все. От огненных укусов муравьев в нем что-то выгорело изнутри: возможно, это был страх. Глядя почти невидящими от боли глазами в звездное небо, Фенг в один момент ощутил величие Вечности и призрачность жизни – ничтожность человеческих желаний на фоне бесконечности Вселенной, абсурдность этих желаний, честолюбие и жалкую амбициозность, в конечном счете, просто глупость. Он понял это ясно, как никогда. И еще что-то… Очень важное! Но внезапно монахи поднялись. Они быстро простились, один вплавь удалился, а другой улегся спать и уже через минуту мирно храпел в лодке.
Пришло время действовать – легко, свободно, хладнокровно. Обогнув лодку, Фенг нырнул пару раз в омут с головой, потопляя ненавистных муравьев. Холодная вода быстро привела его в чувство, и, хотя все тело пекло и жгло от укусов, его душа ликовала в предчувствии победы, в первую очередь, над собой. Дальше все пошло по намеченному за безумную ночь плану. Монахи привязали лодку к большой коряге. Фенг отцепил конец веревки от лодки и осторожно связал спящему монаху ноги. Связал крепко, в несколько узлов. Расчет был простой: как только Фенг оттолкнул лодку от берега, монах тут же проснулся, вскочил и бухнулся за борт. С дикими воплями и связанными ногами он барахтался в прибрежном иле, пытаясь освободиться, но фантасмагорическая карча(37) цепко держала его за ноги. А лодка с Фенгом тихо растаяла в утреннем тумане, в неясном мерцании глубин оставляя за собой диффузию из галактик на покойном зеркале реки.
