Последние слова Мериона проговорила с трудом, сглатывая подступавший к горлу комок. Все присутствовавшие в круглом зале ошеломленно вздыхали и обменивались изумленными взглядами. Со своего места поднялась матриарх Второго Бархана. Это была тучная немолодая женщина с дряблыми обвисшими щеками и крупным ртом. Часть ее волос, окрашенных соком цветка пустыни, была забрана в высокую сложную прическу из мелких косичек, а другая часть свободно спадала до середины спины. Она уперла в бока руки, до самых локтей увешанные широкими костяными браслетами, и выпятила неохватную грудь.

— То есть вы хотите сказать, что ваша сестра Лантеялианна намеренно привела по своему следу этих краснокожих существ? Я все верно услышала?

— Именно так, матриарх Адаччири, — подтвердила Мериона. — Вход в город многие тысячелетия оставался тайным, его невозможно было найти случайно. Только живущий в Бархане хетай-ра мог раскрыть местонахождение купола. А это значит, что моя сестра, расстроенная отказом, решила силой захватить власть в полисе, перед этим заключив союз с нападавшими. И только благодаря смелости мой матери и храбрости защитников, нам удалось спасти часть жителей и погрести под песком город вместе с чужаками!

Больше всего Лантею поразило именно то, как уверенно Мериона представляла на суд Совета свою вымышленную теорию, которую она, судя по всему, уже давно тщательно продумала. И, кажется, ей начинали верить, потому что матриарх Адаччири смерила Лантею таким презрительным и уничижительным взглядом, что девушка невольно поморщилась. Тем не менее нашлись и те, кто принял сторону сестры Мерионы: со своего места поднялась еще совсем молодая женщина с открытым лицом и по-детски оттопыренными ушами. Ее волосы были заплетены широкой косой вокруг лба, подобно ободу, а длинная зеленая тога путалась в ногах. Это была юная матриарх Четвертого Бархана Сигрида, которая только недавно достигла совершеннолетия и заняла престол, отказавшись от своего регента. Она была не искушена дворцовыми интригами, а налет неопытности не позволял ей виртуозно лгать или лицемерить. Поговаривали, что именно матриарх Иамес была причастна к полному уничтожению рода Сацгиан, который и возглавляла теперь единственная выжившая в кровавой бойне Сигрида, но эти домыслы хетай-ра во всех пяти Барханах весьма побаивались озвучивать вслух.

— Постойте… Но если вы говорите, что Лантеялианна имела договоренность с нападавшими, то почему мужчина, которого она привела, совсем не похож на них? Вы утверждаете, что они имели красного цвета кожу и четыре руки, а этот мужчина похож на хетай-ра, только он темноват, — неуверенно сказала Сигрида, указывая рукой на профессора, терзавшего кисточку подушки.

— Он не хетай-ра, — вмешалась в беседу Лантея. — Он человек.

— Вам не давали слово! — мгновенно вспыхнула Иамес, приподнимаясь на локтях со своего ложа. — Сейчас разговаривают матриархи, когда мы захотим узнать ваше мнение, Лантеялианна, то спросим напрямую!.. Просто поразительно, как вы невоспитанны!

— Человек… — протянула Сигрида. — А нападавшие тоже были ими?

— Нет. Это были ифриты, раса воинов из империи Ис, расположенной на северо-востоке от пустынь, — невзирая на недовольный взгляд Иамес, ответила Лантея.

— Все это ничуть не проясняет ситуацию, — зычным голосом воскликнула Адаччири, нетерпеливым движением рук отгоняя от себя собственных советниц, которые назойливыми мухами вились вокруг нее и пытались что-то нашептать. — Нам придется выслушать и другую сторону. Если уж сложилась такая ситуация, что сестра обвиняет сестру, то необходимо узнать мнение каждой по поводу произошедшего. Что скажете, Иамес?

— Вынуждена согласиться с вами, — ответила матриарх Первого Бархана, потирая длинными пальцами с ухоженными ногтями свои виски. — Лантеялианна, выйдите в центр.

Мериона с досадой искривила губы, скрещивая руки на груди и пододвигаясь, освободив ораторское место для младшей сестры. Лантея спустилась к площадке, поманив за собой и Ашарха. С вершины амфитеатра за происходившим жадно наблюдали все присутствовавшие: кто-то с любопытством ожидал словесной дуэли, другие же напряженно хмурили брови.

— Я благодарю Совет Пяти Барханов за предоставленную честь выступить на этом заседании, — угрюмо начала девушка, высоко задрав свой маленький круглый подбородок и бесстрастно изучая купол из темного стекла. — Некоторые факты, озвученные матриархом Мерионой, являются чистейшей правдой, однако, также есть моменты, которые она осветила достаточно скупо или и вовсе избежала их. Я бы хотела прояснить их подробнее… Начать, действительно, следует с того, что я самолично покинула Третий Бархан два года назад, последовав по стопам своей тети Чият, родной сестры Гиселлы. Она давно ушла из города и поселилась в стране людей, изучая их традиции и нравы, постигая историю рас, которые в своем культурном и экономическом развитии ничуть не уступают хетай-ра.

Свистящий шепот мгновенно облетел зал заседаний, но сразу же стих, как только Иамес подняла вверх ладонь, призывая собравшихся к молчанию. Лантея улыбнулась про себя: даже несмотря на напряженную ситуацию, в которой она оказалась, информация о мире на поверхности наконец нашла своих слушателей. Это можно было считать маленькой победой в битве, хотя остальная война уже давно казалась ей проигранной.

— Я прожила с ней какое-то время, изучив язык людей и их быт, даже совершив небольшое путешествие. Но, как истинной дочери своего народа, мне хотелось донести эти знания до Барханов, чтобы рассказать хетай-ра о лучшей жизни. Осознавая, что подобного рода сведения могут быть приняты с недоверием, я пригласила с собой ученого мужчину-профессора, который милостиво согласился поделиться собственными познаниями о мире с моим народом. Как видите, внешне он отличается от нас: его волосы темны, кожа смугла, и он не способен подчинить себе песок. Ему неведом наш язык, он верует в другого бога, но не желает зла нашему миру… Однако дома меня встретили враждебно, несколько раз подвергнув опасности не только мою жизнь, но также и жизнь моего родного брата и этого ни в чем неповинного человека.

— О какой опасности вы говорите? — решительно прервала рассказ Лантеи сосредоточенная Иамес.

— Исключительно благодаря милости Эван’Лин удалось остановить тхаги, который совершил покушение на брата Манса и профессора во дворце матриарха. На следующий же день была предпринята попытка отравления, которая опять же по чистой случайности закончилась ничем… Но отдельное внимание Совета я прошу обратить на тот факт, что последнее покушение на меня было совершено в Диких тоннелях во время прохождения второго из испытаний совершеннолетия, — безжалостно закончила Лантея, чувствуя поднимавшееся в глубинах ее души волнение.

— Какое святотатство! — воскликнула Адаччири, рывком поднимаясь со своего места.

— Бласфемия, — недовольно поморщившись, прошептала Иамес. — Опорочить ритуал общения с богиней чужой кровью… Это немыслимо!.. Если вы, конечно же, говорите правду. В чем я не могу быть уверена без доказательств. Да и кто вообще мог посметь совершить такое?

— Моя сестра Мериона, — холодно и непоколебимо ответила Лантея, глядя прямо в удивленно распахнутые глаза матриарха Первого Бархана.

— Ложь! — яростно выкрикнула Мериона, сжимая кулаки.

— Невозможно… — потрясенно проговорила Адаччири. — Это нелепо звучит.

— Вы должны обладать неопровержимыми доказательствами, чтобы говорить такое, — на удивление спокойно и серьезно сказала Иамес, неторопливо принимая сидячее положение.

— Вам не кажется, что эта фраза применима не только ко мне? — поинтересовалась Лантея. — Да, я напрямую обвиняю мою сестру и отца во всех совершенных покушениях. Хотя Бартелина уже осудила богиня, упокоив его грешную душу. Мериона изначально была настроена против меня, она опасалась, что информация с поверхности подточит власть матриарха, поэтому решилась на убийство. Все подосланные воины подчинялись напрямую моему отцу, а признание сестры я случайно подслушала. Никаких свидетелей и улик у меня нет. Точно так же, как их нет и у Мерионы, которая смеет обвинять меня в предварительном сговоре с напавшими на Бархан ифритами… Я ничуть не меньше нее желаю своему народу добра. И никогда, я повторюсь, никогда… не стала бы жертвовать тысячами жизней ради власти, захваченной силой.