— Поэтому я бы никогда в жизни не стал плясать под дудку матриарха и тем более Мерионы. Это было бы неуважением по отношению к самому себе, — мрачно добавил Манс и вновь протянул ножны с клинком сестре. — Так ты примешь его?..
Девушка на секунду залюбовалась оружием. Зеленоватое стекло, поблескивавшее гранями в сиреневом свете фосфоресцирующих грибов, манило и гипнотизировало. Это была хорошая работа настоящего мастера — ее брат явно трудился над ножом не один месяц, выплавляя из податливого стекла птичье оперение, истончая и затачивая лезвие.
— Теперь, когда я все тебе рассказал, поверишь ли ты, сестра, моему желанию помочь?
Хетай-ра перевела взгляд на сосредоточенное лицо Манса и подумала о том, что ей придется рискнуть, хочет она того или нет. Во дворце и всем городе у нее не было ни соратников, ни помощников — только верный профессор, жизнь которого была так хрупка. Любой мог объявить охоту на чужеземца, подчиняясь молчаливому приказу матриарха или ее окружения: начиная от подозрительной Мерионы, выслеживавшей шпионов с усердием сторожевого пса, и заканчивая бесстрастным Бартелином, готовым собственными руками уничтожить любого человека или хетай-ра, представлявшего опасность для власти рода Анакорит в Третьем Бархане.
И Лантея с отчаянием осознавала, что далеко не всегда она могла быть рядом, чтобы защитить Ашарха. Она просто не могла разорваться, а жертвовать кем-то во благо своих устремлений не хотелось вовсе. Ей действительно требовалась помощь, пусть даже она сильно рисковала, доверяясь кому-то. Иного выхода не было.
— Теперь я просто не могу не принять твой подарок, — проронила девушка и крепко обхватила рукоять ножа. — Ты стал гораздо смелее с нашей вчерашней встречи, Манс.
— Я увидел, что ты не сошла со своего прежнего пути, и это придало мне сил, — выдохнул юноша с облегчением, когда Лантея прикрепила ножны с клинком к поясу. — Я буду твоей верной рукой.
Легко поднявшись с холодного камня, сестра приблизилась к брату и положила ладонь ему на плечо, неожиданно цепко впившись пальцами в кожу.
— Твоя помощь мне пригодится. Но я хочу, чтобы ты знал… — вкрадчиво шепнула девушка. — Мне достаточно будет одного намека, нервно брошенного тобой взгляда или даже подозрения, чтобы твой подарок оборвал твою же жизнь. Коль дал мне слово, будь верным до конца.
— Я и не ожидал другого от тебя, сестра. — Кривая улыбка исказила губы юноши, а его серые глаза задорно блеснули, будто он принимал вызов.
Глава четвертая. Общие городские слушания Бархана
Обрядом совершеннолетия для девушек, по крови принадлежащих к одному из правящих родов, является прохождение двух священных испытаний — испытаний светом и тьмой. Юноши, рожденные в семье любого из матриархов, высокородные отроковицы и отроки, а также дети простолюдинов в день своего совершеннолетия обязаны посетить мольбище Старухи, где жрецы опоят их ядовитым отваром из ложного паутинника, который единожды откроет им божественную истину и позволит узреть свое будущее, если будет на то милость Эван’Лин.
Книга Бытности
На следующее утро, проспав не только оповещения стражей времени, от которых Лантея раньше обычно всегда пробуждалась, но даже подачу завтрака в комнату, девушка собиралась в спешке. Путаясь в торжественном темно-зеленом наряде, представлявшем собой многослойное шелковое платье и пышную длиннополую накидку с вышитыми бисером рукавами и коротким шлейфом, она торопливо пыталась заплести спутанные волосы и при этом держать открытыми слипавшиеся глаза. Едва успев привести себя в подобающий важному мероприятию вид и спешно закрепить пояс с оружием, Лантея сразу же поспешила на мужскую половину дворца, опасаясь, что Ашарх мог проснуться гораздо раньше и уйти из комнаты. Она беспокоилась, что его любопытство могло сотворить с ним дурную шутку, заведя профессора в не самые безопасные места этого здания.
Но к ее величайшему изумлению, мужчина все еще дремал, завернувшись в шкуры и обняв подушку. Было похоже, что с самого вечера он так и не вставал с постели.
— Это темнота плохо на меня влияет, — оправдывался Аш, едва девушка его разбудила и дала в руки таз для умывания. — Мне постоянно кажется, что здесь ночь, а оттого безумно хочется спать.
— У нас мало времени. Вот-вот должны начаться слушания. Так что шевелись! — поторопила спутника Лантея.
Она металась по комнате, постоянно наступая на край своего торжественного одеяния, в котором совершенно отвыкла передвигаться, и бросала на кровать преподавателя найденную на лавках и полу одежду, пытаясь ускорить процесс сборов.
Через пять минут Ашарх, торопливо пытаясь пригладить торчавшие после сна волосы, уже спешил за своей величественной спутницей по длинным коридорам дворца, заполненным прислугой, сновавшей из комнаты в комнату и увлеченно сплетничавшей в темных нишах. Кто-то носился с огромными подносами, заставленными различными кушаниями и напитками, другие хетай-ра перьевыми метелками лихорадочно смахивали пыль с фонарей, статуй и лестничной балюстрады. Все вокруг находилось в движении, будто дворец очнулся после многолетнего сна.
Проход к тронному залу был полностью заполнен прислугой, канцелярскими работниками и стражами. Заглядывая за угол, приподняв края занавесей и алчно припав глазами к щелям, все обитатели дворца, которым по статусу было не положено нахождение на собрании, все равно старались хоть что-то разглядеть или подслушать. Однако едва Лантея показалась в коридоре, ведшем к тронному залу, как шепоты мгновенно стихли, и для дочери матриарха мгновенно освободили дорогу. Хетай-ра вытянулись вдоль стен, прижав кулаки к солнечному сплетению, и не сводили предвкушающих взглядов со своей молодой госпожи.
Решительно схватив профессора за запястье и сжав его руку, девушка шагнула в арку, утянув за собой и Ашарха. Занавеси дрогнули, пропуская спутников в тронный зал, где их в то же мгновение со всех сторон окружили голоса и перешептывания. Практически все видимое свободное пространство было заполнено хетай-ра: гости дворца стояли тесно друг к другу, обсуждая что-то на повышенных тонах и активно жестикулируя, многие сидели на бортах бассейна, опустив ладони в прохладную воду, а другие отлавливали скользивших в толпе слуг и без стеснения дегустировали угощения, которыми были уставлены их подносы. Всюду у стен замерли высокие юноши в светлых безрукавках, махавшие над головами прибывших массивными перьевыми опахалами на длинных ручках. Разгоняя душный воздух, перья подрагивали, медленно опускаясь и вздымаясь над толпой, раздувая клубы дыма курящихся всюду благовоний.
Приход Лантеи ничего не изменил — участники слушаний продолжали гомонить, сбившись в отдельные кучки. Скорее нырнув в сторону, спутники остановились в узкой галерее с колоннами, охватывавшей тронный зал с трех сторон. Хетай-ра, стоявшие там, потеснились, освобождая пространство для младшей дочери матриарха. Но заговорить с ней никто не осмелился.
Все три каменных трона под тяжелым шелковым балдахином пустовали, хотя перед престолом уже выстроились полукругом стражи, удерживая толпу на расстоянии. Приход матриарха должен был ознаменовать начало слушаний.
Девушка быстрым взглядом окинула собравшихся. Большинство лиц были ей знакомы: представители ремесленных гильдий, главы влиятельных семей, руководители промыслового сектора и других государственных предприятий прогуливались по тронному залу, лениво обмахиваясь веерами. Это были пожилые красноволосые хетай-ра в богатых расшитых цветными бусинами одеждах, подпоясанных дорогостоящими поясами из змеиной кожи и с резными костяными украшениями. Они десятилетиями держались за свои высокие посты, не желая передавать преемникам власть так просто. Многие из них входили в городское собрание еще до рождения младшей дочери матриарха. Лантея сокрушенно подумала о том, что именно с этими упрямыми старухами развернется нешуточное противостояние, как только она предложит вывести жителей Бархана на поверхность. Следование традициям среди этих почтенных матрон считалось скорее каким-то призванием, жизненным предназначением, от которого нельзя было отказаться, нежели простой прихотью.
