Как только высохли вещи, колонна двинулась дальше. Теперь, когда каждый второй сжимал под мышкой наполненный прохладной влагой кувшин, хетай-ра стали спокойнее. Во главе каравана двигалась Мериона, окруженная стражей и служанками. Еще при слабом свете грибов на последней стоянке Лантея заметила, что из обитателей дворца немногим удалось выжить: старому сгорбленному кухарю, двум его внукам-поварятам, близнецам Ниэле и Аркоции, тихой Дайве и писарю бывшего матриарха. Девушка с горечью думала о тех, кто навечно остался под грудами песка, о сотнях достойных хетай-ра, оказавшихся пленниками собственного города: о добродушном смотрителе птичника Акиле, о строгом канцлере Эхенади, и, конечно, о суровом отце и мудрой матери. Какие бы недомолвки и распри ни были между Лантеей и родителями при жизни, но теперь они рассеялись, оставив лишь неуловимый привкус утраты на языке.

— Меня все еще терзает вопрос, кто же желал нам с Мансом смерти, пока ты отсутствовала на первом испытании? — ненароком вклинился в мысли своей спутницы профессор.

Лантея вместе с Ашархом ступали прямо за матриархом и ее свитой, изредка заводя короткие ленивые разговоры, которые служили больше для определения местонахождения собеседника в кромешной темноте и как единственная доступная альтернатива наскучившему счету шагов.

— Это уже неважно. Если это были мать или отец, то теперь мы не узнаем об их причастности. А Мериона сильно изменилась. Поверь, в данный момент ее тревожат совсем иные мысли, — слабо откликнулась девушка, которая хоть и знала истину, но не собиралась делиться ей еще с кем бы то ни было, кроме себя самой. Это была ее сокровенная тайна.

— Думаешь, теперь все закончилось? — с сомнением спросил преподаватель, случайно отправляя в полет какой-то мелкий камень, попавшийся под ноги.

— Уверена.

— Мне бы тоже хотелось надеяться на подобный исход… Но тогда объясни мне кое-что другое, Тея. Как быть с нападавшими?

— Тебя тревожит что-то конкретное?

— Да. Последнее время я все пытаюсь понять, как имперцы обнаружили Бархан. Допустим, я могу еще объяснить их агрессию по отношению к вашему народу. Все же ифриты уже не первое тысячелетие собирают кровавую дань со всех земель материка. Война — это их, скажем так, священная миссия, а обмены любезностями и долгие переговоры не были в чести ни у одного генерал-императора. Но отыскать в пустынях запрятанный единственный вход в город, о котором они только легенды собирали веками… Как?! Как им это удалось?

— Говоришь, легенды собирали? — напряглась Лантея.

— И постоянно посылали следопытов и разведчиков их проверять. Чуть ли не каждый новый правитель считал своим долгом отправить в пустыни Асвен небольшое войско, чтобы уже через месяц оно вернулось с пустыми руками, а также значительно прореженное ядовитыми змеями, самумами и зыбучими песками… Насколько я помню, единственная экспедиция, которую можно считать успешной, состоялась в первое столетие после формирования империи, как только закончилась Баск Шор, Эпоха вождей. Тогда ифриты три месяца блуждали по пустыням и впервые вышли к заливу Таглаф. Ничего не нашли касательно песчаных жителей, но хотя бы узнали, где кончаются пустыни Асвен — это и можно считать их самым крупным успехом. Правда, скорее, в географическом плане.

— И почему же они были так увлечены поисками моего народа? — поинтересовалась девушка, неслышно ступая рядом.

— Они и до сих пор увлечены, — тихо бросил профессор и пожал в темноте плечами, но это движение его собеседница при всем желании не могла бы увидеть. — Никто точно не знает почему… Но я, изучив в свое время мемуары древних вождей Баск Шор, нашел некоторые подтверждения своих догадок. По их легендам, богиня Азума, когда сотворила ифритов из огня, сказала, что будет довольна своими детьми только если они положат к ее ногам весь мир.

— Ты думаешь, они успокоятся, лишь уничтожив все живое?

— Не уничтожив. А принеся в жертву своей кровавой богине. Это не одно и то же. В столице империи стоит монументальная пирамида, все ее подножие тонет в крови. Ифриты пленяют чужаков, кого-то оставляют рабами, другим перерезают глотки и сжигают тела в жертвенном огне, насыщая Азуму силой и благодаря ее за военные победы. Лишь когда все враги ифритов окажутся или их рабами или жертвами, то богиня будет довольна.

— А для ифритов врагами являются все остальные народы, да? — пришла к единственно верному выводу хетай-ра.

— Да. Но, опять же, это только мое предположение. Сами имперцы, как ты могла догадаться, никогда никому не объясняли свои мотивы.

Ашарх замолчал на несколько секунд, а после негромко протянул:

— И все-таки, как они могли найти Бархан?..

— У меня на языке крутится какая-то мысль, но я уже который час не могу ее сформулировать.

— А я все вспоминаю, как в Италане и Аритхоле ходили слухи, что часть гарнизона ифритской крепости Нертус вместе с подкреплением из центральных округов перешла границы с пустынями Асвен и двинулась вдоль Мавларского хребта на запад, — неторопливо размышлял вслух профессор, которого осенила недобрая догадка. — Тогда поговаривали, что армия движется к перешейку горной цепи, чтобы атаковать Залмар-Афи с юга, откуда Пророк Бога никогда не ждал нападения. Светоч опасался, что они первыми примут войска неприятеля…

— Вот только шли ифриты не на крепость Аритхол… — продолжила мысль своего спутника Лантея, которая тоже неожиданно сложила всю мозаику воедино.

— Выходит, они изначально держали путь на Третий Бархан? Не просто случайно на него наткнулись по дороге, а целенаправленно туда двигались через пески? — выдохнул Ашарх, у которого волосы встали дыбом на затылке от осознания.

— Похоже на то. Это именно их я видела во время прохождения первого испытания. Вовсе не песчаную бурю на горизонте, а марширующую армию, — ахнула Лантея от изумления и прикрыла рот ладонью. — Ведь можно было понять это раньше!..

— Но, постой, а как же сам город? Откуда они знали о входе в Бархан?

— Многоликая Матерь… Я только сейчас это поняла, — прошептала девушка и неожиданно схватила преподавателя за рукав. — На общих городских слушаниях выступал управляющий птичником, смотритель Акила. Он тогда сказал, что за последние два месяца пропало восемь почтовых орлов. Но эти птицы никогда не теряются! Матриарх не обратила на его слова внимания, но я тоже удивилась, как и смотритель. Ведь подобное уже случалось в те времена, когда я переписывалась с тетей, едва перебравшейся через хребет… Орлы всегда возвращаются туда, где их кормят. Они не могли просто так улететь из Бархана или заблудиться в пустынях!

— Ты думаешь, что их кто-то переманил? Начал подкармливать, чтобы они приносили послания хетай-ра чужакам? — неуверенно произнес Аш.

— Да нет же! Орлы возвращаются туда, где их кормили в детстве. Они бы не изменили своим привычкам. А так как в других Барханах они не оставались, это значит, что птиц отлавливали. Целенаправленно… Но как это помогло ифритам найти вход в город?

Лантея по привычке хотела накрутить на палец прядь своих волос, но не сразу вспомнила, что все они были забраны наверх, чтобы не мешать. Она одернула руку и сбилась с мысли.

— Сардобы? — робко подсказал профессор.

— Что?..

— Ну, вентиляционные шахты для подачи воздуха в города. Ты сама мне говорила, что почтовые орлы используют старинные пустые колодцы для перемещения на поверхность. Сардобы.

— Да! Это оно! — восторженно воскликнула девушка, неосознанно крепко сжимая плечо спутника.

— Получается, кто-то увидел, что почтовые орлы систематически пользуются колодцами. Достаточно просто пару раз заметить, как они вылетают оттуда и залетают обратно, чтобы понять, что это не простые птицы. А изловив их и найдя послания на чужом языке, ифритам нетрудно было сделать вывод, где же прячутся легендарные пустынные жители.

— И, походив по окрестностям, отыскать другие шахты и главный вход… — мрачно заключила Лантея, отпуская плечо собеседника.