– Полностью, пожалуйста. Это официальная процедура. Для протокола.

– Борис Батаглия.

Ослепительный свет резал глаза Виктора, словно он вышел в самый солнечный день из самой глубокой шахты, проведя там несколько смен подряд. Похмельный синдром с возрастом только становился сильнее, и он давно не испытывал таких страданий. Но он никогда не давал себе пустых обещаний. Он знал, что ещё не раз напьётся, возможно, даже хуже, чем вчерашним вечером. Слишком уж сильно он любил выпить.

Тело ломит, а тяжёлая голова уже с утра мечтает о том, как упадёт вечером на подушку. Во рту стоит ужасное зловоние от всего, что он вчера запихнул в себя, пытаясь заглушить боль.

Но всё же его терапия помогла. Даже сейчас, испытывая все эти раздражители на воспалённых рецепторах, он чувствовал себя лучше, чем когда думал о дочери.

Виктор неоднократно бывал здесь и раньше, пока работал в полиции. Комната для допросов не изменилась с последнего его пребывания здесь. В последний раз он был здесь в качестве допрашиваемого.

Едва продрав глаза, он решил собрать всю имеющуюся информацию единственно привычным для него способом. В конце концов, нельзя было доверять всему тому, что вчера ему на выходе из пирамиды вместе с дорогими дезинтоксикационными препаратами подогнала секретарша мэра в сером костюме.

Обратившись со своим карт-бланшем к начальнику полицейского управления, Виктор получил довольно мягкий отказ. Ему заявили, что в отсутствие официального распоряжения не могут быть предоставлены никакие ресурсы, а тем более какая-либо информация о ходе расследования.

Тем не менее, не сумев игнорировать невнятные пожелания мэра, переданные его секретарём, начальник полиции предложила Виктору: «походить тут, вспомнить былые времена и посмотреть, как всё изменилось», пока она уточнит, что именно от неё хочет мэр.

Набрав кофе в старом автомате, Виктор осмотрелся.

Само управление не изменилось. Знакомых лиц почти не было. Он встретил несколько старожилов, громко перекинувшись с ними парой ничего не значащих фраз.

Плавно и медленно Виктор оказался у стекла комнат для дачи показаний. Поймав на себе несколько удивлённых взглядов незнакомых полицейских, Виктор салютнул им своим бумажным стаканчиком с кофе.

– Назовите, пожалуйста, вашу должность, – спросил молодой полицейский за стеклом.

– Я директор Гавани.

Проработав большую часть своей жизни в полицейском управлении и держась слишком уверенно, Виктор, не имея никакого допуска, успешно обходил систему «свой-чужой» в головах сотрудников полиции. Его просто принимали или за «новенького», хотя было понятно, что он никакой не новенький, или за свежепереведённого откуда-то ещё, хотя он двигался так, словно знает здесь каждый уголок.

– Что входит в ваши должностные обязанности?

– Официально? Я руковожу основными процессами в Гавани.

Юнца в комнате для дачи показаний звали Винсенто. Высокий, молодой, красивый – ещё совсем недавно выпускник академии, а сейчас один из самых светлых умов, ведущих расследование инцидента на Сектет. Он уже раскрыл несколько сложных дел и мог бы рассчитывать на приличное кресло, но, по всей видимости, хотел двигаться большими скачками и как можно дальше, а потому ждал своего звёздного часа. Немного самоуверен, а от того менее бдителен, чем стоило бы. Во время знакомства Виктор, представившись неуклюжим стариком с похмельем, попросил Винсенто угостить его кофе. Нося всю жизнь маску благочестивого офицера полиции, вдобавок с хвалебными представлениями от своего начальника, Винсенто просто не имел возможности для отказа, а Виктор тем временем почерпнул с его стола все необходимые материалы по делу Сектет. Да, это было грязно.

– А неофициально?

Борис ухмыльнулся на одну сторону и отвёл взгляд.

– Ну, ладно! – воскликнул Виктор, обращая внимание присутствующих копов на себя.

Допив кофе, по пути к двери в комнату для дачи показаний он не глядя отправил стаканчик в урну.

– Открывайте, пойду выручать Винсенто, – сказал Виктор, немного приглаживая растрёпанные грязные волосы.

– Простите, – спросила молодая девушка, – а вы кто?

– Майор Волков, – не глядя представился Виктор, намеренно занизив своё звание.

Его настоящий чин привлечёт лишнее внимание и только вызовет вопросы. Когда Виктор ушёл в отставку, эта девица, наверное, только училась ходить не под себя.

– Давай, давай. Ты чего? – поторопил молодую девушку Виктор.

Смуглый и довольно крупный сержант в углу уже зашевелился в направлении Виктора, но тут один из старожилов, пришедших с Виктором, спросил у молодой девушки:

– Ты что, не видишь, что он коп?

– Ну…

– Он ведь представился?

Девушка озадаченно хлопала глазами. Старых копов это только забавляло.

– Ты всё правильно делаешь, – улыбаясь, прохрипел Виктор. – А теперь давай открывай.

Дверь открылась, и, заходя в режущий глаза свет, Виктор услышал наставления от старого копа:

– Смотрите и учитесь.

Винсенто, повернувшийся на звук открывшейся двери, приподнял одну бровь, не сильно удивившись.

– Она согласилась? – спросил молодой коп.

– А куда она денется, – улыбчиво соврал Виктор.

Пройдя к столу, Виктор протянул руку свидетелю и представился:

– Виктор Волков.

– Борис Батаглия, – удивлённый старик, немного приподнявшись над стулом, пожал протянутую руку.

– Итак, Борис, – тяжело выдавил Виктор, опускаясь на стул рядом с удивлённым Винсенто, – так чем вы занимаетесь в Гавани? Как проходит ваш день?

– Я… – задумался старик, – я третий лишний.

– Не могли бы вы пояснить? – спросил Винсенто, который не собирался уступать свои лидерские позиции в этом расследовании.

Он назначен на это дело официально, и его пока не касаются политика и желания мэра, если кто и подставляется с этой стороны, то только начальница управления полиции. Борис, рассчитывающий уйти отсюда как можно раньше, задавив юнца своим авторитетом, при появлении знакомого лица понял, что это ему не удастся. Виктору просто нужна была информация и как можно быстрее, пока его отсюда не выкинули.

– Понимаете, пилоты всё время меняются и не сильно вникают в суть, а я сижу и смотрю, чтобы наша парочка не поцапалась между собой.

– Слушай, Борис, – сказал Виктор, обратившись к человеку своего возраста на «ты», – я был в Гавани последний раз, когда родители вот этого парня ещё не были знакомы. Я не в курсе, что там у вас и как. Давай ты по-быстрому, без загадок, расскажешь нам всё как есть? И мы разбежимся.

– Послушайте, все данные и так у вас есть, – не меняя позиции обращения на «вы», удивился Борис, – но если нужны показания человека, который наизусть знает системы функционирования Гавани и ЧиКью, то я осмелюсь попросить чашку чёрного чая, так как разговор предстоит долгий.

– Хорошо, – моментально кивнул Виктор.

Через несколько секунд молчания он посмотрел на Винсенто. Винсенто посмотрел на Виктора. Виктор, приподняв брови, слегка кивнул головой в направлении двери. Брови Винсенто медленно поползли на лоб, а глаза округлились. Виктор ещё раз резко, но еле заметно, дёрнул головой в направлении двери, отчего похмельный синдром, в очередной раз разыгравшись, надавил на уши и горло. Виктор, приподняв плечи, слегка покивал головой из стороны в сторону. Борис делал вид, что ничего не замечает.

Дверь открылась, и все взгляды обратились на девушку, ранее пропустившую Виктора в комнату для дачи показаний. Она смущённо засеменила к столу, держа в руках бумажный стаканчик с горячим чаем, обжигающим её ладони.

– Вот, – сказала она, слишком быстро отпустив горячий стакан, так что часть выплеснулась на стол. – Ой!

– Всё в порядке, – улыбаясь, ответил Борис. – Спасибо, милочка.

– Я сейчас уберу… – испуганно отозвалась смущённая девушка.

– Нет, не стоит.

– Сейчас, сейчас… – тараторила испуганная девушка, выбежав из комнаты.

Виктор перевёл взгляд с пара, поднимающегося над разлитой лужицей горячего чая, на поджатые губы Бориса.