Эмили, женщина, которую я, вполне возможно, люблю гораздо сильнее своей родной матери, присела рядом со мной и сжала мою руку своей маленькой нежной ладошкой. Эта рука у нее была в шрамах от ожога почти до плеча, но меня это никогда не волновало, в отличие от большинства остальных людей, независимо от их возраста.

— Джейсон, я не знаю, как это сказать.

И снова полная тишина.

— Кто-нибудь может объяснить хоть что-нибудь? Дилан? Что происходит, дружище? — все еще никакого ответа. — Так, ребята, вы начинаете пугать меня.

— Логан, — пробормотала Эмили рядом со мной, ее полный отчаяния взгляд сосредоточился на муже.

Отец Дилана покачал головой, опустил руки, зашел в комнату и сел рядом с Диланом напротив меня.

Когда мой лучший друг поднял голову, я увидел его покрасневшие глаза.

Я вновь перевел взгляд на суровые глаза его отца. В них проще смотреть. С гневом всегда легче справиться, чем с душевным переживанием — это я уяснил благодаря своей семье.

— Я готов, — сказал я, не отводя взгляда от Логана. — Пожалуйста, расскажите мне, что произошло.

Я и не подозревал, насколько на самом деле окажусь не готовым к тем словам, что он произнесет. Совсем не готовым.

— Сынок, — начал он, поскольку именно так он меня и воспринимал, — ты справишься.

Это не был вопрос, но я все равно кивнул.

— У твоей матери была передозировка снотворного прошлой ночью. Она скончалась.

Я моргнул один раз.

Затем кивнул.

Хриплым и низким голосом я спросил:

— Кто нашел ее?

— Твой отец вернулся из командировки этим утром. Он вызвал скорую, но Лорелей уже была мертва.

— Ясно. Где мой отец?

— Он в больнице. Я разговаривал с ним несколько минут назад.

Я снова кивнул, не в силах что-либо изменить. Что еще я мог сделать? Что еще я мог сделать в подобной ситуации?

— Спасибо, — сказал я, слегка сжав руку Эмили, — спасибо за то, что именно вы сообщили мне.

Каждого человека в этой комнате я считал своей семьей гораздо больше, чем собственных родителей. Я ценил тот факт, что видел беспокойство за меня в их глазах. Мне никогда не доводилось даже близко видеть этого в глазах матери. Алкоголь всегда был для нее важнее, чем сын.

Я медленно встал.

— Я должен вернуться… домой, наверное.

Но у меня никогда не было дома, ведь так? Это было просто строение. Здание, стоящее через дорогу. И ничего больше.

Дилан и Логан тоже встали, а я взглянул на миссис Тейлор. Ее глаза полны слез. У нее тот же зеленый оттенок глаз, что и у дочери. Такие же яркие, как у Олив. Глядя в них, ощущаешь некое умиротворение.

Я наклонился и, сам того не ожидая, оставил легкий поцелуй на ее щеке.

— Пожалуйста, не плачьте, Эмили. Все в порядке. Все будет в порядке.

Хотя для меня это больше звучало как вопрос.

Она медленно встала и смахнула слезу — мою слезу. Я даже не заметил, что плачу. Теплой ладонью она обхватила мою щеку и заглянула мне в глаза.

— Конечно, все будет в порядке, Джейсон. У тебя есть мы.

Я кивнул.

Неожиданно я оказался в объятиях Дилана.

— Мне так жаль, дружище, — произнес он, крепко обнимая меня. Я почувствовал на спине руку Эмили — она пыталась утешить меня. Логан стоял рядом с нами, глядя на свою семью.

Я был частью их семьи.

Я заслужил это место среди них.

— Уверен, что не хочешь остаться и закончить школу с Диланом? Я снова могу поговорить с твоим отцом, — предложил Логан.

Семья Тейлор собралась на лужайке перед домом. Даже малышка Олив со слезами на глазах вышла, чтобы попрощаться. Я улыбнулся ей. Я заметил, как блестят ее глаза — возможно печально, но все-таки блестят. Она так полна жизни, и у нее самые красивые завораживающие зеленые глаза. Такие насыщенные и бездонные. Смотря в них, можно позволить себе блаженно утонуть в их глубинах. Я прекрасно осознаю, что в скором будущем какой-нибудь идиот разобьет ей сердце, но меня не будет рядом, чтобы, плечо к плечу с ее братом, защитить ее. Меня не будет рядом с людьми, которых я считаю своей семьей.

Вместо этого я буду жить в Лос-Анджелесе — в чужом доме с незнакомцем, которого называю отцом, но в действительности мне никогда не выпадало шанса его узнать. На мгновение я задумался, винил ли он себя в ее смерти. Безусловно, его не было рядом в тот момент, но, возможно, его присутствие могло переломить ситуацию. Хотя, с другой стороны, могло ничего и не изменится, и несколько лет спустя мы пришли бы к такому же итогу. Наверняка этого уже никогда не узнать. Уже слишком поздно.

А я… я виню жизнь и его. Ведь именно он принял решение оставить нас, хотя мог с легкостью работать адвокатом и в Сан-Франциско. Именно он проигнорировал быстро ухудшающееся психическое состояние матери или депрессию — неважно, как вы назовете это. А потом наплевал и на меня, когда я сказал ему, что его жена становится алкоголичкой.

В конце концов, сделанный ими выбор изменил мою жизнь.

— Он не передумает. Поверьте, я пробовал.

Я пожал плечами. Все изменилось, кроме решения отца — мы уезжаем. А точнее сказать, он заставляет меня уехать.

Шаркая ногами по газону, я остановился перед Эмили — самой доброй и заботливой женщиной. Матерью, которая никогда не сможет быть по-настоящему моей.

— Не знаю, что сказать, — признался я. В груди огненный ком, а взгляд прикован к кроссовкам.

— Джейсон?

Теплыми и такими нежными руками она обхватила мое лицо, и я встретился с ней взглядом.

— Помнишь, что я сказала тебе при первой нашей встрече? — она улыбнулась, ее глаза сияли так же, как и у дочери. — Тебе всегда рады в этом доме. И это никогда не изменится. Лос-Анджелес не так уж и далеко. Я надеюсь, ты вернешься, когда тебе этого захочется, или когда почувствуешь, что тебе это нужно. Ты слышишь меня?

— Да, — я кивнул, — не знаю, как благодарить вас за все, что вы для меня сделали, за то, как вы относились ко мне.

— Мне не нужно благодарностей, Джейсон. Просто возвращайся к нам, — она заколебалась всего на мгновение, а затем притянула меня в свои объятия и поцеловала в обе щеки. — Береги себя, — еще раз взглянув мне в глаза, она отпустила меня.

Мне так хотелось, чтобы она этого не делала.

— Сынок, — сказал Логан, неожиданно и быстро обнимая меня. — Ты слышал Эмили. Это и твой дом. И ты всегда можешь вернуться в свой дом. Не забывай об этом. Мы будем скучать по тебе.

Казалось, единственное, на что я способен сегодня, это кивать.

Я взглянул на Олив и, несмотря на всю тяжесть ситуации, мои губы изогнулись в ухмылке.

— Язык проглотила, да?

Она просто уставилась на меня этими безумно печальными глазами. Олив Тейлор всегда было что сказать — всегда.

— Тебе нечего сказать, малышка? — спросил я, посмеиваясь, но фраза прозвучала как-то неправильно и грубовато.

— Я очень сожалею о твоей маме, но надеюсь, ты будешь счастлив в ЛА.

Равнодушный тон совсем не соответствовал тому, что я видел в ее глазах, но прежде чем я успел что-либо сказать, Дилан встал со ступенек, и Олив обняла отца за талию, отгородившись от меня.

Несмотря на это, я протянул руку и нежно коснулся ее мягких волос, слегка дернув их в последний раз.

— И я надеюсь на это. Спасибо, малышка, я никогда не забуду тебя.

Слеза скатилась из ее глаза, и совершенно неосознанно я протянул руку и поймал ее кончиком пальца.

Когда я коснулся ее, Олив закрыла глаза и крепче обняла отца, но не произнесла ни слова.

Я взглянул на слезинку на кончике своего пальца и внезапно испытал непонятное тянущее чувство в глубине души.

— Дружище, — сказал Дилан, спасая меня от спутанных мыслей.

Я издал тяжелый вздох и опустил руку.

— Это отстойно.

Я засмеялся.

— И не говори.

— Я хочу, чтобы ты вернулся при первой же возможности, и обещай поддерживать контакт.

Я сделал быстрый жест «под козырек», от чего его губы скривились.