Более того, имеется множество свидетельств римских встреч с «варварами» в Северной Европе, от Древнееврейских до индийских писаний, а также скандинавские, германские и кельтские саги, в которых воины-усилители-перераспределители и их слуги-священники составляли ядра первых правящих классов Старого Света.

Хотя я пропустил большую часть подробного объяснения Харриса, тем не менее, здесь мы, по сути, имеем экологическое объяснение происхождения цивилизации. Более того, Харрис не просто предлагает занимательную историю, но научную гипотезу, которая может быть проверена в пределах имеющихся доказательств.

Культурный материализм способен пролить свет не только на великие общественные сдвиги, такие как происхождение сельского хозяйства или государства, но и на более глубокие функции культурных институтов и практик многих видов.

Превосходный учебник Харриса «Культурная антропология» (2000, 2007) 4, написанный в соавторстве с Орной Джонсон, включает главы с такими названиями, как «Воспроизведение», «Экономическая организация», «Домашняя жизнь» и «Класс и каста»; каждая из них имеет иллюстративные боковые панели, показывающие, как соответствующая культурная практика (миротворчество среди мехинаку в центральной Бразилии, полиандрия среди нимба в Непале) адаптируется к экологическим потребностям.

На протяжении всей этой и всех своих книг, да и вообще на протяжении всей своей карьеры, Харрис стремился показать, что вероятностный инфраструктурный детерминизм является единственной прочной основой для истинной «науки о культуре», способной выдвигать проверяемые гипотезы, объясняющие, почему общества развиваются именно так.

Почему это важно сейчас? По той простой причине, что наше собственное общество находится в огромной инфраструктурной трансформации.

Что примечательно, потому что мы все еще не оправились от предыдущей, начавшейся всего пару веков назад.

Промышленная революция на ископаемом топливе повлекла за собой переход от использования в основном возобновляемых источников энергии - дров, полевых культур, некоторой энергии воды, ветра для парусов и мышц животных для тяги - к более дешевым, более управляемым, более энергоемким и (в в случае нефти) более портативным невозобновляемым источникам.

Нефть дала нам возможность резко увеличить скорость извлечения и преобразования даров Земли (с помощью горнодобывающей техники, тракторов и рыболовных судов), а также возможность перевозить людей и материалы на высокой скорости и с небольшими затратами. Это и другие ископаемые виды топлива также послужили сырьем для значительно расширившейся химической и фармацевтической промышленности и позволили резко интенсифицировать сельскохозяйственное производство, снизив потребность в рабочей силе на поле.

В результате использования ископаемых видов топлива наша инфраструктура включала быстрый рост населения, рост среднего класса, беспрецедентный уровень урбанизации и построение экономики потребления.

Хотя элементы научной революции существовали за пару веков до того, как мы стали использовать ископаемое топливо, Дешевая ископаемая энергия предоставила средства для значительного расширения научных исследований и их применения для разработки широкого спектра технологий, которые сами прямо или косвенно используют ископаемое топливо.

С повышением мобильности иммиграция значительно увеличилась, и демократическое многонациональное национальное государство стало символическим политическим институтом той эпохи.

Поскольку экономика почти непрерывно росла из-за обильной доступности высококачественной энергии, неолиберальная экономическая теория стала основной мировой идеологией управления обществом.

Вскоре в нее вошли несколько неоспариваемых, хотя логически абсурдных понятий, в том числе уверенность в том, что экономика может расти вечно, и предположение, что весь мир природы - это просто подмножество человеческой экономики.

Однако сейчас наш все еще новый инфраструктурный режим, основанный на ископаемом топливе, уже демонстрирует признаки сворачивания. Есть две основные причины. Один из них - изменение климата: углекислый газ, образующийся при сжигании ископаемого топлива, создает парниковый эффект, который нагревает планету.

Последствия будут где-то между тяжелыми и катастрофическими. Если мы продолжим сжигать ископаемое топливо, мы с большей вероятностью увидим катастрофический результат, который может сделать продолжение сельского хозяйства и, возможно, самой цивилизации проблематичным. У нас есть возможность резко сократить потребление ископаемого топлива, чтобы предотвратить катастрофическое изменение климата. В любом случае, наша текущая инфраструктура будет жертвой.

Вторая большая причина, по которой наша инфраструктура, основанная на ископаемом топливе, находится под угрозой, связана с ее истощением. У нас не заканчивается уголь, нефть или природный газ в абсолютном смысле, но мы извлекли эти невозобновляемые ресурсы, используя принцип «сначала низко висящие плоды».

Что касается нефти, наиболее стратегически важного из ископаемых видов топлива (из-за ее центральной роли в транспортных системах), мы уже достигли точки убывающей отдачи. По сравнению с десятилетием назад мировая нефтяная промышленность более чем вдвое увеличила объем инвестиций в разведку и добычу, в то время как фактические темпы мировой добычи сырой нефти стабилизировались.

Затраты на добычу растут, и бурильщики нацелены на геологические образования, которые раньше считались слишком проблематичными, чтобы возиться с ними.

Как минимум, изменение климата и истощение запасов ископаемого топлива вынудят общество перейти на другие источники энергии, отказавшись от энергоемких и контролируемых угля, нефти и газа в пользу более рассеянных и прерывистых возобновляемых источников, таких как ветер и солнце. Это само по себе может иметь огромные социальные последствия.

В то время как электрические пассажирские автомобили, работающие от ветряных турбин и солнечных батарей, возможны, электрические авиалайнеры, контейнеровозы и восемнадцатиколесные грузовики - нет. Распределенное производство электроэнергии из возобновляемых источников энергии вместе с сокращением глобального судоходства и воздушного транспорта может способствовать менее глобализированным и более локализованным моделям экономической и политической организации.

Однако мы также должны учитывать высокую вероятность того, что надвигающийся неизбежный переход от ископаемого топлива повлечет за собой существенное сокращение количества полезной энергии, доступной для общества. Ветер и солнечный свет в изобилии и бесплатны, но технология, используемая для улавливания энергии из этих внешних источников, сделана из невозобновляемых минералов и металлов.

Для горнодобывающей, производственной и транспортной деятельности, необходимой для производства и установки ветряных турбин и солнечных панелей, в настоящее время требуется нефть. Теоретически возможно заменить нефть электричеством из возобновляемых источников по крайней мере в некоторых из этих процессов, но в обозримом будущем ветровые и солнечные технологии лучше всего рассматривать как расширители ископаемого топлива.

Ядерная энергетика с ее неразрывной зависимостью от добычи полезных ископаемых и транспорта также является расширителем ископаемого топлива, но гораздо более опасным, учитывая нерешенные проблемы с авариями, распространением ядерного оружия и хранением отходов.

Если принять во внимание строительство и вывод из эксплуатации электростанций, а также добычу и переработку урана, ядерная энергетика также обеспечивает относительно низкую отдачу энергии от энергии, инвестированной (EROEI) в ее производство7.