— Не против? — улыбаясь, говорит Бокуто, а в глазах плещется безграничное счастье, которому нельзя отказать, в которое хочется окунуться с головой.

— Хотите сменить рабочий стол? — И хитрый прищур и улыбка окрашивают лицо Акааши.

— О-о-о, так ты заметил! — переводя внимание на телефон, вскрикивает Бокуто.

— Я не подсматривал, честное слово, просто вы дали…

— Акааши, успокойся, на самом деле, я хотел чтобы ты увидел. Честно говоря, я не знал, как ещё намекнуть о своей симпатии, подумал, что, увидев, ты как-то отреагируешь, и я пойму как ты к этому относишься.

— И что вы поняли?

— Ничего не понял, ты хорошо всё скрываешь, поэтому пришлось идти ва-банк, подумал, лучше опозорюсь, чем оставлю всё как есть.

— Вы обдумывали план захвата, Бокуто-сан?

— Ну, не то чтобы, но больше похоже на то, да, видимо так. — Бокуто смущённо смотрит на Акааши, и, считывая с глаз напротив не укор, а веселье и радость, продолжает: — Просто, ты только не подумай, что я сталкер какой-то, но возможность прикоснуться к твоей руке только на экране, холодном и бездушном, начала сводить меня с ума, поэтому встал острый вопрос: узнать как можно больше о тебе и твоих предпочтениях.

— Теперь вы знаете их.

— Можно мне услышать это снова?

— Я предпочитаю только вас, Бокуто-сан.

И они снова целуются, как малые дети, Акааши утыкается носом в шарф Бокуто, а он смотрит в камеру, улыбаясь, как никогда, глаза горят безграничной любовью, одной рукой обнимает Акааши, тот улыбается… Момент пойман. Они делают ещё пару кадров, пока Бокуто не кажется, что хватит, и всё такой же лёгкой походкой, в обнимку, идут сторону отеля.

Уже почти двенадцать, и они оказываются в нужном месте. Заходя внутрь, распахивают свои пальто, им уже давно стало жарко. В прибывший лифт они залетают и как можно быстрее нажимают кнопку нужного этажа, чтобы их идиллия не была нарушена кем-то ещё. Бокуто вдавливает Акааши в стену, забирая у того последний воздух, он целует жадно, словно оголодавший, как будто не целовал его пятнадцать минут назад, будто это последний шанс на его спасение. Акааши нужен кислород, он слегка отстраняется, но не отодвигается от Котаро. Бокуто всё понимает, поэтому мягко спускается на шею Акааши, давая возможность передохнуть, а сам уходит туда, откуда, по мнению Бокуто, не возвращаются. Запах Акааши — это последняя капля в чаше самообладания и выдержки, он действительно чувствует слабость в ногах. «Хорошо, что мы у стены», — думает Бокуто, стягивая мешающий шарф, открывая больший доступ к шее.

Ощущая губами пульс Акааши и сбитое дыхание, Бокуто чувствует тяжесть внизу живота и ощутимую тесноту. У него такого никогда не было на этапе обычных поцелуев, но он понял, что как обычно уже не будет, он с необычным человеком для него. Спускаясь ниже, насколько позволяет одежда Акааши, он сильнее прижимается к нему, чтобы ни один сантиметр не разделял их. Но Бокуто будто перестаёт чувствовать дыхание, да и будто сердце Акааши больше не качает кровь. «Он почувствовал», — мелькает в голове Бокуто. Он останавливает поцелуи и поднимает свой взгляд, а в глазах такая смесь, что никакой химик не разберёт, и Акааши пытается что-то сказать, но выходит у него с трудом:

— Я-я-я… Я-я-я… Я-я… — Бокуто прикасается к его голове своей, хватая по обе стороны руками и шепчет прямо в губы:

— Э-э-эй… Успокойся… Всё хорошо. — Глаза Акааши прикрыты, а руки повисли вдоль тела, будто разочарован, будто не знает, что делать. — Дыши, Акааши. Слышишь, я рядом. Тебе нехорошо? Что случилось, скажи!

Он действительно выдыхает, но не от этого полегчало, а от слов «я рядом».

Акааши еле шепчет, потому что стыдно:

— Я-я-я… Я -я… Я не готов, простите. — А руками глаза закрывает, так страшно стало, будто уже пожалел, будто всё это ошибка.

— К чему, Акааши? Ко мне? К нам? — У Бокуто паника, самая настоящая, накатывает так, что, думает, не отпустит, и он останется в этом лифте навсегда, просто с места не сможет сойти, если он потеряет этого человека.

— К такой близости… — Он убирает руки и опускает взгляд на достоинство Бокуто, нервно теребя пальцами.

— Фух… Ты об этом. Блин… Как неудобно, но это я должен извиняться. Ты это… Ну… Прости, Акааши, это просто реакция, и я и не думал ни к чему тебя принуждать, ни за что и никогда, слышишь?

Он кивает, слегка улыбаясь, возвращая руки, где им самое место — на плечи Бокуто, широкие, сильные и такие надёжные, которые не обидят, а защитят, за которыми не страшно, за которыми спокойно. Он обнимает, просто чтобы рядом почувствовать тепло и запах, просто вместе.

— Ты прости, правда, не хотел напугать, но, ты знаешь, я и сам не ожидал, у меня такое впервые, ха-ах… Даже забавно!

— Сочту за комплимент?

— Ага, типа того! — И они смеются, весело и легко, стоят просто в обнимку, смотрят глаза в глаза, касаясь носом друг друга и прячась от щекотных ощущений, и всё равно продолжают, потому что таких мелочей были лишены оба, а теперь им хочется пройти всё это вместе, ничего не упуская, каждую крупинку, каждый грамм счастья отдать другому.

Приехав на нужный этаж, они выходят, держась за руки, не желая расставаться, не желая заканчивать этот день, но нужно, чтобы начался новый, им нужно поспать и вернуться в Токио. Их номера находятся друг напротив друга, и они оба стоят в ожидании, кто же рискнет первым разорвать контакт. Они всё стоят и стоят, смотря на друг друга, не веря своим глазам и ощущениям, но их гляделки разрывает звук телефона Бокуто — звонит Куроо.

Бокуто понимает, что нужно отпустить, он нежно касается губ Акааши, потом легкий поцелуй в лоб, и шепчет:

— Спокойной ночи, Акааши, — прикрыв глаза наслаждаясь всем спектром ощущений, будто сканер, копирует каждую линию и изгиб, потому что совпадение только одно и доступ только на этих губах.

— Спокойной ночи, Бокуто–сан.

— До завтра.

— Конечно.

Бокуто отвечает на звонок:

— Да, Куроо, что случилось?

— Бо, я влюбился!

— Ха-ах-х-х… Аналогично бро!

Они долго просто валяются на кровати, обсуждая всю возможную ерунду, от любимой газировки, до странных историй в институте. Куроо готов вообще не вставлять реплики, Кенма говорит много, и это то, что Куроо может поставить на «repeat», и вряд ли это когда-то надоест.

Тихая, спокойная, убаюкивающая речь, и мягкие вибрации от разговора, и тепло, которые чувствовал Куроо, лёжа под ним, потому что Кенма с легкостью помещался на нём сверху, не принося дискомфорт, ставят решающую точку: он засыпает.

Кенма, услышав лёгкое сопение, конечно же не будит его, аккуратно встаёт, прикрыв одеялом, открывает окно, чтобы слегка проветрить помещение, все же аллергик, должно стать лучше. Думает, когда это он успел таким стать, он о себе-то несильно заботился, а тут двух котов приютил, еще и переживает ходит. Ставит ещё чая и плюхается в своё кресло, доставая приставку.

Они обсудили много тем, но о друг друге не говорили. Или и так всё понятно? Или же нет?

Что вообще делают после? Он надеется, Куроо знает.

И почему эта мысль вообще остаётся у Кенмы в голове? Ему что, нужны отношения? Странности отвлекают, он любит просто и понятно. Он решает подумать позже: его героя жестоко убивали.

Общежитие разрешало вход и выход до полуночи, поэтому Кенма проверяет пару раз кота, съедает кусок пирога и снова садится за игрушку, давая Куроо возможность поспать. Так проходят четыре часа, но Кенма даже не замечает, и то, как Куроо проснулся, тоже, зато он чувствует запах и мягкое касание сначала плеча, и, как коту, захотелось помурлыкать, подняв голову, чтобы продолжали ласки, потому что «да, да, я хороший…».

Следом мягкое касание подбородка, и голова и впрямь откидывается назад, ища больше контакта, получает мягкое касание тёплых губ в лоб, и так приятно, так по-домашнему спокойно.

— Спасибо, что позаботился.

— Делов-то…

Куроо падает головой на плечо, заглядывая в экран, интересуясь происходящим. Кенма оживлённо вводит в курс дела, у него нет второй приставки, но Куроо говорит, что достанет, чтобы обыграть его. Кенма уже ждёт с нетерпением.