— Конечно, — меня смутило его сравнение. — Но спят-то лежа. Идем.

Я сделала шаг и направилась за Адаже. Он показал комнату, где мы будем спать. Кровать одна. Очевидно, Адаже не тот человек, что будет спать со мной в одной кровати, и, будучи моим начальником, он не станет спать на диване, что стоит рядом. Значит, диван предназначался мне… Если Адаже не рассчитывает на то, что я буду спать на полу. Я с сомнением глянула на лекаря и помотала головой, отогнав эти глупые мысли. Медик без лишних слов достал постельное белье и кинул мне. Я без промедления направилась к дивану и начала застилать его.

— Сообразительная. Рад, что тебе не нужно объяснять каждый шаг, — сказал Адаже, искоса глядя на меня, снимая шарф и расстегивая жакет.

— Тебе не было бы так просто, если бы я уже не работала пару раз до этого, — призналась я. — На прошлых местах меня удивляло слишком многое, чтобы работодатели могли избежать вопросов. Первое время мне приходилось уточнять каждую мелочь.

— Тогда я тем более рад, что избежал этой участи, — слегка улыбнулся медик. Он уже принялся расстегивать рубашку, и я поспешила отвернуться.

Мы же спим в одной комнате, это нормально, что он переодевается перед сном. Но не совсем нормально, что совершенно меня не стесняется. Наверное. Или для Нижнего мира в порядке вещей и это? Я сняла жакет и рубашку, осталась в одной майке, что прикрывает бюстгальтер. Если с этим все понятно, то как быть со штанами? Я зависла, не уверенная, как поступить.

— Я выключаю свет, — сказал Адаже и покрутил вентиль лампы.

Я мысленно поблагодарила его, разделась и быстро завернулась в одеяла на диване. На удивление удобно, даже мягче, чем моя прошлая кровать. И гораздо теплее. У Адаже прекрасный дом.

====== Глава 13. Встряска ======

— Ты должна была встать раньше меня, — недовольно проговорил Адаже, нависая надо мной.

Пару минут назад он разбудил меня звоном лопатки о сковороду, и я пыталась вразумить его, что это не совсем нормально. Лекарь был иного мнения.

— Ты вызвалась готовить.

Я кивнула.

— Тогда вставай раньше. Ты должна будить меня, а не наоборот. Или хотя бы успевать закончить до моего пробуждения.

— Хорошо, поняла, — сказала я, потерев замыленные глаза.

— Я рад, — без тени улыбки сказал Адаже.

Вставать раньше будет проблематично, я привыкла просыпаться так, как попросит организм, потому что у меня давно не было четкого графика. Придется строить режим вновь. И только сейчас я заметила, что Адаже только-только принялся переодевать пижаму. Значит, он тоже недавно встал. Отлично, я не опоздала так сильно, как думала, успею наверстать упущенное, если приготовлю что-то простое. Я потянула руку к стопке сложенной ночью одежды, вытянула из нее штаны и быстро натянула их под одеялом. Отлично, с этих пор так и буду переодеваться. Я вскочила на ноги, быстро размяла затекшие плечи и потянулась за рубашкой. Как можно быстрее натянула оставшуюся одежду и выскочила из комнаты, с удовлетворением отметив, что я с легкостью обогнала Адаже, который до сих пор не переоделся.

Я заглянула в кухонный шкаф и выбрала пару продуктов, из которых могу быстро состряпать нехитрый завтрак. Помидор, яйцо и тост. Адаже точно хватит? Я всегда завтракала скромно, но не была уверена насчет лекаря. Не хочу вернуться в комнату и застигнуть его врасплох. Сделаю пока то, что есть, а уже потом исправлюсь, если понадобится.

…

— Приятного аппетита, — пожелала я Адаже, когда мы уселись за стол.

Он ответил взаимностью и принялся за еду. Я последовала его примеру. Думаю, от Адаже ждать похвалы бессмысленно, особенно за такое простое блюдо. Это не так уж важно, я способна самостоятельно оценить его и вынести вердикт: получилось лучше, чем вчерашний ужин лекаря. Если в первое мгновение приготовленное и поданное мужчиной блюдо казалось приятным открытием, то после горькая правда раскрылась во всей красе, и этот жест совершенно потерял свое очарование. Я на мгновение вспомнила удивительный вкус завтрака, что однажды принес мне Заксен. По щекам мелко пробежали мурашки, нос заполнился приятным ароматом, а разум — пеленой. Сейчас, как и тогда, это утро кажется чем-то невероятным, волшебным, будто такого никогда не могло быть наяву. Но на самом деле было. И на самом деле то прекрасное блюдо приготовил повар Гончих, а не Заксен лично мне, сам же командир, судя по проигрышу в соревновании, готовит не лучше Адаже. Почему-то эта горькая правда казалась мне очаровательной. Причины известны… Блин. Просила же оставить меня в покое хотя бы в стенах дома… Неправильно столько думать о Заксене, неправильно углубляться в чувства еще больше.

— Я было перестал жалеть, что нанял тебя, — сказал Адаже с недовольным лицом. — Ты показалась достаточно амбициозной и быстрой. А на деле зависаешь без причины. Нервирует.

Я заметила, что застыла с вилкой навесу и поспешила исправить это недоразумение. Я бы хотела не думать о Заксене по крайней мере тогда, когда я работаю. И вообще не думать о нем. Но пережитые эпизоды сами лезут в голову, как их ни гони. Мне еще предстоит научиться игнорировать их.

Я хотела было начать разговор с Адаже, чтобы отвлечься, но меня опередили.

— Адаже! — отчаянно кричала женщина, непрерывно колотя в дверь. — Адаже!!!

Я вскочила со своего места быстрее Адаже и поспешила открыть дверь. За ней стояла женщина с ребенком на руках. Это был мальчик лет четырех, его заплаканное лицо было бледно, глаза закатились, тонкая рубашка медленно напитывалась кровью в районе живота. Я быстро приняла ребенка из рук недоумевающей матери.

— На стол, быстро! — скомандовал Адаже, доставая инструменты, я повиновалась. — Сколько времени прошло?

— Н-не больше десяти минут! — в панике прокричал женщина. — Я его сразу к вам…

Адаже кивнул и проговорил:

— Шанс есть. За дверь. Обе!

Я выволокла на улицу сопротивляющуюся женщину и закрыла дверь. Я хотела бы помочь Адаже, но ему лучше знать, принесу я больше пользы или вреда в данной ситуации. Мое сердце колотилось как сумасшедшее. Я не раз видела сильно раненных людей, не раз была сама в подобной ситуации. Но другое дело — ребенок. Я все еще чувствовала его вес у себя на руках, морозящее душу и сердце прикосновение холодеющей кожи. Мне показалось, что он в ужасном состоянии. Но Адаже я верила больше, чем себе, а потому не переставала прокручивать в голове его слова. «Шанс есть». Адаже сможет. Мальчик выживет. Все будет хорошо. «Шанс есть».

Я не смотрела на мать. Мне было достаточно ее всхлипов и беспокойного шарканья перед входом дома. Не хочу еще и смотреть. Не хочу говорить. Мои слова не помогут, ей нужен лишь вердикт Адаже: «он будет жить». Мать ждала именно этого. И я вместе с ней.

Прошло много времени. Женщина уже не кружила у лестницы, она села на ступеньки, сгорбилась, будто сама была глубоко ранена, и качалась вперед-назад, периодически останавливаясь, чтобы протереть потное лицо трясущимися руками и затем вновь начать свои отчаянные убаюкивания. Я не решалась ни двинуться, ни вздохнуть громче положенного. Казалось, для меня самой время замерло, и картинка навсегда застыла на статичных качаниях женщины передо мной. Из звуков остался лишь глухой шорох за дверью и шелест листвы над головой.

Щелкнула ручка двери — мы обе подскочили, как от выстрела. На пороге показался Адаже.

— Он будет жить, — сказал лекарь.

Женщина взвыла, упав на колени перед Адаже. Она схватилась обеими руками за грудь и тянула на себе рубашку, ее золотые глаза тут же наполнились слезами, рот искривился в болезненном спазме. Она то прятала лицо в руках, то вновь поднимала его к Адаже, неустанно выпаливая благодарности, ползая перед ним на коленях, обдирая полы старого трухлявого платья.

— Принеси препарат А… — Адаже повернулся ко мне и на секунду запнулся. — Вторая полка снизу, первый флакон справа, поймешь по красной обмотке. Ложку не забудь.

Я тут же ринулась в дом, к полке. По пути боковым зрением видела хрупкую фигуру мальчика, что лежал на столе, а рядом в тазе множество алых бинтов и тампонов. В нос ударил густой запах крови, меня замутило от представшего вида, но я не позволила себе остановиться, быстро нашла нужный флакон, захватила ложку и помчалась на улицу. Адаже сидел перед стенающей женщиной и ждал меня. Он налил лекарство и быстрым движением внес в рот матери, придерживая ее за голову. Женщина скривилась и отпрянула от лекаря, вытирая рукавом алые губы. Ее взгляд из замыленного стал ясным, она быстрым неловким движением вытирала красные и мокрые от слез щеки и страдальчески смотрела на Адаже, открыв рот в недоумении.