Но прочитать Арью ему было не по силам. Чернота столбом, так сказал про нее Одавинг и вряд ли можно было выразиться лучше. Оставаться семьей, сестрой, человеком - это был ее осознанный выбор, ее маска, лицо, сбереженное с прежних времен. И всегда, при любых обстоятельствах, она сохраняла за собой возможность и другого выбора.

Позже, когда Дрогон и Нуминекс расположились во дворе, делясь друг с другом шуршащими потоками мыслей, а Джон задумчиво наблюдал за ними с крепостной стены, Дени вразвалку подошла к нему, придерживая живот, и промолвила:

- Арья меня пугает.

Джон раскрыл было рот возражать и защищать сестру, но Дени помотала головой, желая договорить.

- Я не к тому, что она собирается причинить нам вред, - сказала она. - Что ее нужно немедленно изгнать или еще что-нибудь. Просто… она как плохое знамение.

- Знамение чего?

- Не знаю. А она случайно не упоминала, что снова собирается в чужие края? Дух странствий и все такое?

- Нет, - покачал головой Джон. - Пусть хоть немного побудет дома. Винтерфелл чего только не переживал, справимся.

- Наверное. Но имей в виду, - предупредила королева, - если вдруг что, виноватым назначу тебя.

Он усмехнулся и кивнул соглашаясь. Обнял Дени за плечи, поцеловал в серебристую макушку и попытался выкинуть из головы воспоминание о том, как Призрак зарычал при виде сестры.

Ведь в конце-то концов вполне могло оказаться, что Дейенерис Бурерожденная научилась читать людей не хуже него. А волноваться беременным вредно.

*

Дни шли, живот помаленьку рос. Драконы резвились то над полем, то по всему Вестеросу, равно пугая и селян и горожан, а Арья слонялась по замку и окрестностям и вопреки надеждам Дени не выказывала никакого желания уезжать. Наконец, устав от недовольства жены и общей колючей атмосферы, Джон предложил отбыть вдвоем в Гавань или Миэрин, да хоть в Черный Замок - куда только ее королевская душенька пожелает. Ведь, напомнил он, в Винтерфелл они прибыли лишь ради спасения Арьи и оставаться здесь не обязаны.

Дени задумалась и изрекла, что Дорн, говорят, чудесен в это время года. Джон ответил, что Дорн чудесен в любое время года, и они уже пошли было к драконам, как все планы порушил всезнающий младший брат. Перегородив коридор своим креслом на колесиках, он заявил, что Дени, конечно, может лететь куда хочет, но Джону придется остаться здесь.

- Чего ради? - нахмурился Сноу. - Арью спасли, лимоны привезли, по-моему, мы молодцы.

- У Партурнакса что-то вроде соглашения со Старыми Богами, - промолвил Бран отстраненно.

- И?

- И они говорят ждать.

- Джон им что, собачка? - возмутилась Дени. - И вообще, где благодарность? Для кого мы чардрева высаживали по всем семи королевствам?

Трехглазый Ворон обратил на нее равнодушный взгляд. Всевидящий калека читался не лучше, чем Арья, и Сноу это порядком раздражало.

- После того, как люди их повырубали, - ответил Бран.

- Не я их вырубила и не Джон, - не сдавалась королева. - Так что нечего нас попрекать. А если ты обращаешься к принципу коллективной ответственности, то вспомни, что и сам человек.

Бран завел было волынку о том, что он уже не человек, а нечто этакое, но Дейенерис не стала слушать.

- Муж мой, - распорядилась она, - а ну-ка давай толкай каталку в рощу. Сейчас мы этих богов разъясним.

И пошла пузом вперед. Джон решительно взялся за каталку.

- Старые Боги не станут с вами говорить, - Бран упирался не хуже осла, пытаясь застопорить кресло рычагом. - Это опасно.

- Боишься, что мы сместим тебя с трона провидца? - обернулась Дени.

- За тобой замечена печальная склонность отнимать чужой трон, - меланхолично высказался Бран. - Хоть с этим не спорь.

- Для начала сам не спорь, - Джон без затей надавил на ручку, приподняв передний край кресла, и беспрепятственно покатил братишку дальше.

Чардрево возвышалось над заводью во всем своем белоснежно-кровавом великолепии. Листья шелестели, как страницы старой книги, дразня и намекая на Тайну.

- Точно хотите? - вздохнул младшенький. - Это опасно.

- Хотим.

- Ладно, - смирился Бран. - Давайте попробуем.

- Что делать-то? - спросила Дени, беззастенчиво лапая дерево и прижимаясь к нему ухом. - Ничего не слышно, - сообщила она и потюкала по коре костяшками пальцев: - Есть там кто?

- Перестань им по лбу стучать. Посадите меня у дерева и возьмите за руки, - начал распоряжаться провидец. - И хватит уже самодеятельности.

Джон и Дени переглянулись, пожали плечами, но решили следовать указаниям. Кто их знает, этих Старых Богов. Может, по лбу стучать и в самом деле не стоило.

- Закройте глаза, чтобы не отвлекаться, - посоветовал Бран, когда они расселись в странном хороводе вокруг дерева.

Джон закрыл. Дальше не происходило ничего интересного, лишь мерзла задница, расползалась перед глазами непроглядная тьма, бесконечно шелестели над головой листья и кое-кто сопел в кустах неподалеку.

Призрак, решил Джон и улыбнулся, когда мокрый нос ткнулся ему в щеку. Волчище по-щенячьи жалобно вздохнул и привалился огромной тушей к его боку, отчего весь их ансамбль порушился и повалился в кучу под деревом.

Джон открыл глаза и увидел, как Дени ругаясь отряхивает одежду от налипших листьев.

- Что-то не очень получилось, - подвел он итог. - Может, еще попробуем?

- Еще? - вытаращилась на него Дейенерис. - Тебе что, этого показалось мало? Еще, скажите на милость!

- Ты не видел, - обернулся к нему Бран.

- Ничегошеньки, - развел руками Джон. - А вы что видели?

Дени замялась, ее глаза так и метались по округе. Она явно пыталась подобрать нужные слова, но таковых не находилось. Может быть, в человеческом языке их вообще не существовало.

- Что-то ужасное, - наконец сказала она.

- Обливион, - пояснил Бран. - Партурнакс пытается преодолеть его барьер которую неделю.

- Валь До Хадрим, - тихо произнесла Дени, почти прошептала. - Предел Разума.

- А Вершина Мира? - заволновался Джон. - Там, на севере? Там же было легко пройти!

- Было, - кивнул Бран.

В небе захлопали крылья и к дереву один за другим спустились трое больших драконов. За ними поспешал маленький Нуминекс.

- Ну что, - мрачно сказал Салокнир, - драма уже начала разворачиваться.

- Я ничего не видел. Почему она видела, а я нет? - нервничал Джон.

Одна только мысль о том, что происходящее - непонятное, но явно нехорошее - может втянуть в себя Дени, пугала его до дрожи.

- В ней драконье дитя, - пояснил Одавинг. - А стало быть, и магии побольше, чем в тебе, лопухе. В тебе-то, кроме кишок, ничего не доищешься.

- Но что происходит? - не унимался Джон, желавший получить все ответы незамедлительно.

- Что-то, - повел крылом Одавинг. - Мы можем только ждать.

- Ждать, - неверяще выдохнул Джон. - Серьезно?

- Партурнакс сильнее нас всех вместе взятых, - сухо сообщил Салокнир. - И притом во много раз. И уж если даже ему приходится туго, то нам туда соваться вообще нет смысла.

- Но… - начал было Джон и беспомощно умолк. Мысль о том, что есть вещи, непосильные даже для драконов, даже для самого Партурнакса, не утешала ни капли.

Дрогон, по-прежнему мало говоривший, но всегда много делавший, протянул самый кончик крыла к Дени и аккуратно отодвинул ее от дерева.

- Да, лучше к нему не подходить, - согласно кивнул Одавинг. - Бурлит.

- Сегодня что, день Загадочности? - вспылил Джон. - Вы можете хоть что-нибудь объяснить?

- Можем. Хочешь знать, почему у жуков спинка в крапинку? - ласково спросил Салокнир.

- Я хочу знать, что Обливион делает возле нашего мира!

Драконы переглянулись и, к удивлению Джона, заговорил Нуминекс:

- Он всегда и был здесь. Обливион - это забвение. Это то, что ослепляет мыслящих, когда они забывают, что способны мыслить. То, что поглощает одухотворенных, когда они забывают, что у них есть душа.

- Разве ты не видел в своем мире безумия? Или жестокости? Или предательства? - продолжил объяснение Одавинг.