- А череп-то тебе и впрямь пригодился, - покачал головой ярл. - Мы тогда глазам своим не поверили.
- Честно говоря, я и сам не поверил, - развел руками Сноу. - А как сейчас дела идут?
- Хорошо идут. После возвращения истинного Алдуина, солнца нашего, наконец-то настал мир. Восстание, сам знаешь, подавлено, Талмор унялся, словом, у нас тут эпоха процветания.
Истинный Алдуин, мысленно усмехнулся Джон. Теперь понятно, что он им наврал. Впрочем, до некоторой степени это было правдой. Тот смертный уродец с разорванной душой, которого Джон спас из Совнгарда, вряд ли мог считаться истинным Алдуином.
Но таковы уж драконы. Эти бестии ухитряются врать и говорить правду одновременно.
- Правда, непонятно, куда опять драконы подевались, - задумчиво потянул себя за бороду Балгруф. - Обещали заботиться, а сами попрятались. А у нас тут, между прочим, бандиты по пещерам шарахаются.
На месте драконов я бы тоже попрятался, подумал Джон. Кажется, люди решили, что теперь все за них будет делать кто-то другой.
- Зачем вам драконы, когда Лидия есть? - спросил он с усмешкой.
- Тут ты прав, деваха молодец. Три банды успела извести, а четвертую они вместе с Ирилет целый месяц гоняли.
- Прогнали?
- А то ж.
- Стало быть, все хорошо, - подытожил Джон.
- Ну, почти, - заныл ярл. - Даника, жрица Кинарет, меня замучила, дерево ей сохлое не нравится. Ну так оно никому не нравится, а что поделаешь. Молния в него попала, аккурат перед твоим первым появлением.
- Извините, - расстроился Джон.
- Хоть ты с ней поговори, - попросил Балгруф безнадежно. - Пусть она от меня отстанет.
Джон обещал поговорить.
Выловив Арью, от которой Фаренгар избавился с нескрываемой радостью, он потянул ее прочь из замка вниз по лестницам.
- Ну что, ну как? - потребовала отчета сестра.
- Никак, в том-то и дело, - безнадежно махнул рукой Джон. - У них все прекрасно и абсолютно ничего не происходит. Совсем непонятно, за что зацепиться, разве что за дерево это сохлое. А если и там глухо, я вообще на нем повешусь. Пусть разгребают без меня.
- Экий ты нервенный, - заухмылялась Арья. - У нас еще вампиры в Морфале не осмотрены, а еще каньон, а еще дите в Винд-чем-то. Кстати, про то, что дерево сохнет, говорил тот дедок… как его?
- Арнгейр. А ведь точно, - приободрился Джон.
Даника отыскалась прямо возле храма, под тем самым деревом, на лавочке, с которой Джон когда-то подобрал Люсию, а позже подслушал Амрена с женой. Надо бы над этой скамейкой табличку прибить: “Джон Сноу. Квесты любой сложности”. Может, хоть тогда покажутся враги, которых обещал Партурнакс. А то ишь какие застенчивые.
- Позор, - вздыхала Даника. - Такое чудо погибает… Вот ты же Довакин.
- Ну, есть немного, - не стал спорить Джон.
- Если и ты не поможешь, я уж не знаю, к кому обращаться, - стиснула кулаки Даника. - Ярл меня не слушает, видать, Кинарет ему не указ.
- А как тут поможешь? - удивилась Арья, оглядев дерево. - Оно, извините, не сохнет, оно уже вовсю мертво.
- Кому это когда мешало, - проворчал Джон.
- То, что мертво, зацвести не может, - аргументировала сестра.
- Вырастая - крепнем, - не согласился Сноу.
- Мы не сеем!
- Сейчас Фусом приложу. Услышь мой рев!
- Не запугаешь! Нам ярость!
- Ходор, - сжульничал Джон.
- Ладно, ты выиграл, - смирилась Арья.
Даника, ошарашенно смотревшая на них во время этой странной перепалки, наконец разлепила губы для робкого вопроса:
- То есть вы поможете?
- Возможно, - протянул Джон. - Если ты объяснишь, как именно.
- Златолист, - начала жрица, указав на дерево, - это побег Великого Древа, самого старого существа в Скайриме, а возможно, и во всем Тамриэле. Его сок обладает живительной силой…
- А, так вам дерево надо полить, - хихикнула Арья.
- Ну да. Беда в том, что кора Великого Древа настолько прочна, что ее не пробить никакой сталью, - вздохнула Даника. Джон скосился на рукоять Длинного Когтя и подумал, что, наверное, просто еще никто не опробовал на той коре сталь валирийскую. А жрица продолжала: - Впрочем, есть клинок, способный на это, и имя ему Жгучая Погибель. Хотя некоторые зовут Крапивником. Ветер Кинарет донес, что сейчас он у карги-ворожеи, в ведьминском ковене на Одинокой скале.
- Хм, - состроила невинный вид Арья. - А он не донес, что этот клиночек уже тут?
И она предъявила тот самый черноватый кинжал. Лезвие у него и впрямь жжется, вспомнил Сноу. Крапивник и есть.
- Ой, фу! - жрица соскочила со скамьи, подобрав полы рясы. - Фу, убери!
- Где это ваше Древо? - спросил Джон и спохватился. - Хотя подожди, у меня даже карты нет, чтобы отметить…
- Принесу я тебе карту, - заметалась Даника. - Сиди тут, никуда не уходи!
Чтоб и не посидеть, подумал Джон. Солнце греет, вокруг бодро суетится народ, прилаживают цветные флажки на арки, кто-то вон даже на самом дереве повис с гирляндой… Потому что праздник.
Даника вернулась.
- Смотри, - ткнула она в карту, - вот здесь Святилище, в пещере. Можно добраться до Айварстеда и оттуда пройти вдоль реки, а можно доехать торговым путем до Виндхельма, а там от ворот строго на юг, вот, видишь, прямо ровнехонько…
- Вижу, - Джон переглянулся с Арьей. - Нам бы лучше через Виндхельм.
- Завтра туда караван идет, - оживилась Даника. - У нас тут один торговец был, животом захворал, так он все уши мне прожужжал своим караваном, пока лечила.
- Что ж, завтра так завтра. Может, пока отложим праздник? - несмело предложил Джон. Мужик, ползавший по арке с флажками, гневно на него воззрился. - Починим дерево и сразу все вместе и отпразднуем. Чтоб два раза не страдать…
- Ну, тоже правильно, - задумалась Даника. - А то перепьются, а я лечи их потом. Ладно, пойду объявлю народу священную волю Кинарет. А ты, - ткнула она пальцем в мужика, - чтоб никому ни словечка. А то прокляну.
- То есть вот так у вас все делается, - хмыкнула Арья.
Даника пожала плечами, но спорить не стала.
*
- Это же я, - увещевал Джон Снарка, умоляюще протягивая к нему руку с куском яблочка. Тот фыркал и пятился. Джон удрученно повернулся к Арье, опустив руку: - Даже яблоко не берет. Обижается.
- А может, это вообще не Снарк, - вредно сощурилась Арья, вспомнив Нимерию. - Может, ты к чужой лошади пристаешь.
- Скажешь тоже, - обиделся Сноу. - Чем он тебе не Снарк? Толстый и красивый, очень смелый.
Мягкие губы нерешительно зажевали его рукав и поползли к яблочку. Джон просиял. Арья надулась.
Выехали с караваном по раннему солнцу. Торговцы ликовали: раз рядом Довакин, то никакие бандиты к ним не сунутся. Сам Джон был в этом не так уверен. Бандиты вполне могут посчитать, что раз уж сам Довакин, то в караване наверняка есть что-то ценное; добавить к этому всяких ненормальных, желающих прославиться, убив Драконорожденного, и получится целая армия.
К тому же один бандит у них уже был: Арья, которой не сиделось на месте, ползала туда-сюда по телегам, заводя знакомства и разговоры. Джон, за предыдущие дни отболтавший себе весь язык, оставил ее отдуваться за двоих и уехал вперед верхом на Снарке под предлогом разведки.
И хотя торговцы хором уверяли его, что дороги тут спокойные - и неизвестно, как это увязывалось в их головах с боязнью бандитов, - довольно скоро он обнаружил впереди нечто, заслуживавшее внимания.
Не то чтобы сломанная телега и горюющий подле нее человечек в шутовском наряде казались страшной угрозой, но они перегораживали дорогу, а пускать караван в обход по полям было бы глупой тратой времени.
Человечек был какой-то припадочный. Говорил о себе в третьем лице, кривлялся, пританцовывал, а потом, резко сменив настрой, начинал причитать, припадая к телеге. По словам самого человечка звали его Цицерон, а в ящике на телеге хранились останки его любимой матери (Мамули!), которую он куда-то там вез хоронить.
Джону этот странный тип совсем не нравился, телега тоже. Даже катаясь с ветерком на россыпях контрабанды, он не чувствовал себя настолько не на месте, как возле гадкого ящика с Мамулей. Вообще говоря, на контрабанде-то как раз лежалось очень славно. Но этот ящик и сам Цицерон…
