И остался он, Джон Сноу, уже не бастард, не ворона и не король, а всего лишь живой мертвец посреди льда и снега, в стране ночи, где даже мертвые уже умерли.

Все осталось позади - Королевская Гавань, Север, Стена, а под конец и племя одичалых, которое не стало ему родным и не могло стать. Тормунд позаботится о них лучше, чем он бы когда-либо смог - или захотел бы. Все, чего он теперь желал, были одиночество, тишина и забвение.

Но куда бы он ни шел, как бы быстро ни бежал, его спутники никогда не отставали: стыд, вина, тоска, ненависть к себе - и Призрак, верный Призрак, единственная искра жизни во всем его мире.

Он понимал, что вряд ли долго проживет посреди кромешной зимы - а здесь, у края света, она все еще держалась, не отступила, встала намертво. Он лишь надеялся, что протянет достаточно, чтобы проводить Призрака за грань, когда тот отживет свое. Он больше не собирался бросать своего единственного друга.

Но жизнь - а может, смерть, - распорядилась иначе, и вот уже хрустит, уходит из-под ног обманчивый лед, и он падает в расселину среди сверкающего крошева, а вслед летит лай, нет, крик Призрака, который навеки остался один.

*

- Последние мысли северянина должны быть о доме, - продолжает разглагольствовать заключенный, и Джон с трудом удерживается от того, чтобы дать ему по зубам. Руки, конечно, связаны, но ведь ногой тоже можно. Даже доходчивее будет.

Впрочем, из трепотни соседей он успел кое-что понять. Местность, где он оказался, носила название Скайрим. Джон никогда прежде его не слышал, ну да мало ли чего он не слышал. Гораздо удивительнее то, как он вообще сюда попал. Провалился в ту расселину и через всю землю насквозь? Ведь в конце-то концов никто не знает, что там к западу от Вестероса.

Заодно Джон уяснил, что есть некая Империя, которая преследует Братьев Бури, кто бы они ни были, а соседей вроде как арестовали при переходе границы. И еще что-то про лошадь. Какая разница.

Они уже подъезжали к небольшой крепости-поселению. С виду все выглядело непримечательно и в целом знакомо, нечто подобное было там и сям разбросано по всему Северу. Стены, домишки, людишки, детишки, поотдаль важный седой мужик на лошади и стяги… черные стяги с красными драконами. Драконы были вписаны в ромб, а не круг, но… но…

Телега доехала до места и, крякнув напоследок старой осью, остановилась. Пленникам повелели оставить экипаж и выйти на построение. Не замечая куда ступает, Джон вылез вслед за всеми, а мысли его были заняты стягами - теми, что могли бы реять на ветру Вестероса и по сей день, если бы он не решил, что знает, как лучше.

Пленников стали выкликать по списку, один попытался сбежать - его тут же без всяких сантиментов пристрелили, - но когда очередь дошла до Джона, процесс несколько застопорился.

Суровая брюнетка в непривычного вида броне и крепко сколоченный мужик в броне попроще, замолчали и посмотрели на него в упор - брюнетка недовольно, мужчина словно бы даже с сочувствием, а потом спросил:

- Ты вообще кто?

- Джон Сноу, - блекло ответил он и подумал: “Это все равно что сказать “никто”. И не в том смысле, в каком это говорит Арья.”

- Его же нет в списке. Капитан, что делать-то будем? - озадачился солдат. Джон никак не мог отвязаться от мысли, что по какой-то причине этот тип за него переживает и рад бы отпустить, но вот служба…

- Да и пох, - заявила дама. - На плаху цацу, чем он лучше других.

- То, что мертво, умереть не может, - криво усмехнулся Джон неожиданно для себя.

Мужик на миг вытаращился на странного пленника, а потом тяжело вздохнул и убрал треклятый список. Джона кто-то неласково пихнул в спину, приглашая пройти к остальному стаду.

Важный седой мужик, именуемый генералом Туллием, уже успел слезть с лошади и оглашал приговор Улфрику, одному из соседей Джона по несмазанной телеге. От всех остальных этот Улфрик отличался тем, что имел на себе надежный кляп. По словам генерала выходило, что он куда-то заявился и кого-то убил, причем голосом. Нет, не так - Голосом. Это объясняло кляп. И убил-то, кстати, короля, и трон узурпировал.

“И здесь все то же самое. Войны, наглость, цареубийцы.”

Из задних рядов выдвинулась местная жрица и начала посвящать их души местным богам. Из них всех Джон запомнил только Акатоша, но узнавать, кто это, было уже поздновато и незачем. Он мрачно посмотрел на плаху и подумал, что сегодня на ней сложат головы аж два цареубийцы. Что ж, давно пора.

Словно вторя его мыслям, кто-то из толпы осужденных заорал:

- Да хорош трепаться, рубите уже нам бошки и мы пойдем!

Джон удивился. Потом подумал, что, наверное, это все-таки шутка. Но память о разного рода ходячих покойниках как-то смущала. А вдруг?..

- Как скажешь, - ощерилась дама-капитан

Осужденный гордо прошествовал к плахе, заявил, что предки непременно будут им гордиться (а вот не факт), и устроился поудобнее, примостившись на осклизлой, залитой спекшейся кровью колоде. По привычке, вбитой с детства, Джон смотрел, как взлетел и опустился топор, а голова со стуком упала в грязный ящик.

- Следующий! - скомандовала капитан.

И тут небеса содрогнулись от рева. Именно содрогнулись и поплыла под ногами земля. Люди присели, испуганно озираясь, высматривая, что могло издать такой звук. Джон не верил собственным ушам. Лишь одно существо в мире могло… могло…

- Я сказала, следующий! - не унималась командирша. - Цаца в черном!

“Сама цаца,” мысленно огрызнулся Сноу, пока его выталкивали вперед.

Плаха приближалась. Кто-то коротким ударом подсек ему ноги, и он упал на колени. Прямо перед ним громоздилась зловонная черная колода и открывался прекрасный обзор на ящик, где лежала мертвая голова с отвалившейся набок челюстью. Пустые глаза смотрели в разные стороны. Нет, этот уже никуда не пойдет.

Джона толкнули ногой в спину и он рухнул вниз, щекой на плаху, где еще не высохла чужая кровь.

По заслугам. Все это ему по заслугам…

И все же именно там, именно тогда, лежа щекой в липкой крови, он вдруг понял, что не хочет, не может умереть. В этом реве, расколовшем небеса, было пламя, была жизнь, и что-то внутри него откликнулось на этот яростный призыв.

Вот только палач был с этим не согласен.

Здоровенный детина в маске уже заносил немалую секиру, как рев повторился, еще громче и яростнее, чем прежде.

А потом на крепостную башню рухнул черный дракон. Раздраженно завозился, хлестнул хвостом и будто проревел что-то поверх голов запаниковавших людей. Палача вместе с секирой смело в сторону, и вот крылатый исполин, черная тень против солнца, уже наклоняет увенчанную рогами голову и глядит Джону прямо в глаза.

Дрогон?..

Дракон раскрыл пасть и вместе с ревом на коленопреклоненного цареубийцу обрушился поток чистой силы.

========== Глава 2. Дар огня ==========

Джон свалился с колоды, почти оглохнув и ослепнув. Вокруг стоял вопль и стон, что-то тяжко рухнуло, с грохотом покатились камни. Кто-то надрывался совсем рядом:

- В башню, быстрее!

Сноу пытался подобрать под себя ноги, чтобы подняться, но тело почти не слушалось. Обернувшись назад, он как в тумане увидел размытую тень с распахнутыми крыльями. Из пасти тени рвался столб пламени, кусок стены полыхал и плавился, и это внезапно придало экс-вороне толику решимости.

Вскарабкавшись на четвереньки, он кое-как поднялся и, хромая на обе ноги, припустил к тому, что было смутно похоже на башню, хоть и сомневался, что она станет удачным укрытием.

“Почему он меня не убил?.. И… кажется, это не Дрогон…”

Ввалившись в башню, Джон едва не впечатался в Улфрика, уже успевшего освободиться от кляпа. Шарахнувшись в сторону от цареубийцы, он попытался распутать веревки, но узлы затянулись и ничего не вышло.

- Неужели это правда? - вопил давешний мужик из повозки. - Как легенды могут быть правдой?