Сегодня девочке не спалось. Дождавшись, пока все уснут, Алекс выбралась из-под одеяла, встала на кровать и открыла окно. Снаружи было темно и тепло, поэтому в длинной майке, заменяющей девочке летнюю ночную рубашку, она не мёрзла.

Александра любила сидеть просто так, любуясь ночным пейзажем. Особенно костёлом святого Габриэля, возвышающимся над жилыми домами. В это время суток, подсвеченный уличными фонарями, собор казался сказочным дворцом.

«Здесь мне не место. Я никому не нужна», — подумала Александра, словно обращаясь к невидимому собеседнику в ночи. — «Заберите меня отсюда. И если мои мама и папа уже умерли, пусть возьмут меня к себе…»

Девочка смахнула со щеки стёкшую слезинку, ловко перебралась на подоконник и свесила ноги из окна. Пускай Алекс всегда слушалась святых сестёр, однако в её голове уже давно нежился план побега из приюта. Кошка, которая всегда сама по себе — такая юная и такая дикая. Всего-то надо было — спрыгнуть вниз. Кусты под окнами смягчат падение, а перелезть через забор не составит труда.

Внезапно, до слуха Александры донеслись скрип половицы и осторожные шаги. Мать — настоятельница София обходила комнаты. Алекс совсем забыла, что эта милая пожилая женщина после отбоя всегда проверяла своих любимых детей. От тревоги, что её могут застать сидящей на подоконнике средь ночи, Александра чуть было не рванула вниз, но вовремя спохватилась.

«Только не сегодня. Это безрассудство», — подумала Алекс, спускаясь обратно на кровать. Здравый смысл снова оказался сильнее.

Александра слишком любила мать-настоятельницу, чтобы причинить ей боль, ведь неудачный прыжок со второго этажа мог быть опасен. Девочка накрылась одеялом с головой и притворилась спящей. Буквально через несколько секунд, с горящей свечой в руках, в комнату вошла мать София. Небольшого роста, одетая в чёрное старомодное платье, мать-настоятельница была похожа на добрую волшебницу. Александра затаила дыхание, чтобы слышать тихие шаги женщины.

— Что, Алекс-котёнок, опять не спишь? — раздался скрипучий, но заботливый голос рядом с кроватью девочки.

Алекс вытащила голову из-под одеяла, поняв, что разоблачена, и взглянула на мать–настоятельницу честными глазами. София осторожно коснулась рук девочки свободной от свечи рукой. Александра прекрасно понимала, что её руки и ноги холодные, из-за вылазки на ночной воздух.

— Неужели ты хочешь меня покинуть? — без укора спросила София.

— Я больше не буду, — тихо произнесла Александра.

— Спи, Алекс — котёнок, — прошептала мать София и медленно пошла к выходу. — И пусть Господь хранит тебя.

Александра дождалась, пока блики огня на стенах исчезнут, а потом повернулась к окну лицом, закрыла глаза, и погрузилась в дремоту. И той ночью ей приснился сказочный замок, в котором всю ночь она плясала на балу.

В одну из июльских суббот, сразу после полдника, святые сёстры Элизабет и Лидия собрали своих воспитанниц и повели на базарный рынок. Мальчиков сюда не брали по одной простой причине — за сорванцами в городе было не уследить. К тому же народу, несмотря на довольно позднее время, было достаточно много, что ещё больше усложнило бы задачу святых сестёр. А ведь среди воспитанников порой находились склонные к воровству или каким-либо шалостям, что у девочек, естественно, встречалось гораздо реже.

На прилавках лежали разноцветные фрукты и овощи, из магазинов доносились разнообразные заманчивые запахи, а продавцы резво зазывали народ полюбоваться и приобрести разные продукты и вещи. В вечернее время некоторые продавцы снижали цены, чтобы завтра не продавать лежалый товар и не портить себе репутацию, чем и пользовались обитатели приюта, чтобы сэкономить скромный бюджет. Алекс считала это весьма мудрым. Хлеб можно было съесть, даже если он недельной давности, лишь бы хватило денег на подарки в Рождество.

— Котёнок, — обратилась сестра Элизабет к Александре, распределяя обязанности, и передала ей большую корзину, — а ты зайди к булочнику.

Сестра Элизабет была самой миниатюрной воспитательницей детского дома, и её любили все сироты, без исключения. Белокурая голубоглазая девушка была похожа маленького симпатичного эльфа, и старшие дети без зазрения прозвали её фея Лиззи.

— Хорошо, — беспрекословно согласилась Алекс и, приняв деньги и корзину, направилась в нужную сторону.

Продравшись сквозь толпу, Александра приблизилась к хлебному магазину. Это был небольшой белый домик с красной рифлёной крышей, к которому вели три белые бетонные ступени. Над металлической дверью висела большая вывеска с изображением свежеиспечённого белого хлеба.

Возле двери магазина Александра заметила странного человека в чёрном строгом костюме. Он не торопился идти по своим делам, словно ждал кого-то. На лице его сияла недобрая улыбка. На рынке можно было встретить много необычных людей, но этот бледный господин, с волосом, цвета воронова крыла, был здесь, пожалуй, самым ненормальным. На ватных ногах Алекс поднялась по ступеням, прошла мимо незнакомца и зашла в магазин. Всё это время мужчина не отрывал томного взгляда тёмных глаз от девочки.

Когда Александра открыла дверь, над ней весело звякнул колокольчик. Кроме самого продавца, стоящего за прилавком, в магазине никого не было. Этот добродушный лысый мужчина, как всегда испачканный мукой, мурлыкая под нос какую-то весёлую песню, раскладывал на витрине остатки утреннего хлеба. Мать-настоятельница рассказывала, что когда-то булочник и сам был послушником детского дома.

— Здравствуйте, мистер Морган, — поздоровалась Алекс с булочником, одарив его милой улыбкой.

— А, Алекс–котёнок, опять пришла за свежей выпечкой для приюта святого Габриэля? — спросил Морган, широко улыбнувшись, хотя и так знал ответ. — Вам как обычно, юная леди?

— Да, — подтвердила Александра, подав свою корзинку и деньги через прилавок.

Мистер Морган быстро наполнил корзинку доверху мягким хлебом и сдобными булочками. Он никогда не обделял приют и давал им только свежие продукты, да и цену всегда снижал. По мнению Александры, будь все люди такими же добрыми, щедрыми и великодушными, как этот булочник, их приют давно бы закрылся.

— Благодарю, — произнесла Алекс и театрально поклонилась, когда Морган возвратил полную корзину и сдачу. — Ваш хлеб самый лучший!

Довольная тем, что так быстро справилась с поручением, девочка направилась на встречу со святыми сёстрами.

— Приходите ещё, — на прощание сказал булочник, пока Алекс ещё не закрыла за собой дверь.

Александра покинула магазин, осторожно держа двумя руками тяжёлую корзину. Незнакомец в чёрном всё ещё стоял у стены, совершенно не боясь испачкать белым свой костюм. Встретившись с ним взглядом, Алекс споткнулась, чуть не выронив корзину и не слетев с лестницы.

— Здравствуй, — внезапно произнёс мужчина, теребя кончиками пальцев прядь своих длинных чёрных волос. Его бархатный голос, казалось, обращался к пустоте.

Алекс остановилась и огляделась: никого кроме неё поблизости не было. И хотя все дети с малых лет знают, что разговаривать с незнакомыми взрослыми людьми категорически запрещено, к сиротам, бесстрашным до одурения, это редко относилось.

— Это Вы мне? — удивлённо спросила девочка.

Незнакомец повернулся и молча кивнул. Его улыбка из странной превратилась в добрую и манящую. Александре и в голову не могло прийти, что такой солидный джентльмен может обратить внимания на девочку в застиранном поблекшем платье и стоптанных сандалиях.

— Вы меня знаете? — вновь спросила Алекс, всё больше удивляясь.

— Лучше, чем ты предполагаешь, — мягко произнёс незнакомец. Он отошёл от стены, и его взгляд словно пригвоздил девочку к месту. — Ты ведь Александра из приюта святого Габриэля?

— Да, — ответила Алекс, но ей показалось, будто за неё говорил кто-то другой. Жутко разболелась голова.

— Ну, что ж, Александра, позволь представиться и мне, — незнакомец поклонился, не отрывая взгляда от глаз девочки. — Моё имя Вулдбейн. Прошу тебя запомнить это имя, ведь скоро нам придётся встретиться вновь.