Ван Хельсинг попытался мысленно кричать, но вампир не обращал на это никакого внимания. Гэбриэла охватил ужас. Тысячи мыслей в одну секунду пронеслись в его голове: он решил, что любви конец, что возобновление их романа, все эти признания, обхаживания, забота, нежности и ласки, всё это вело к одному — к изощрённейшей мести, задуманной хитрым и коварным демоном. Ван Хельсинг уже беззвучно помолился. Не иначе Владислав сейчас убьёт его, а где-то там от рук его кровожадных родственников погибает семья, которую Гэбриэл заботливо взращивал многие годы!
Дракула прочитал мысли Ван Хельсинга и рассмеялся. Его смех отразился от стен пустого подземелья.
— Приготовился, мой милый? — рассмеялся вампир. — Надеюсь, ты на меня не в обиде за то что я воспользовался твоим крепким сном.
Вместо ответа Гэбриэл попытался вывернуться, но тщетно. Он знал, куда его тащат. В камеру пыток, разумеется. Дракулы были весьма искушены в вопросе использования различных дыб, плетей, железных дев и кольев. Владислав с особой тщательностью преподал своим потомкам эту науку.
И действительно, Влад притащил Гэбриэла в камеру, где пахло сыростью и кровью. Ужасное место, где давным-давно сгинула куча народу. Сейчас пыточная в Летнем дворце считалась не действующей, но, похоже, пока Ван Хельсинг спал, Дракула навёл тут «лоск» и подготовился.
Владислав подтащил свою жертву к деревянному столбу, с которого свисала цепь с крюком, и подвесил его за цепь кандалов на этот крюк. Обойдя столб с другой стороны, он взялся за рукоять колеса, что натягивало цепь, и повернул его. Гэбриэла подняло вверх. Влад крутил ручку до тех пор, пока Ван Хельсинг не перестал касаться земли ногами, после этого он зафиксировал колесо, чтобы его жертва случайно не упала вниз.
Дракула обошёл столб и любовно посмотрел в лицо друга. Насладившись злобным взглядом, которым одарил его Ван Хельсинг, Владислав отошёл к стенду, где висели различные плети и кнуты. Когда вампир повернулся, держа одно из орудий пытки в руках, Гэбриэл с облегчением заметил, что это всего лишь мягкая плётка с несколькими хвостами, которая при самом сильном ударе могла чуть рассечь кожу, а никак не кнут, с помощью которого можно было сдирать мясо с костей. Ван Хельсинг засмеялся, насколько это было возможно с кляпом во рту.
Владислав лукаво улыбнулся и подошёл к своей жертве. Играл он до последнего очень хорошо, но всё-таки «наказать» своего любовника так, как когда-то он воспитывал сына*, не смог. Вампир провёл рукой по напряжённым грудным мышцам охотника, грубо потёр соски, а затем опустил руку на его пах. Гэбриэл уже приготовился получить удовольствие, смешанное с болью, которое Влад умел преподносить как нельзя лучше, но Дракула отошёл на шаг назад и занёс плеть над головой.
Владислав всё же не сдержался и ударил Ван Хельсинга так сильно, как только смог. Охотник болезненно застонал. На животе жертвы появились зудящие красные полосы. Второй удар оставил такие же отметины на его груди. Ещё удар, с оттяжкой, рассекающий кожу. Тело охотника «украсили» капельки крови. Дракула обожал пытать и занимался этим так же, как и сексом, с упоением, полностью отдаваясь делу. Третий удар пришёлся снова на живот, но уже ниже. Пытаясь спастись от четвёртого, Ван Хельсинг подтянул ноги к животу и тут же пожалел об этом.
«Хватит, Влад, это переходит всякие границы!» — мысленно выкрикнул охотник, бросив злобный взгляд на своего мучителя.
— Тогда начинай молить меня о пощаде, — с улыбкой произнёс Дракула, наматывая на руку хвосты плети.
«Не дождёшься!»
— Значит я буду развлекаться с тобой таким образом столько, сколько захочу!
Плеть снова ужалила Ван Хельсинга по животу, чуть коснувшись паха. Это было невыносимо. Дракула забавлялся, как ребёнок, получивший власть, но молить его о пощаде Гэбриэл не собирался. Даже во времена их вражды, даже будучи на волосок от смерти, он не умолял. Но всё-таки сексуальные игры — это не поле боя: здесь нужна другая тактика.
Когда плеть опустилась на грудь охотника в очередной раз, он снова застонал — но теперь это был стон наслаждения. Он попытался максимально расслабиться. Когда жертва перестаёт излучать флюиды страха, играть с ней уже не интересно — это реакция всех вампиров, а не только Дракул. И Гэбриэл решил этим воспользоваться. Теперь каждый удар он воспринимал как ласку, часто дыша и постанывая, будто от удовольствия. Совершенно не противясь, он подставлял своё тело под плеть.
«А это оказалось приятнее, чем я предполагал. В этом определённо есть своя прелесть» С губ Ван Хельсинга капнула слюна — кляп здорово мешал. Но в таком положении даже эта деталь казалась сексуальной.
— Молодец, ты победил, — рассмеялся Дракула, закидывая плеть себе на шею. Вампир подошёл к жертве и ласково вытер пальцами слюну с его губ и облизал их. — Это заслуживает награды.
Владислав, не торопясь отпускать своего пленника, нежно провёл руками по всем горящим линиям, что оставил на коже охотника. Граф зашёл ему за спину и стал целовать её. Покончив со спиной, Владислав тем же образом занялся грудью жертвы, плавно опустив руки на её бёдра, стягивая брюки и сжимая ладонью пах. В этот раз Гэбриэл действительно застонал от возбуждения: после такого горячего вступления прохладные прикосновения были райским наслаждением. Влад начал массировать промежность любовника — нежно, будто боясь поранить. Постепенно вампир увеличивал напор, целуя и облизывая каждую кровавую полосу на груди и животе любовника.
Ван Хельсинг быстро возбудился, что его вновь потрясло, — хоть уже и не так сильно, после предыдущего опыта. Но всё-таки это продолжало шокировать его: ведь прежде он никогда не подозревал в себе ни малейших мазохистских наклонностей.
И это стало для него новым открытием в сексуальной сфере, сделанным в обществе Влада, — вампир легко извлекал на поверхность самые потаённые его качества, неизвестные ему самому. Но мужчина понял, что такая сексуальная реакция у него может быть вызвана единственно Дракулой. Анна в этой роли его бы точно не возбудила. Владислав, одарив охотника своей любимой улыбкой, наклонился и взял его член в рот, принявшись с удовольствием орально ублажать мужчину, одновременно обнажив свой скипетр любви и начав ласкать его свободной рукой.
То, что Влад с упоением и смаком делает ему минет и справляется с этим делом просто потрясающе, уже не удивляло Гэбриэла — он давно воспринимал это как само собой разумеющееся, но после столь жестокой прелюдии ласки приобрели особый оттенок. В такой позе было сложно полностью отдаться удовольствию — все мышцы Ван Хельсинга напряглись, а кожа горела огнём от ран. Боль и наслаждение, пламя и лёд, любовь и злость — Гэбриэл оказался на пересечении противоположных чувств.
Он снова почувствовал себя Фебом из «Нотр-дам де Пари». Любовь Анны, чистая и невинная, ясная, как рассвет, не шла ни в какое сравнение с тем, как любил его Дракула. Но вельможный вампир стал воистину господином его тела, охотник больше не мог отрицать сей факт. За сотню лет с супругой он не достиг такой физической гармонии, как за несколько лет редких свиданий с любовником. Но в то же время он знал, что Владислав никогда не сможет до конца понять всех его душевных терзаний и радостей, и что он никогда не будет так же близок с ним духом, как был близок телесно, как был близок с Анной, с которой он уже давно научился говорить без слов.
«Я кончаю, Влад!» — произнёс Ван Хельсинг быстро достигший пика в результате по истине виртуозных и изобретательных ласк, которые дарили его члену сочный атлас рта, мягкие и упругие губы и усердный и игривый язык вампира.
Принимая в рот сперму любовника, Владислав также достиг финала, начав в свою очередь кончать на каменный пол, щедро увлажняя его своим густым жемчужным соком, изливающимся из его интенсивно стимулируемого рукой оргазмирующего члена.
Дракула с блаженным выражением на лице проглотил наполнившую его рот сперму Ван Хельсинга. И видя, как, в наслаждении закрыв глаза, он смакует каждую каплю, Гэбриэл, в который раз убедился, как сильно любит его вампир. Пусть это и была любовь демона.
