На следующий день, когда любовники вновь встретились, Гэбриэл преподнёс Владиславу ответный подарок — заказанную им по Интернету в ювелирном доме, стильную золотую цепь оригинального плетения, сделанную в одном экземпляре, отлично подходящую к серьгам Дракулы, дополняя туалет и органично вписываясь в его образ тёмного шика. Граф не ожидал такого ответного хода и был весьма польщён деликатным жестом друга.

— О-о-о… Гэбриэл… Но это совершенно излишне, — восхищённо протянул вампир. Но в глазах его горел довольный блеск от этого чуткого внимания, проявленного в его отношении великим Ван Хельсингом, жёстким и суровым воином, Левой рукой Господа.

— Решил, что дружеского поцелуя и стриптиза явно недостаточно, чтобы выразить мою благодарность за твою услугу, — с улыбкой заявил охотник. — Надеюсь, моих скудных познаний, вкуса и возможностей было достаточно, чтобы найти нужную вещь. Примерь. — И Гэбриэл защёлкнул стильную золотую цепь на точёной шее своего черноволосого красавца.

— Ах, Гэбриэл! Как жаль, что твой подарок должен остаться в тайне, так же, как и наша любовь. Мне придётся выдавать его за собственное приобретение, — печально вздохнул Владислав, ласкающим жестом накрывая новый аксессуар красивой рукой.

— Это вовсе не важно. Здесь нечему расстраиваться, — утешил его охотник. Главное, что я смог тебе угодить, хоть немного отблагодарив за твою деликатную помощь, прелесть моя! — блистая идеальной улыбкой, сказал Ван Хельсинг, прижимая к себе любимого вампира.

— Единственная благодарность, которая мне нужна, — это твоя любовь, Гэбриэл! — ответил сияющий граф.

— Ты знаешь, что она твоя, Влад!

— Я счастлив, Гэбриэл!

Завершающим аккордом диалога ожидаемо стал нежный, сладкий поцелуй страстно влюблённых друг в друга красавцев.

Покинувший наконец своё недельное «заточение», «выздоровевший» Ван Хельсинг, работая, сидел в одной из роскошных гостиных Дракулы, в то время как хозяин, находящийся тут же, бездельничал, валяясь на софе, угощаясь вампирским «вином» и забавляясь с планшетом под предлогом необходимости повышения квалификации в обращении с современными приспособлениями.

Маришку, Алиру и Верону Влад в тот день завалил подарками: новыми роскошными нарядами и драгоценностями, среди которых были три великолепных бриллиантовых парюры, состоящие из диадемы, ожерелья, серёг, браслетов и перстней — одна с рубинами, другая с сапфирами, третья с изумрудами.

Невесты, естественно, были в восторге от щедрости своего повелителя, и, призывая на него благословения Сатаны, удалились в свои апартаменты, чтобы поскорей примерить новые туалеты и вдоволь навертеться перед зеркалами. Перед этим они чуть было не поспорили, кому какой ювелирный гарнитур должен достаться, но Владислав быстро пресёк обещающие быть жаркими дебаты, сообщив, что каждый набор он выбрал специально для конкретной девушки и он наилучшим образом подчеркнёт её красоту: сапфиры предназначались Вероне, изумруды — Маришке и рубины — Алире.

Благополучно спровадив невест к себе, заняв их приятнейшим делом, их внимательный и неутомимый хозяин навестил Ван Хельсинга, также не пребывающего в праздности, но, в отличие от невест, занятого намного более серьёзной орденской работой, и пригласил его поработать у себя. Гэбриэл, естественно, согласился — помимо нахождения в сладостной компании, друзьям требовалось обсудить много важных политических вопросов.

Уединившись в апартаментах вампира, мужчины проанализировали текущее положение дел и обменялись видением и мнениями насчёт дальнейшей стратегии и тактики Ордена Дракона на политической арене. После чего Ван Хельсинг углубился в работу, а граф расположился на софе, попивая донорскую кровь и играя с планшетом.

— Влад, хватит прохлаждаться! Иди сюда, — через какое-то время с улыбкой поманил друга Гэбриэл, подзывая его к монитору лэптопа. — Посмотри. Это материал, только что присланный нашими аналитиками, связанный с вопросами развития Ордена Дракона, расширения его силы и влияния и посрамления наших врагов. Я также с учётом твоих предложений внёс изменения в курс нашей внешней политики на ближайшую перспективу, с чем связываю воплощение наших амбициозных планов в самом недалёком будущем и конечное достижение всех наших грандиозных целей. Тебе это будет интересно.

Владислав, отставив бокал и оставив свою игрушку на софе, подошёл к любовнику, элегантно склонившись над столом и устремив взор своих выразительных очей, мерцавших драгоценными камнями, на экран.

Внимание же Ван Хельсинга, напротив, помимо его воли тут же переключилось с дисплея на новый объект: Гэбриэл вместо того, чтобы смотреть на монитор, влюблённо смотрел на своего черноволосого красавца, любуясь им, лаская глазами. Недолго довольствуясь этой визуальной, бесконтактной лаской, бывший ватиканский эмиссар обвил рукой стройный стан вампира, привлекая его к себе на колени.

Дракула, улыбаясь, охотно последовал увлекающему его движению, грациозно и мягко опускаясь на предназначенное ему любовником место. Охотник, любовно прижав к себе Влада, удобно устроившегося у него на коленях, поймал губами прядь его роскошных волос; его руки заструились по скульптурным линиям тела графа, нежно его тиская. Владислав был облачён в модные драные синие джинсы и обтягивающую его великолепное тело чёрную футболку, что давало другу простор в получении тактильного удовольствия во время беспрепятственного ощупывания и скольжения пальцами и ладонями по всем выпуклостям, впадинам и изгибам.

— Гэбриэл, если ты будешь продолжать в том же духе, я не смогу ни с чем ознакомиться, — блистая ослепительной улыбкой, предупредил восседающий на руках у обнимающего его прекрасного архангела, пылко ласкаемый им красавец-архидемон, пытаясь прочитать хоть что-то.

— Не беда, — довольно промурлыкал в ответ Ван Хельсинг, и не думая прекращать ласки. — Ещё успеешь.— Рука мужчины чувственно прошлась по боку графа и, очертив изящный изгиб его бедра, дерзко скользнула ему на пах, мягко сжав оказавшуюся в ней добычу.

— Гэбриэл! Что ты творишь, бесстыдник! — дёрнувшись, воскликнул Дракула. —Оказывается, важная информация — это только предлог, чтобы заманить ничего не подозревающего невинного вампира в объятия распутного архангела? — лукаво улыбаясь, вопросил Владислав, оборачиваясь в объятиях любовника, метнув при этом своими мягкими, ароматными волосами по его лицу, заставив мужчину вздрогнуть от удовольствия.

— Именно, — смеясь, подтвердил Гэбриэл, в следующее мгновение опрокидывая любовника на широкий диван, накрывая его тело своим и замыкая лукавые уста нежным поцелуем.

Владислав ожидаемо не выказал недовольства таким поворотом событий, но, оказавшись в горизонтальном положении под своим таким же статным и атлетическим любовником, как и он сам, поначалу игриво не ответил на его страстный поцелуй, шаловливо не впуская изнемогающий от нетерпения язык Гэбриэла в свой душистый и сладкий рот.

— У-у-у… Какой плохой, непослушный мальчик… — разочарованно протянул мужчина. — В качестве наказание придётся лишить его сладкого — кровавого лакомства.

— О, нет! — «в ужасе» воскликнул вампир. — Только не это! Чудовище согласно, чтобы великий Ван Хельсинг делал с ним всё, что ему заблагорассудится! Отдаюсь на его волю! — С этими словами Влад, закрыв глаза, покорно разомкнул свои карминные уста.

— То-то, — усмехнулся Гэбриэл и, не медля ни мгновения, проникнул своим заждавшимся языком в его рот.

Ван Хельсинг, обхватив своими губами нежные уста Дракулы, постанывая от пронзающего его насквозь удовольствия, принялся самозабвенно сосать их, наслаждаясь вкусом и мягкостью, вдыхая аромат дыхания любовника; а затем глубоко ввёл Владу в рот свой язык и, утопая в блаженстве, стал самозабвенно ласкать им этот упоительный источник наслаждения. Своим жаркими устами и горячим, сочным языком Гэбриэл самозабвенно гладил и нежил влажный, благоуханный и сладкий атлас рта Владислава, упиваясь. В упоении лизал и посасывал, словно мороженое, его язык и губы, неутомимо исследуя рот графа — пьянящий грот, одаряющий проникшего в него исследователя одуряющей сладостью, — скользя по жемчугу зубов, вылизывая внутреннюю поверхность его щёк, проникая своим алчным языком как можно глубже, добираясь кончиком до самых дальних уголков, не оставляя не испробованным ни одиного миллиметра и выражая получаемое удовольствие сладостными стонами и вздохами.