— Не бредишь… — развеял сомнения млевшего от удовольствия архидемона восторженный архангел. — Виновник этого несообразия — твоя красота… — Вампир просто тонул в счастье, слыша такое, не в силах воспрепятствовать тому, чтобы при этих восхитительных комплиментах из уст единственного существа, которое он любил, его рот чуть не разъехался до ушей, демонстрируя ослепительную улыбку. — А какие сладкие карминные губки! — улыбающийся Ван Хельсинг кончиками пальцев, едва касаясь, нежно провёл по ярким губам счастливого вампира.

И в следующий миг уста очарованных друг другом мужчин в который раз слились в сладостном поцелуе.

Продолжая упиваться красавцем Владиславом и желая распустить его прекрасные волосы, не уступавшие по красоте волосам цыганской принцессы и особенно привлекавшие охотника по контрасту с пышными локонами его жены своей блестящей зеркальной гладкостью, архангел смело потянулся к эффектной серебряной заколке, удерживающей в плену это шёлковое великолепие, которое Гэбриэл столь жаждал выпустить на свободу, — но уже предвкушающий наслаждение мужчина потерпел неудачу в своём намерении: не имея практики в этом тонком деле, захмелевший Ван Хельсинг только искололся об острые шипы коварного аксессуара.

Гэбриэл чертыхнулся и отдёрнул руку — на пальцах выступили капельки крови.

Закончившаяся неудачей попытка охотника привела довольного Владислава, — не только добившегося своей вожделенной цели в совращении ангельского красавца (охотно лёгшего в его постель, как он ни крепился), но ещё и сверх того получившего бонус в виде совершенно неожиданных им поэтических дифирамбов своей красоте из уст сурового воина, — в игривое состояние, и он заливисто расхохотался:

 — Вот что бывает с теми, кто дерзновенно посягает на мою искусную причёску. — И, перехватив пострадавшую руку любовника, граф поднёс её к своим устам, с кошачьим урчанием слизывая рубиновые капельки. — Не могу не воспользоваться неожиданным подарком судьбы, — довольно улыбнулся вампир нахмурившемуся любовнику, раздосадованному неудачной попыткой и выказанной им при этом неловкостью, и, наслаждаясь насупившимся видом мужчины, граф снова не удержался от смеха.

— Не вижу причины для столь гомерического хохота, — пожав плечами, хмыкнул Гэбриэл, в то время как вампир продолжал облизывать его пальцы.

— Если бы ты видел себя со стороны — ты бы держался иного мнения: ты просто уморительно выглядишь в своей досаде — этакий насупившийся милый ангелок! Но не расстраивайся, мой ангел, я постараюсь помочь тебе, может быть, я буду удачливее, — смеясь, ответил Влад, отпуская руку охотника.

Нежно погладив друга по его шелковистым локонам, он ловким движением своей изящной руки избавился от докучной вещицы, отбросив разобранный на детали аксессуар в сторону, позволяя волне своих изумительных волос упасть ему на плечи, скрыв их под тяжёлой шёлковой пеленой.

— Ну, теперь ты доволен? — любовно проведя рукой по щеке гостя, торжествующе улыбаясь, поинтересовался хозяин, делая грациозное отбрасывающее движение головой, чтобы немного откинуть в сторону этот роскошный полог, венчающий его гордую голову.

— Доволен, — лишь буркнул в ответ Гэбриэл, с наслаждением погружая свои руки в шёлковую ночь волос графа, позволяя длинным, гладким и блестящим прядям заструиться между его пальцами чёрными ручьями. — Ах! Какие волосы!.. — довольно промурлыкал восхищённый мужчина, а затем наклонился, чтобы вдохнуть их аромат и прижаться к ним лицом, наслаждаясь прохладной мягкостью. — М-м-м… чудо!..

Влад издал сладостный вздох, откидывая голову и нежно гладя ласкающего его любовника, в то время как руки Ван Хельсинга приступили к освобождению графа от его соблазнительного наряда.

Гэбриэл до конца расстегнул рубашку вампира и, спустив её по его мускулистым плечам, стащил её с него, небрежно отшвырнув прочь.

— Какое тело… — подарил графа ещё одной лестной оценкой охотник, восхищённым взглядом окинув идеальный торс любовника, словно изваянный гениальным скульптором, не медля вослед глазам пустить в упоительное путешествие по этому прекрасному телу свои горячие, мягкие руки. — Небо… Как же ты красив, Влад… — не удержался мужчина от нового комплимента, лаская черноволосого красавца, со сверкающими как звёзды глазами, что будто бы был самим воплощением красоты Ночи, не скрывая того, что любуется им. — Как желанен…

— Как бы иначе мне удалось завоевать благосклонность прекрасного архангела, — ослепительно улыбаясь, отвечал сияющий вампир, пылко возвращая ласки. — И я думаю то же о тебе… — Он в свою очередь избавил любовника от ненужной одежды, являя на своё обозрение столь же великолепное тело друга, ни в чём не уступающее его собственному.— О, Гэбриэл, а твоё тело ещё прекраснее, чем я его помню… Ты прекрасен… Гэбриэл… — И Владислав на мгновение невольно замер, очарованный красотой архангела, будто не веря, что всё это он видит наяву.

Красавец-шатен с чудными глазами, обольстительно улыбаясь, взял его красивую руку и медленно провёл ею по своему атлетическому торсу — по нежной коже гладкой, рельефной груди, кубикам пресса и твёрдому животу — лаская ею себя и попутно помогая графу удостовериться, что это не сон, а волшебная реальность.

— Дьявол! Как же я истосковался по этой загорелой бархатистой коже! — жадно выдохнув, жарко прошептал Влад, очнувшись от сладостного забытья, страстно гладя любовника и покрывая его тело неистовыми поцелуями, засасывая и покусывая его ароматную кожу.

— А я по этой бледной, как алебастр… атласной… — раздался в ответ неровный голос Ван Хельсинга, так же пылко обнимающего, страстно ласкающего и жгуче целующего вампира, как и он его.

Кончиками изящных пальцев вампир стал нежно, едва касаясь, обводить ареолы сосков охотника:

— По твоим тёмно-розовым бутонам, распускающимся под моими ласками…

Склонившись над выпуклой, накачанной грудью любовника, Влад принялся ласкать его соски. Он начал с нежных прикосновений губами, перешедших в чувственные поцелуи. Граф, медленно очертив ареолы кончиком языка и поиграв языком с бутонами, стал поочерёдно нежно сосать их, одновременно потирая другой бутон кончиками пальцев.

Гэбриэл млел от наслаждения, выгибаясь и постанывая под ласками Владислава. Кровь мгновенно бросилась к его соскам, наполняя их и вызывая эрекцию — раскрасневшись, они набухли и увеличились в размере, действительно распустившись цветами, доставляя неописуемое удовольствие упивающемуся ими графу. Ван Хельсинг и не подозревал, что его соски так чувствительны к стимуляции, поняв, что так они реагируют лишь на ласки вампира.

— У-у-м-м-м… Ах!.. Влад!.. Я также истосковался по твоей соблазнительной груди… — И Гэбриэл, опрокинув Владислава на спину, в свою очередь стал ласкать эту эрогенную часть его прекрасного тела. Он целовал нежную кожу, в страсти засасывая её, зажимая между зубов. Язык охотника трепетал на сосках графа, губы в упоении сосали их, заставляя тёмно-розовые бутоны наливаться кровью, набухать и расцветать под его ласками.

Выгибающийся в его руках Дракула задыхался от возбуждения. Распалённому до предела вампиру не терпелось поскорее перейти к следующему этапу максимально тесного контакта со своим кудрявым красавцем, желая поскорее достигнуть вершины, вкусив высшего, столь долгожданного им блаженства.

— Я хочу тебя, Гэбриэл, — прошептал Владислав. — Хочу войти в твой тугой жар… Хочу вставить свой «меч» в твои горячие «ножны»…— И в состоянии охватившей его дикой страсти перешёл на звериное рычание, в свою очередь повалив любовника на постель. — Я хочу обладать тобой, Гэбриэл! И я сделаю это! Здесь и сейчас!

— Да, Влад… Я тоже этого хочу… — срывающимся голосом ответил Ван Хельсинг. — Давно хочу…

Дракула навис над Ван Хельсингом, а его тонкая рука смело скользнула за пояс его штанов, умело обхватив возбуждённый член. С губ Гэбриэла сорвался страстный и почти мученический стон. Прохладные пальцы заскользили по стволу его разгорячённой плоти, что создавало невероятный контраст. Член мужчины до предела налился кровью и поднялся вверх, почти прижавшись к его скульптурному животу. Владислав великодушно расстегнул его брюки и помог от них освободиться. Когда же граф хотел вслед за штанам стащить с него бельё, охотник не позволил: