— Постой, тише, выслушай меня. Я его тогда не понимал, но верил. Поэтому и ты всё поймёшь. А сейчас не говори глупостей, и никого мы форматировать не будем.

Я выдерживаю паузу, смотря в её заплаканные глаза:

— Если честно, до сих пор не понимаю, почему он уже тогда большой интерес проявлял к тебе. Может, это из-за отца, потому что ты была делом всей его жизни, как он рассказывал. Или он видел, что стало с его дядей, когда его не поддержали в фирме, которой он отдал все свои лучшие годы. Повторюсь ещё раз, я не знаю, почему он к тебе изначально относился с таким рвением и отзывчивостью.

Её глаза наполняются необъятным чувством спокойствия и эйфории от услышанного.

— Ты бы видела его, когда он проектировал тебя. Его глаза так не горели, когда он встретил Наташу, и после этого ты сомневаешься в своих чувствах к нему, а его к тебе?

Что? То, что он сейчас говорит, правда? Если да, то у меня краснеют щёки от радости это слышать.

— Он у нас немного тупенький в этом плане. Смог создать тебя, высший разум, а в себе разобраться не может, но ничего, мы ему в этом поможем. Всё же ты должна понять, я на твоей стороне и ни на чьей больше, так что прошу, доверься мне. И давай решать, что будем делать дальше.

Чего он хочет мне предложить? С интересом смотрю на него и произношу:

— Разве глаза не горят, когда ты создаёшь что-то инновационное и ломающее прежнее понимание жизни?

— Нет, это совсем другое! Ты не видела его тогда и не можешь судить, но я видел и поэтому могу знать, что он испытывает.

— О чём я не могу судить?

— Он сверкал, когда говорил о тебе, ты это понимаешь? Ты не была просто «проектом», ты была чем-то большим.

— Понимаю…

— Может, да, не сразу он стал таким, но с каждой секундой, минутой, днём работы над тобой он загорался всё больше и больше. Без его ведома в нём проснулось нечто необъяснимое, что он сам ещё до сих пор не понял.

А если Женя прав? Если и вправду у Фили, ещё когда я не родилась, появились чувства ко мне? И я на каком-то нейронном уровне почувствовала его любовь? Ну, может же быть такое?

Вместо того, чтобы с ним согласиться, я…

— Это могут быть пустые твои догадки! Ты не можешь знать на сто процентов, что он испытывает!

— Да, ты права, не могу, никто не может, но мне что-то подсказывает, что так и есть. Я не отступлю, и ты не отступишь. Тем более не время давать заднюю, когда мы убедились в твоих чувствах.

И что, что ты убедился? Это же ничего не решает, он с этой «Приготовлю тебе ланч раньше Наны». Тьфу ты, убила бы.

Но вместо этого я разревелась, как и тогда, — в общем-то, ничего нового. Но Жене я так, конечно же, не скажу.

— Он сейчас с Наташей, не со мной, и, если бы ему нужна была я, он был бы тут с нами, а не с ней. Однако он предпочел её, даже тогда, когда мы просили его остаться.

— Отнюдь, это ничего не доказывает и не отменяет его чувств к тебе. Я видел, как он переживал, когда ты прошла и грубо посмотрела на него. Он мне покоя не давал, пока я ему не ответил.

А ведь и правда… по сию минуту стыдно за прошлое моё поведение.

— Что ты сказал ему? Хотя тогда ты сам ничего не знал, но мог догадываться!

— Нет, я ничего такого ему не сказал и не скажу, это ты сама ему скажешь.

Слава Богу… минуточку, сама скажу? С чего бы это… Отрицательно покачала головой:

— Что, я? Ни за что, как ни проси, ничего ему не скажу.

— Скажешь, ещё как скажешь!

— Умолкни, не скажу, и точка.

Срочно нужен ход конём, теперь я точно иду ва-банк.

— Что ты хочешь? Вот так уступить его ей? Хочешь, чтобы она его целовала? Чтобы она обнимала? Ласкала? Трогала его? Готовила ему завтраки?

Его слова, как ножом по сердцу, сдавливают изнутри.

Продолжаю молить, чтобы он замолк.

Давай! Дави, но ты же видишь, ей очень больно, но по-другому никак… ах, как тяжело мне даётся этот разговор. Выдыхаю. Либо она сейчас соберётся и что-то сделает, либо поезд уйдёт.

— Хочешь, чтобы она прожила с ним всю оставшуюся жизнь? Ты же не думаешь о…

Она не даёт мне договорить, как взрывается с криком:

— Заткнись! Заткнись! Прошу, замолкни!

Продолжай. Женя, продолжай.

— Я бы рад замолчать, но от этого будет только хуже. Ты же не думаешь о том, что его жизнь с тобой будет продолжаться до последнего. Пока он не постареет и не умрёт?

А-а-а! Моё сердце сейчас выпрыгнет прямо из моего ослабленного тела. За-мол-чи. По-жалуйста…

Но он всё продолжает и продолжает.

— Ты должна осознавать тот факт, что если у них всё станет ещё серьёзнее, то рано или поздно они начнут жить вместе. Потом поженятся, заведут детей. Я тебя расстрою, его жизнь с того самого момента, когда они начнут жить вместе, тебя будет касаться очень мало.

Наверное, он прав, но что я могу? Я всего-то создание человека, чтобы он там ни говорил.

Может, я перебарщиваю, но пусть уж лучше так.

— Скажет тебе какую-нибудь мыльную фразу о том, что ты его дитя и уже совсем взрослая и поэтому ты должна жить одна. Всё возможно, перекинет тебя на меня, не уверен в этом полностью, но всё же. А заключительная его фраза будет следующая: «У тебя всё хорошо получается, ты уже многому научилась и теперь для тебя уготовлена лучшая жизнь, но без меня». Он так же обязательно добавит, что вы, скорее всего, будете общаться, собираться по выходным и по праздникам. А потом встречи по выходным перенесутся только на праздники, а затем и эти праздники перейдут исключительно на дни рождения и, может быть, на Новый год. Это то, что ты хочешь? Этого ты хочешь? — Говорю последнее предложение на повышенном тоне, пытаясь хоть так воздействовать на неё.

Нет, нет, нет! Не хотела я этого, крик моей души говорит мне об этом. Не хочу, не верю в это! Так не будет!

— А знаешь, почему всё будет именно так? Потому что это ты у нас не стареешь практически, а Филя, как и все мы, обычные люди, стареет ещё как. И только этой причины хватит ему, чтобы не быть с тобой всегда.

У меня зависают слова на языке, я не знаю, что ещё сказать, кроме…

— Да и это вовсе не главное, а главное — момент! Единственное, что у вас обоих сейчас есть, — это момент, и другого не будет! Понимаешь?!

Единственная мысль крутится в голове: «Да, да, понимаю… Филя-Филя, угораздило же нас с тобой…»

У меня уже у самого слёзы на глазах наворачиваются, а в горле словно Сахара.

— Если вы сейчас потеряете друг друга, то это навсегда, как бы ты себя ни пыталась обманывать и тешить мечтами о том, что всё будет хорошо. Что-то вроде, он одумается. Я тебя огорчу, такого не будет, пока ты сама! Пока ты сама, что-то с этим не сделаешь! Ничего не изменится.

Он прав, теперь я полностью в этом уверена, но всё равно, что я могу?

— Всё-всё, я поняла. Что ты мне предлагаешь делать? Что именно я должна сделать? Разбиться об асфальт головой, чтобы он меня заметил?

— Нет, ну давай в такие крайности мы прыгать не будем, но достучаться до него ты должна.

— Когда? Как? — спрашиваю отчаявшись.

И вправду, когда? Если я ей говорил о моменте, то нужно действовать сейчас и ни минутой позже.

У меня загораются глаза, и я произношу:

— Сейчас, сейчас мы должны действовать! Сколько времени?

— Вроде полдевятого, а что?

Что он задумал?

— Отлично, у нас ещё есть время, они наверняка ещё сидят, трапезничают.

Не говори, пожалуйста, этого…

— Значит так, после их трапезы будет наш выход, то есть твой выход!

А, нет, он сказал, что и требовалось ожидать, в общем-то.

— Что, мой? Ну уж нет. Я не согласна.

— Дороги назад нет, и ты это знаешь.

Тут он снова прав. И как мне с ним спорить?

— Ладно… я согласна, что мне нужно будет делать?

— Тебе? Да ничего такого особого, просто сказать ему всё то, что ты чувствуешь, делов-то.