Но Джек не был бы тем, кем являлся, если бы его можно было так просто провести. Он не отпустил Лектера и ещё три часа его допрашивал, строя нелепые предположения и осекаемый за них дорогими адвокатами. Ганнибал не просто так сразу же посеял в нём неуверенность, так что теперь Кроуфорд был сбит с толку и заочно искал подтверждения невиновности доктора во всём. Между делом Лектер заявил, что, возможно, не станет подавать в суд на ФБР за сломанную дверь и плевок в лицо, если ему разрешат иметь средства личной гигиены и позволят адвокатам привозить ему нормальную еду. Кроуфорд на это согласился.

Уже перед самым уходом, когда за Ганнибалом пришли санитары, Джек не удержался и судорожно вцепился в его локоть.

— Ганнибал, если вас так подставляют, то прошу вас, поделитесь своими мыслями по поводу того, кто бы это мог быть. Его поимка может ускорить ваше освобождение.

— Да? — спокойно спросил Лектер, делая вид, что задумался. — Пожалуй, я пока промолчу, иначе рискую задержаться здесь надолго. И прошу вас, займитесь проверкой моего алиби и перестаньте вестись на такую корявую провокацию. Я здесь, потому что кое-кому не понравилось моё поведение или мои слова, поэтому я посижу тихо и подожду, когда вы меня освободите.

И с этими словами доктор выдернул руку и гордо удалился в свою камеру, оставив растерянного Джека тихонько созревать.

Через пару часов ему принесли чистое полотенце с дешёвой зубной пастой и щёткой, а также ресторанную еду, упакованную в одноразовые контейнеры. Ганнибал тщательно осмотрел и обнюхал пищу, выискивая плевок от Фредерика или подмешанные лекарства, но так ничего и не обнаружив, расстелил полотенце на коленях и с удовольствием пообедал.

Его дважды отводили на разговор с Чилтоном, который тряс перед ним бумагами об обязательной психиатрической экспертизе, видимо, считая себя крутым экспертом, но Лектер молчал и отказывался разговаривать.

К вечеру у его камеры «случайно» оказалась Фредди Лаундс с фотоаппаратом, которая сделала несколько горячих снимков доктора, лежащего на грязной кровати, и Ганнибал принял решение убивать Чилтона долго и мучительно.

Уилл Грэм пришёл к нему на третий день, когда Лектер уже начал уставать его ждать. Услышав его неуверенные шаги, Ганнибал улыбнулся и выжидательно замер на месте, закрыв глаза и принюхиваясь. Если к званому ужину Уилл готовился и пытался привести себя в порядок, то сейчас он был в своём привычном образе, и густой аромат машинного масла и своры собак, так сильно ворвавшийся в его камеру, неосознанно отпроектировался в его сознании, как что-то прекрасное.

Прекрасно, что Уилл, засадивший его сюда, всё-таки пришёл его проведать и что-то для себя выяснить.

— Здравствуйте, доктор Лектер, — сказал Грэм, подходя к решётке максимально близко, но не переступая черту на полу.

— Здравствуй, Уилл, — ответил Ганнибал, спуская ноги на пол и оставаясь сидеть на месте. — Решил меня проведать?

Уилл скромно улыбнулся.

— Захотелось с вами поговорить. Вы не против, а то я слышал, что вы отказываетесь общаться с врачами и местными психиатрами.

Ганнибал мило улыбнулся в ответ и слегка наклонил голову в сторону.

— Но вы не мозгоправ, так что я не против.

Профайлер спокойно подошёл к решётке, пропуская внутрь руки и прижимаясь к ней так, что нос оказался в камере доктора, и внимательно осмотрелся по сторонам.

— Вас тут не обижают? Жилище, далёкое от ваших стандартов.

Ганнибал мысленно довольно усмехнулся, радуясь, что оказался прав в своих выводах, но вида не подал.

— Мне здесь не нравится, — печально покачал головой Лектер, оставаясь сидеть на кровати, — я очень хочу вернуться домой. Меня плохо кормят, обливают холодной водой и хамят все, кому не лень.

— Холодной водой? — испуганно вздрогнул Уилл, протискиваясь вперёд настолько, насколько позволяла решётка.

— Да, Уилл, приятного мало, — грустно продолжил доктор, тиская покрывало, — но я не удивлён, ведь они считают меня каким-то лунным маньяком, которым я не являюсь и не удивлюсь, если они начнут вводить мне препараты, от которых я поеду головой и сознаюсь в чём угодно.

Профайлер смотрел на расстроенного доктора во все глаза, то хмурясь, то нервно дёргая губами, вжимаясь в решётку всё сильнее, пока голова не застряла между прутьями.

— Но они не могут так с вами обращаться, — неожиданно обиженно возразил Уилл, — вам даже ещё не предъявили обвинение.

— Кого это останавливало, — неопределённо махнул рукой Ганнибал.

— Холодной водой, — задумчиво прошептал Грэм, злобно прищуриваясь. — Это недопустимо. Кто посмел?

От этого вопроса сердце Лектера пропустило несколько ударов, оглушая его глупым счастьем, и он чуть не вышел из роли и не кинулся к своему мучителю. Он силой воли заставил себя сидеть на месте, продолжая терзать одеяло.

— Тот, у кого есть такие полномочия. Доктор Чилтон, я полагаю.

— Маленький злобный Фредерик, — недобро усмехнулся Уилл, мечтательно закатывая глаза. — Его методы всегда были далеки от профессиональных. Я поговорю с ним.

— Я думаю, мы уже говорим с ним, — мягко возразил Ганнибал, отбрасывая покрывало и вставая на ноги. — Все камеры прослушиваются и просматриваются, так что я думаю, он нас услышал.

Уилл с укором посмотрел на узника и так весело рассмеялся, что Лектер даже приоткрыл рот, пытаясь впитать и поглотить в себя этот смех.

— Ты меня обижаешь, — заговорщически прошептал довольный профайлер. — Я давно пересёк красную линию, но ты разве слышишь сирены или крики санитаров? Я пришёл поговорить с тобой пару минут наедине, так что все камеры отключены.

— Но как? — по-настоящему удивился Ганнибал, приближаясь к решётке и останавливаясь в полуметре от Уилла.

— Неважно, потом расскажу. Есть тут один санитар, и у меня имеется к нему подход. Мы смогли договориться.

Лектер подошёл ещё на полшага и обхватил прутья решётки прямо над руками Уилла.

— О чём ты хотел поговорить со мной наедине, Уилл?

— Ни о чём. Просто хотел узнать, как ты здесь себя чувствуешь. А камеры отключил, потому что не хочу, чтобы за нашим свиданием подсматривали. Я этого не люблю.

— У нас свидание?

— Это как тебе угодно, но надеюсь, что да.

Ганнибал слепо рванулся вперёд и тоже прижался к решётке, утыкаясь носом в лоб Уилла, отрывая его руку от железки и прижимая его ладонь к своей груди.

— Они меня не выпустят просто так, Уилл, — прошептал доктор, закрывая глаза. — Даже если найдут доказательства того, что у меня было мало времени, они всё равно дотащат меня до суда. Я проторчу здесь полгода, пока они подсадят меня на лекарства и я появлюсь в суде больше похожим на овощ, который не в состоянии себя защитить. К тому времени даже Джек передумает мне помогать. Я останусь совсем один.

— Ты не один, — шепнул ему в ответ Уилл, поднимая голову и испуганно смотря на доктора. — Я им не позволю. Я вытащу тебя отсюда.

— Мне здесь так плохо, Уилл…

— Нет, не надо, только не волнуйся…

— Не знаю, сколько я ещё продержусь…

— Пожалуйста, не говори так, я помогу…

Ганнибал слегка наклонился, едва касаясь своими губами губ Уилла, и заглянул ему в глаза.

— Но как? Чилтон плюёт в мою еду, санитары поливают меня из шланга ледяной водой, мне не дают книг и газет, я уже начинаю сходить здесь с ума, я…

— Не переживай, Ганнибал, я знаю как, — внезапно разозлился Уилл, сминая в кулак его робу на груди и притягивая к себе. — Я вытащу тебя отсюда как можно скорее. Я не позволю им издеваться над тобой. Ты мой. Только мой.

— Что значит твой?

— Мой значит мой, — злобно прошипел профайлер, грубо дёргая доктора к себе, практически вгрызаясь в его губы и засасывая его язык так сильно, что Ганнибал начал вырываться, пытаясь уйти от боли. Уилл схватил его за волосы на загривке и вжал в себя сильнее, не позволяя разорвать поцелуй, больше похожий на поглощение, и отпустил лишь тогда, когда почувствовал вкус крови во рту.