А что было дальше? Я не знаю, ведь дальше не было меня.

— Господин герой, если я правильно понимаю, вы считаете себя абсолютно здоровым?

— Да, определенно.

Мягкое кресло, с обивкой из кожи. Оно поглощало мое тело, заставляя все сильнее и сильнее погрузиться в него. Небольшой настенный светильник, находился рядом. Сейчас он не светит, ведь на улице день. Ещё поодаль, на стене, тикали часы. Темно-молочные обои. Фото, которые были развешены на стенах, придавали шарм. Кабинет был и вправду кабинетом, в классическом понимании.

— Что ж, господин герой, если это так, почему же вы здесь? — человек высокого роста, с небольшими и ухоженными усами. Его прическа была очень своеобразной. Простые разделенные на две половины волосы, словно домик с такой обычной крышей. Не смотря на старомодные манеры, одежду и прическу, ему не было и тридцати. Сложно сказать, сколько вообще ему лет. Он неплохо сохранился.

— Не знаю.

Я сидел напротив него. Расслабленно озираясь вокруг, не задерживая взгляд на чем-то конкретном. Просто осматривался.

— Я скажу вам, почему вы здесь, у меня, — хлопнув в ладоши, он привлек внимание. Вежливая улыбка появилась на его лице. — честно говоря, я был сбит с толку тем, что говорили ваши напарницы. Они все пытались донести одну мысль, но каждая делала это по-своему. — уже не скрывая этого доктор усмехнулся. — как только вспомню… Но, что-то я отбился от темы, вы утверждаете, что не знаете зачем ваши компаньоны сюда привели вас.

— Да, — я кивнул, выдавая пас рукой.

— Так вот, после того, как я полностью их выслушал, я мог прийти только к одному выводу, вас подменили.

— Подменили?

— О, знаете, это редкое явление. Ещё эту подмену называют, синдромом "Пластоса". Ещё две тысячи лет назад, о нем писал великий философ и маг, Георгий Пластос. В своем труде: "О душах, людях и мире", он затрагивал тему подмены людей, лишь вскользь, но в его честь назвали это явление.

Все это он говорил с большим интересом. Его глаза сияли, а губы не останавливались ни на секунду.

— Доктор, можно покороче? — к сожалению, я разбил эту атмосферу. Мои уши крутились, а голова не очень-то и переваривала все что он на меня изливал.

— Ох, простите, просто, когда дело заходит на такой пласт науки, моя страсть… как огонь, её уже не угомонить. Я прошу прощения, — мне склонили голову.

— Ничего страшного, просто расскажите о том синдроме.

— Конечно, — кивнув, как само собой разумеется, он поднялся из-за стола, и начал бродить по кабинету. — господин герой, вы же человек не из этого мира, так?

— Все верно, я не рождался тут.

— Так, вот, думаю, вам известно, что кроме вас — переселенцев, существуют и перерожденцы.

— Знакомо, очень даже хорошо знакомо.

— Так вот, различие этих двух явлений в том, что первый не рождается в этом мире. Они менее приспособлены к нему и, если не оказывать им помощь, агрессивная среда нашего мира, забирает жизнь таких людей, очень часто и быстро. Вторые же, по сути получают опеку от родителей. К десяти годам они уже адаптируются к окружающим условиям, и перестают думать категориями с прошлого мира. Перерожденцы, как бы это не звучало, были более уязвимы из-за возраста. Но не только. По сути, взрослый человек, жил в теле ребенка, — господ, все продолжал цокать своей обувью о деревянный пол. Где-то доски прогибались, привнося скрип, где-то нет. — Георгий, описывал это явление как: "Полное издевательство над человеческой логикой и нравственностью". Впрочем, таким людям, ничего не оставалось, как просто продолжать жить. Раз судьба подарила второй шанс, почему бы им не воспользоваться? А вы как считаете?

— Георгий, был мудрым человеком, — улыбнувшись, я даже не задумывался.

— Ха-ха, вы правы, вы правы, но с другой стороны, взрослым что-ли от этого убивать себя? Это неразумно. А потому было негласное правило не показывать того, что ты перерожденный. Я даже видел статистику, где говорилось, что пять процентов от общего числа гениев, были перерожденными. В одно время, где-то век тому назад, на основе неприязни к такому виду перерожденцев явился на свет культ "Чистоты человечества". Их целью было находить таких вот, необычных "детей" и по возможности затягивать на свою сторону, по сути отбирая от родителей. В ином случае их ждала смерть. К сожалению, много о их похождениях затерялось во времени, все же книг они не писали, а о самом культе упомянуто очень и очень мало, только устные легенды.

— Вижу, вы человек, который любит поболтать, — а вернее сказать, "высказаться".

— Да, я этого не скрываю, — он оперся о тяжелый на вид, стол.

— Так, к чему вы ведете?

— Верно, а то я снова потерял нить, — щелкнув пальцами, тот указал на меня. — кроме этих двух типов, есть и самый… ненавистный в определенных кругах, вид. Одержимость, или же подмена. Это вид переселение души. Соответственно, некая личность вторгается в чужое тело, и захватывает душу оригинала. Это легко представить на примере с ластиком и карандашом. Если говорить уж очень примитивно, то тело — это лист бумаги. Следы на листе от карандаша, это ваша душа, сам карандаш, считайте запас сил. Так вот, когда появляется ластик, он начинает стирать этот самый след. В процессе захвата сам ластик так же стирается, и в итоге, появляется стружка. Перемешанные между собой души оригинала и захватчика. По итогу, это и будет душой которая останется. То есть, никто никуда не исчезает, скорее смешиваются. Доминантной личностью, тогда, становится тот, у кого было изначально больше силы.

— Какая-то не очень удачная аналогия, но в целом я её понял, — я посмотрел на одну из картин, и не умоляя скорости так же привстал. — но, мои напарницы явно заблуждаются в своих высказываниях, — я направился в сторону тяжелых деревянных дверей.

У самой двери, уже потягивая двери на себя я остановился. Услышав смешок этого психолога, моя голова повернулась в его направлении.

— Разве так не скажет любой, кого захватили?

— Считаете, что меня подменили? — рука отпустила ручку двери.

— Не исключаю подобного.

Беззаботность и легкость в высказываниях. Вот как можно описать характер данного человека. Психолог, который смотрит на мир через пелену лёгкой иронии. И это излучалось всем его поведением. Смех, голос, жесты. Он будто бы говорил с младенцем. Я не отрицаю, что знаю об этих аспектах меньше него, поэтому и не делал таких замечаний. Но сейчас, это видно, как белое на чёрном.

— Вы много себе позволяете.

— Тем не менее, вы ещё не убили меня, поэтому буду считать так: шестьдесят процентов на то, что вы пережили что-то удивительно-губительное, из-за чего резко сменился психологический фон, — и вновь, такая легкая манера, словно мы говорим о чем-то далёком. — а сорок процентов, я отдам на то, что вас "заменили" и вы только притворяетесь оригиналом.

— Забавно, ты меня не знаешь, как определишь подлинность личности?

— Определять её буду не я.

— И кто же тогда?

— Вы.

Я хотел съязвить, да только после его слов у меня все вылетело с головы. Невнятное мысли вернули меня в мой ночной кошмар. Все эти циклы, когда я все время боролся с младенцем…

— Бред. Какой тогда в этом смысл? "Я настоящий", скажу так и уйду, — я поджал зубы. Ненароком, я повысил тон.

— Господин герой, вы очень плохо слушали, а говорили, что поняли мою аналогию… — подхватив мой темп, он так же слабо повысил голос. — то, чем вы сейчас оказались, это "стружка".

Какая нахрен стружка?! Ты дядь с дуба рухнул по пути сбив кошку?

— Не понимаю, мне это не понятно, — мои глаза все чаще и чаще, начинали глазеть на двери. Пальцы словно жили отдельной жизнью, и стучали в подлокотник. Ну вот, всегда так.

— Вот, посмотрите, если вы сейчас уйдёте, ваши напарницы, как бы вы не пытались оправдаться, не будут доверять вам, — как бы притворно, покачав пальцем, он строго выдал свою тираду. — они смогут спокойно выдохнуть, только в случае, если я лично им об этом сообщу. Ваше заявление, же они воспримут в штыки.