– И кто же?

– Бывший офицер военно-воздушных сил. Сейчас в отставке.

– То есть он уже пожилой?

– Да нет, ему было около пятидесяти. Ушел в отставку по состоянию здоровья в связи с ранением, полученным в ходе боевого сражения в Афганистане в середине восьмидесятых годов прошлого века.

Я пыталась мысленно собрать все факты в единое целое, но пока не очень получалось, цепочке не доставало многих звеньев.

– Кстати, – заметил как бы между прочим Владимир, – Кирилл Кириллыч тоже воевал в Афганистане.

– Вы думаете, что они могли быть знакомы?

– Вполне возможно, даже, скорее всего, так оно и было. Во всяком случае, то время, что Кирилл Кириллыч пробыл в Афганистане, они служили в одной части. Я послал запрос, так что этот факт документально удостоверен.

– Очень интересно… Хорошо бы, конечно, найти кого-то, кто тоже воевал там с ними, можно было бы многое прояснить.

– Одного я уже нашел. У него тоже здесь дача, неподалеку от участка Кирилла Кириллыча. Кстати, сейчас именно он стал председателем правления.

– Да… без пол-литра здесь не разберешься, – пробормотала я, тщетно пытаясь собрать воедино убегающие от меня кончики нитей, которые должны были по идее легко и непринужденно смотаться в ровный пушистый клубок, то есть по моей идее, конечно.

– А как зовут нового председателя? – спросила я почти машинально, погруженная в процесс вылавливания разноцветных кончиков.

– Петр Семенович Кондратьев. Он сегодня, между прочим, устраивает бал. Будет отмечать помолвку своей племянницы, а заодно и свое избрание на пост председателя, как я понимаю.

Бал! Я моментально очнулась. Мы же с Лешей идем сегодня на какой-то бал, уж не туда – ли? Ну конечно, он же сказал, что потом можно будет зайти к Сергею, который живет там рядом. Ну и ну! Ну и дела! Вот так совпадение… Нарочно будешь стараться, так не получится же все равно. Прямо как по заказу.

– Мне кажется, – сказала я вслух, – что я буду сегодня на этом балу. Вот только одеть мне нечего, я не захватила с собой вечернего платья, мне даже в голову не пришло, что здесь такая активная светская жизнь.

Владимир посмотрел на меня, прищурившись, и вдруг изрек почти философски:

– Да и не светская жизнь тоже очень активная, наверное, они как две стороны одной медали: светскость и преступность.

Я не ожидала от него парадоксальных суждений и оторопело замолчала, пытаясь осмыслить то, что он сказал, а также сам факт присутствия в органах МВД таких философски настроенных офицеров.

– Таня! – голос Владимира вывел меня из состояния задумчивости.

– Что? – вопросительно посмотрела я на него.

– А как получилось вдруг, что ты, которая, по твоему собственному утверждению, никого здесь не знает и ни с кем не знакома, вдруг оказалась приглашена на бал, да не к кому-нибудь, а к самому председателю и, по слухам, одному из самых богатых жителей поселка?

Пришлось рассказать ему про Лешу, не вдаваясь в подробности, конечно, так, в кратких чертах, я описала ему наше знакомство.

– Алексей, говоришь? – задумался Владимир. – А как его фамилия?

Я попыталась вспомнить, но не смогла, потому что я ее не знала. Ленка даже и не подумала, что кому-то из нас могут быть интересны наши фамилии, она нас друг другу представила, просто назвав по именам. Я честно сказала об этом Владимиру.

– Ничего – ничего, – ответил он, – выясню его фамилию, от меня не убежишь, – и он выразительно посмотрел мне в глаза, слегка приоткрыв глазки – щелочки.

– А вы не знаете, Владимир, – сказала я, немного помолчав, – кто будет на этом балу?

– Конкретно фамилии назвать я тебе не смогу, по крайней мере, всех. А вот некоторых, кто туда приглашен, я знаю.

– И кто же это?

– Там будет Алла, та самая молодая женщина, у которой ребенок от Кирилла Кириллыча.

– Ух, ты!

– Да, я тоже удивился, когда узнал.

– А что, у них не очень хорошие отношения?

– Да нет, он же даже пригласил ее на бал. Я думаю, что у них скорее очень даже хорошие отношения, чем не очень хорошие и тем более плохие.

– Скажите, Владимир, а что вы знаете об этой Алле? Кроме того, что она молода и красива, это, я думаю, само собой разумеется…

– Я бы не сказал, Таня, что она очень красива и молода. Намного моложе Кирилла Кириллыча, но она не двадцатилетняя девушка. Это зрелая женщина, которой хорошо за тридцать, не красавица, но очень миловидна и очень, по-моему, даже слишком, энергична. Если увидишь, как она ходит, ты поймешь, о чем я говорю. У этой женщины походка делового энергичного мужчины. Плечи она всегда держит прямо, живот подтянут, ноги ровно и отчетливо отбивают ритм походки.

«Ого, – отметила я про себя, – все-таки он философ, это надо же такое сказать, «ритм походки»… Здорово и емко, и все понятно, главное».

– То есть вы с ней общались или просто где-то видели?

– Это не важно. Главное, что эта женщина, как мне кажется, много чего знает. Было бы здорово, Таня, если бы ты смогла каким-то образом выудить из нее хотя бы часть этих знаний.

– А у нее есть алиби?

– Какое алиби?

– Где она была в тот момент, я не знаю, вечером это произошло или утром, когда Кирилл Кириллыч погиб. Потому что в действительности же произошло именно это, он погиб при неизвестных обстоятельствах, не так ли, Владимир?

Глазки – щелочки опять слегка приоткрылись, и меня обдало очередной порцией стального сияния.

– В общем, можно сказать и так, – согласился он со мной.

– Кстати, Таня, спохватился он вдруг и полез в карман с явной целью что-то оттуда извлечь.

Я с ужасом ожидала, что он мне сейчас вручит какой-нибудь маузер определенного калибра, но, на мое счастье, эти ожидания не оправдались. Владимир вытащил из кармана небольшое устройство, похожее на радиоприемник, но абсолютно микроскопических размеров.

– Вот, возьми себе, пожалуйста, – он протянул мне это устройство и, увидев, с каким изумлением я его разглядываю, засмеялся и сказал:

– Не бойся, не кусается.

– А что это? – спросила я, никак не решаясь взять его.

– Да, уж точно, не бомба, и ничего взрывоопасного не содержащее.

Я осторожно дотронулась до этого странного кубика и взяла его в руку.

– Ну что, кусается? – пошутил Владимир.

«Надо же, он и шутить умеет. Кто бы мог подумать?» – отметила я про себя еще одну интересную для служащего милиции сторону характера Владимира.

– Таня, это рация, – голос Владимира стал серьезным. – Если тебе понадобится срочно связаться со мной, нажимаешь вот сюда, – он показал мне совсем микроскопическую кнопочку зеленого цвета. – Я буду выходить на связь с тобой ежедневно по вечерам, ровно в одиннадцать часов вечера, каждый день Ты поняла?

Я кивнула головой.

– Ты же, Таня, связываешься со мной только в крайних, совершенно крайних случаях, если надо срочно что-то сообщить, что-то, что не может ждать до момента нашей связи или же если тебе срочно будет нужна помощь. Ты поняла, Таня?

Я опять согласно кивнула головой.

– Люди, с которыми мы имеем дело, как видно, очень жестоки и способны на все. Ты понимаешь меня?

Мурашки забегали по коже от его слов, но я не смогла сказать ни слова и снова лишь послушно кивнула.

– Будь осторожна со всеми и в первую очередь с этим… как его там… Алексеем?

Я удивленно посмотрела на него, но он ответил, не дожидаясь моего вопроса:

– А как ты думаешь, почему его все любят и везде приглашают?

– Ну, он просто хороший человек, – неуверенно протянула я, сама уже не зная, кому и чему мне теперь можно верить.

– Таня, я скажу тебе еще один раз и больше повторяться не буду. Мы имеем дело с крайне опасным и жестоким преступником, лишняя осторожность никогда не помещает, не так ли? А здесь она нужна особенно, это вопрос жизни и смерти.

Я, вытаращив глаза, смотрела на него. А ведь он прав! Мы же не в игрушки играем, все происходит наяву, по-настоящему, и любой промах может стоить мне головы. Мне показалось, что волосы у меня на голове медленно, но неумолимо стали подниматься кверху.