– О, но он правда такой милый мальчик. Доброй ночи, леди Оливия.

Прикоснувшись легким поцелуем к влажным кудрям Виктора, Оливия прошла в свою комнату.

Поскольку мисс Хопп понадобилась спальня рядом с детской, Оливия переместилась в комнату, которую недолгое время занимала Клементина, пока не переехала в хозяйскую спальню к Хиту.

До Клементины эту комнату занимала мать Оливии, хотя с тех пор прошло уже много лет. Но даже несмотря на то, что Оливия поменяла интерьер спальни для своей невестки, она оставила кресло матери там, где оно стояло всегда, – в большом эркере.

Было уже поздно, поэтому она не стала будить горничную, разделась сама и, облачившись в ночную рубашку, упала в материнское кресло.

Глядя в окно на парк, она мысленно перенеслась в то время, когда они с Оливером сидели на коленях матери и слушали ее рассказы. Сегодня, как тогда, в фонтане отражался свет луны. Деревья и кусты казались присыпанными волшебной пылью. Она почти слышала голос матери, рассказывавший о прекрасных принцессах и красавцах-принцах.

Когда ей было пять лет, она очень любила старые сказки. Прежде чем пленить сердце принцессы, сказочные принцы побеждали полчища крыс.

Оливия закуталась в теплый плед.

– Оливия, вы станете его наставницей, – произнесла она, подражая властному голосу герцогини.

Станет ли, когда дойдет до дела?

Она была у него в долгу. Даже дважды. Учитывая все случившееся, она была в большом долгу у этого ковбоя.

Если бы он не был ковбоем, ей было бы проще принять решение – а Оливия считала, что у нее есть решение, – вопреки эдикту герцогини.

Если бы мистер Стетон был капитаном или трубочистом, Виктор не относился бы к нему с таким обожанием. Самое последнее, что Оливия могла допустить, – это чтобы его детское сердце было разбито, и не важно кем.

Однако она не могла сбросить со счетов Розалин. Пусть не по ее вине, но надежды девушки на удачное замужество оказались под угрозой. Нет сомнения, что сейчас о событиях этого вечера говорили мужья и жены в своих постелях, молодые дамы в каретах по пути домой – да практически все, кто еще не спал. И к завтрашнему дню история о ковбое, его сестре и страшном волке предстанет в еще более ярких красках.

Если очень повезет, лорда Уэйверли с его разбитым носом обойдут стороной.

Чего она не могла обойти стороной, так это то, что, когда она вне себя от страха искала на кладбище пропавшего Виктора, мистер Стетон вышел из тумана и отдал ей сына в целости и сохранности. Не могла она обойти стороной и то, что была совершенно беззащитна против поползновений маркиза, пока мистер Стетон не разбил ему нос.

О, конечно, она у него в долгу. И должна чем-то отплатить.

В комнате на втором этаже дома, расположенного в противоположном конце парка, зажглось окно. Кто-то стоял у него и смотрел вниз. Со своего места Оливия не могла разглядеть черты стоявшего, видела только темный силуэт маленькой женщины. Похоже, леди заплетала волосы в косу, безмятежно созерцая ночной парк. Впрочем, с таким же успехом это могло быть молчаливое беспокойство. Определенно беспокойство, если у окна стояла Розалин Стетон.

Внезапно в освещенную комнату влетело мохнатое существо. Подбежав к женщине, оно поставило свои большие лапы ей на плечи и лизнуло в лицо. Женщина, похоже, рассмеялась и потрепала пса за уши.

В комнате показалась еще одна фигура. Высокий мускулистый мужчина двигался решительным широким шагом даже по небольшому помещению – вероятно, гостиной. Мистер Стетон. Это мог быть только он.

Вглядываясь в него теперь, когда он, смеясь вместе с сестрой, сбросил лапы собаки с ее плеч, Оливия почувствовала стыд. Она судила о них совершенно неверно. Она ничем не лучше тех людей, которые судили о Розалин по одежде и манерам ее брата.

У Оливии действительно не было иного выбора, как помочь ей. И все же именно внешность и манеры этого человека осложняли задачу. Он был слишком красив, чтобы не тревожить ее рассудок. Одна его улыбка могла сразить любую женщину, если она еще не была сражена слегка прищуренным взглядом его зеленовато-карих глаз. Но Оливия Шоу больше не желала быть сраженной мужчиной. Никогда.

Розалин что-то сказала брату и, протянув руку, взяла что-то со стола. Оливия не могла сказать, что это, пока девушка не надела это на голову брата. Цилиндр. Джо покачал головой. Розалин кивнула, и ее сжавшиеся в кулаки руки уперлись в бока. Он сорвал цилиндр с головы и бросил его назад через плечо. Розалин в расстройстве всплеснула руками и вышла из комнаты. Собака преданно поплелась за ней. Мистер Стетон остался один.

Глядя на его силуэт в окне, Оливия почувствовала, как ее сердце забилось чаще. Если от одного этого ее охватил трепет, то как она сможет спокойно справляться с его присутствием во плоти?

Какое неудачное слово – «плоть»! Даже не произнесенные вслух, эти пять букв заставили Оливию покраснеть. Плоть! Почему она вообще подумала о ней?

Внезапно ее охватило ощущение, что он может ее видеть, что он смотрит прямо на нее.

Нет, это невозможно. Свет в ее комнате выключен, а она укрыта пледом.

И все же Оливия чувствовала устремленный на нее взгляд. Ее охватила тревожная дрожь.

Уже много лет она ограждала свое сердце от подобного соблазна. Единственной разумной мыслью было отказаться следовать приказу герцогини. Нет, риск слишком велик. И не только для нее, но и для Виктора.

Как жаль, что единственно разумное поведение означало бы отказ в сочувствии, что было бы недостойно.

Но, может, в назначенный час он просто не придет? Кто сказал, что он хочет стать джентльменом? Возможно, он этого не желает. Возможно, его устраивает оставаться таким, какой он есть.

Какое это будет облегчение, если наступит полдень, а мистер Стетон не постучит в ее дверь. Но что, если она почувствует разочарование?

Мысли не давали покоя. Надо перестать думать. Вместо этого она…

Оливия со вздохом натянула плед на голову.

Что бы ни случилось завтра, это изменит ее. И может, не к лучшему.

Скверное чувство не покидало Джо, пока он не услышал из гостиной смех Розалин. Этот звук придавал ему ощущение, что все уладится. Так было всегда, с самого первого дня, когда он взял сестру на руки и пощекотал ее пухленькую детскую ножку, а она улыбнулась ему.

– Что это за мохнатая шуба на тебе, сестренка? – спросил он, войдя в гостиную и увидев, как сэр Бристл выражает свое обожание, пытаясь дотянуться до ее лица своим розовым языком.

– Помоги мне ее снять!

Он снял собачьи лапы с ее плеч и скомандовал псу сидеть.

– Как ты думаешь, что заставило его ворваться на бал? – Розалин погладила большую голову пса и заглянула в его янтарно-карие глаза, будто могла прочитать там ответ.

Джо пожал плечами:

– У него нюх на неприятности, а с миссис Шоу приключилось именно это.

– Да, полагаю, это возможно. Только она не миссис Шоу, а леди Оливия. Ее отец был граф Фенкрофт, и нынешний граф – ее брат Хит Кейвил. Они живут в большом доме на другой стороне парка.

– Откуда ты все это знаешь?

– Такие вещи нужно знать, вот я и узнала. – Розалин протянула руку к стоящему рядом столу и взяла чертову шляпу. Потом водрузила ее на голову Джо и слегка натянула. – Скажи честно, Джо, неужели тебе не интересно, почему наша завтрашняя встреча назначена в Фенкрофт-Хаус?

– Скорее я пытаюсь сообразить, как из всего выпутаться, чем куда идти.

Он сдернул с головы цилиндр и швырнул его через плечо. И пусть сэр Бристл сжует его до последней нитки – вот что он об этом думал.

Розалин бросила на него сердитый взгляд и издала недовольный звук. Сжав руки в кулаки, она уткнула их в бока, хотя Джо прекрасно понимал, что ей хотелось ими сделать. Но ее воспитали как леди, поэтому ей пришлось удовлетвориться взглядом.

– Не веди себя как дикарь, Джо! – Она повернулась и вышла из гостиной.

Дикарь? То, что он не носил модные башмаки и щегольскую трость, еще не значило, что он дикарь. Пожалуй, отчасти это можно было отнести к тому, что он ударил человека в лицо. Что ж, даже если это делало его дикарем, он сделал бы это снова.