– Отец, – глухо выговорил Ясень, закрывая опешившую Шарлотту спиной.

Амулет из красной древесины вспыхнул в ладонях колдуна и погас. Шарлотта успела мельком заметить из-за бока Ясеня, что глаза колдуна при этом тоже горели карминовыми всполохами.

Положив готовое изделие на медный поднос, колдун утер пот со лба рабочей тряпицей и уселся на табурет, широко расставив ноги.

– Зачем пожаловала, домашняя фея по имени Шарлотта? – усмехнувшись себе под нос, спросил колдун.

Девушка коснулась руки Ясеня, выбралась из-за его широкой спины и сказала нисколько не робея:

– Мне интересно было посмотреть на вашу работу.

Ясень бросил взгляд на девушку, потом на изучающего её отца и решил разрулить неловкую ситуацию.

– Хочешь, покажу тебе материалы для амулетов? У нас в заказах сегодня вяз, граб и дуб. Вяз – для тех, кто несет на себе чрезмерный груз ответственности на работе или дома. Хорош для улучшения ораторских способностей, развития речи. Способствует улучшению душевных качеств, придает радушие. Притягивает денежные потоки. Граб – для тех, кому трудно настроиться на рабочий лад после выходных. Дуб – помогает в тяжелом противостоянии жизненным обстоятельствам, особенно когда сил на борьбу уже не осталось. Придает чувство непоколебимости, уверенности.

Шарлотта улыбалась, щурясь на солнце, внимательно слушая Ясеня. Отец-колдун нисколько её не смущал и даже не пугал, наоборот его словно бы здесь не было вовсе. Так, солнечный фантом, которого легко было отогнать, закрыв все окна и погрузив комнату в прохладную полутьму.

– Ладно, молодежь, – вдруг прикрикнул мужчина. – Пообщайтесь немного, а я пойду в счетную. И вот еще что, домашняя фея Шарлотта.

Девушка вскинула на колдуна голову, открыто и ясно посмотрев в морщинистое, суровое лицо.

– Принеси-ка мне в следующий раз травяного сбору от мигреней и мы в расчете. Понятно?

Шарлотта медленно кивнула, а после почувствовала легкое прикосновение пальцев Ясеня к своему запястью.

– Вот и умница.

Тяжелая поступь высокого, богатырского вида, колдуна, стихла в сумрачном коридоре мастерской и только тогда Ясень произнес:

– От тебя пахнет клевером и мятой. Вот как он догадался…

– А я наверное не вовремя к тому же зашла.

Шарлотта выдохнула, кротко улыбнулась, всё еще чувствуя пальцы Ясеня на своем запястье. Солнечный колдун и не думал её отпускать, потянул к своему столу с заготовками.

– Ну так вот, сейчас покажу тебе амулеты, а позже пойдем пить чай в чайную.

– Было бы славно.

Ясень притворил ослепительный свет от окна деревянной решеткой и обернувшись честно признался:

– Так хотел, чтобы ты пришла сегодня. Даже отыскал в саду матери веточку кориандра. Всю ночь вчера рылся в книгах про травы. Совсем голову потерял…

Шарлотта зарделась, увидев в углу стола стакан с той самой веточкой. На языке цветов кориандр означал «жгучее желание». Пульс её участился во стократ. Опаляющий жар разлился в груди, отчего фее стало труднее дышать. Она всё еще не могла поверить, что чувства оказались взаимными. Если бы Шарлотта могла посмотреть на себя глазами Ясеня, то у неё совершенно не осталось бы никаких сомнений на свой счет. Всю ночь ему после знакомства с феей-травницей снилось поле аптечной ромашки, медово-солнечного целебного цветка…

Ясень удовлетворенно улыбался, перекладывая на столе инструменты для выделки амулетов из древесины, чувствовал огромный прилив сил и обжигающей магии, теснящейся в груди.

– Покажи мне, пожалуйста, как ты будешь заряжать магией вязовый амулет, – попросила вкрадчиво Шарлотта, встревшись взглядом с солнечным колдуном.

***

Лизелотта лакомилась дынным мороженым с вафельной крошкой в палисаднике, разбитом Шарлоттой, когда ей пришла на ум мысль отправиться на поиски топазных колец. Камни звали её из самой сердцевины своих зарытых источников. Она доела рожок, отряхнула руки, спрыгнула с качелей и ушла в сумерки.

В стародавние времена каждый род, который обитал здесь, имел традицию зарывать несметные реликвии в эти земли, чтобы однажды суметь обеспечить своим потомкам достойную жизнь. Такие байки по крайней мере Лизелотта слышала от бабушки, хоть та и считала высокоморальным будет лучше искать нетронутые человеческой энергетикой камни в пещерах или же речной жемчуг. Шарлотта в чем-то поддерживала здравые слова бабушки, так как видела в чужих драгоценностях опасность и алчность. Мало ли какие печати мог наложить на них прежний хозяин. Однако Лизелотта была бы не Лизелотта, отрекающаяся от дикого зова крови фей, направляющей её на поиски сокровищ.

Черная земля под ногами, темнеющее полотно небес без созвездий убаюкивали как ничто другое. Лизелотта прикладывала ладони к её поверхности, приникала ухом и сердцем, вслушиваясь в звук собственных шагов по упругой почве, перепрыгивала через торчащие корни, смаковала запах горький и жирный, начертывая круги и знаки сучком. Что бы не думали сестра с бабушкой, Лизелотта любила охотиться за самоцветами. Это её успокаивало, заставляло ощутить в себе – такой маленькой, взлохмаченной, взбалмошной – силу и веру. Вот она сумела отыскать леденцово-розовый кварц или голубовато-зеленый аквамарин и уже умозрительно ощущала какое именно украшение из них сотворит.

В таких случаях кое-где появлялись крохотные острые, будто молнии, огоньки – метки, где следовало копать. Стоило ей отвернуться или отмахнуться от указателей, как метки скрючивались, издавали петардный хлопок и исчезали во мгле земли.

Лизелотта чувствовала заброшенные в почву самоцветы, словно те были семенами, а позже клубнями. У неё всегда при себе в сумке-почтальонке имелась лопатка, подаренная бабушкой. Она усмехнулась себе под нос, представив изумруд размером с картошку. Нежно-зеленый, как молодой лист берёзы, в темноте обретающий густую насыщенность хвойных иголок. А еще были такие необыкновенные экземпляры как кошачий глаз, хризолит, корунд, карбункул и нелюбимая многими бирюза. Лизелотта же питала к глупенькой бирюзе теплоту, так как камень умел стареть и менять облик, в сущности как любое живое существо.

Поднявшийся холодными потоками ветер заставил её сменить маршрут к лесополосе. Вылазка оказалась пустяковой, камни замолчали, схоронив свой огонь для другого случая. Среди высоких старых с шершавыми стволами деревьев было несколько поросших мхом пней, где Лизелотта решила передохнуть от поисков и выкурить самокрутку с шалфеем. С наступлением мглы распускались огромные лазурные цветы с холодящим ароматом, высовывали шляпки грибы из высокой острой травы, зажигались светляки – самые неверные помощники. Небо приобрело густой кобальтово-синий цвет, в его чертогах вихрились полосы оставшихся, не угнанных ветром дневных облаков. С Восток-Запада же надвигались увесистые гагатово-черные тучи. Лизелотта скрестила руки на груди, передумав курить, ускорила шаг. В голове вновь закрутились воспоминания о недавнем расставание. Вечно она делала ставки не на тех парней. Войтек сказал, что с ней было весело, но его вдруг стал пугать всезнающий взгляд Лизелотты, её прямолинейные высказывания и затаенный гнев. Словно она и не она была вовсе в такие моменты. Некто старый, темный и хитрый проглядывал сквозь её личность девчонки-подростка, выжидая случая совершить ужасное. Подруги в кафетерии за цикорием тоже отметили эту её мрачную странность. Тогда Лизелотта взбесилась и наставила на них «рожки». Шарлотта заметила переполох с другого конца кафетерия, покачала головой со скорбной миной и ухватилась под руку за этого напыщенного солнечного колдуна Ясеня. Лизелотте было плевать, что сестра со своим парнем думают о ней. Они были так поглощены обществом друг друга, что редко выглядывали за границы вакуума. Неужели все влюбленные такие? Она еще не испытала чувства влюбленности, так симпатия, переходящая со временем в пылкую, сокрушительную страсть и не более того.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».