Осмелюсь предположить, что именно первая подпись под приказом может пролить свет на причину зачисления Александра Суворова именно в Семеновский полк. Подпись принадлежит подполковнику этого гвардейского полка А. И. Ушакову. В годы правления императриц Анны и Елизаветы при одном его упоминании люди, несомненно отважные, как-то внутренне подбирались и слегка бледнели, а субъекты, жизнью ученые и битые, отирали холодный пот, самопроизвольно выступавший на лбу, и резко меняли тему разговора. Ибо человек сей был генерал-аншеф, кавалер ордена Св. апостола Андрея Первозванного и начальник Тайной канцелярии розыскных дел.
Сидел он в канцелярии сей со дня ее основания в 1719 г. в бозе почившим и вечнодостойным памяти императором Всероссийским, отцом Отечества государем Петром Великим. Император, как известно каждому российскому верноподданному, учредил ее для следствия по делу о государственной измене недостойного титла своего наследника престола Российского царевича Алексея. Возглавил канцелярию граф П. А. Толстой, дипломат тонкий и славный, выманивший царевича из-под крыла императора германского лукавыми обещаниями об отцовском царевом прощении, каковое на деле обернулось допросами с пристрастием и осуждением на смертную казнь. Так вот Андрей Иванович, тогда майор лейб-гвардии Преображенского полка, с самого первого дня состоял в Тайной канцелярии в должности заместителя многомудрого графа Петра Андреевича. Царевич, как всем ведомо, в ночь перед казнью отдал богу душу в камере своей от причин, нам господа, к счастью, неведомых, и был похоронен впоследствии в Петропавловском соборе, правда, как-то сбоку, подальше от родителя своего. А вот канцелярия осталась, вобрала в себя ранее поминавшийся Преображенский приказ, и отныне россиянина, крикнувшего «знаю за собою слово и дело государево», волокли уже под белые руки не в бывый сей приказ, а в Тайную канцелярию. Государь Петр Алексеевич усердием гвардии майора был доволен весьма и пожаловал его чином бригадира по армии, а в 1721 г. произвел уже в генерал-майоры с оставлением майором в лейб-гвардии Преображенском полку, где САМ состоял полковником. Такова была доверенность ему от государя за заслуги сыскные и «пытошные». Матушка государыня Екатерина I пожаловала его уже генерал-поручиком. Императрица же Анна Иоанновна, дай Бог ей спокойно почивать под плитою мраморной – и упаси, Боже, от сего нас грешных, – никогда из-под нее более не вставать, сделала сего верного слугу государева в 1730 г. генерал-аншефом, в 1731 г. главой Тайной канцелярии, в 1733 г. пожаловала в подполковники лейб-гвардии Семеновского полка, где он, по примеру дяди своего, тоже считалась полковником. И теперь при дщери Петровой, государыне Елизавете Петровне, был он, Андрей Иванович, по-прежнему и генерал-аншеф, и Тайной канцелярии начальник, и л. – гв. Семеновского полка старший штаб-офицер, то есть замещал в нем саму государыню.
С этим-то «прекрасным» человеком и свела причудница-Фортуна в 1738 г. Преображенского гвардии капитана В. И. Суворова, когда «правил» он прокурорскую должность во время следствия по делу бывших князей Долгоруких, о чем мы уже говорили. Думается, что такое служебное сотрудничество не могло быть ими забыто, а потому и явился резон Василию Ивановичу записать сына своего именно в тот гвардейский полк, где начальствовал Ушаков.
Оформить все необходимые бумаги осенью 1742 г. для отца и сына Суворовых было незатруднительно, ибо государыня Елизавета Петровна, императорский двор, равно как и гвардия, находились тогда в Москве уже полгода после коронации. Уже через три дня после «определения полковых штапов» отрок Александр Суворов явился впервые в полковую канцелярию для заполнения опросного листа, или «сказки», из которой стало известно, что он в доме отца обучается «на своем коште» французскому и арифметике. Там же, кстати, было сказано, что «також и для обучения наук во Академиях записан не был». На следующий день, 26 октября, отец Суворов дал письменное обязательство принять на себя содержание сына и обучение его на время отпуска «указным наукам», речь о которых шла в «определении»: «арифметике, геометрии, планов геометрии, тригонометрии, фортификации, часть артиллерии и инженерства, а также иностранных языков, военной экзерции»[44]. Прошло чуть больше месяца, и 8 декабря в полковую канцелярию поступила расписка:
«Подлинный пашпорт я салдат Александр Суворов взял и расписался»[45].
Юридически его детство закончилось. Теперь, в 13 лет, стал он российским солдатом, и по гроб жизни ему предстояло оставаться им.
Глава третья
Солдат гвардии и армейский офицер
Помните ли вы свое отрочество, читатель? На что тратили время, свободное от уроков в школе и обязанностей по дому? Я помню: это были книги, кино, исторические музеи и немного телевизор.
Во времена нашего героя не было ни кино, ни телевизора, ни исторических музеев, но были книги. Они – древнейшее изобретение человеческого интеллекта, одухотворенного пламенем сердца. Еще задолго до принятия ими современного нам облика прочно поселились они в доме наравне с его хозяевами. Позднее, как для члена семьи, стали отводить для них отдельную комнату.
Единственное, в чем был правдив литератор Фукс, – в доме отца были книги, и юный Александр читал их. Почему? Да потому что, как тонко заметил Ж. Бордонев о Мольере-ребенке, «как все дети, он предпочитает нарядный мир вымысла повседневной действительности, неизбежно скучноватой»[46]. Француз говорит это о парижском театре, но в Москве театра не было, поэтому чтение книг заменяло его втройне. Не забывайте, мой дорогой читатель, что история и литература, то есть изящная словесность, в те времена еще не оформили своего развода, хотя и жили уже вполне раздельно. Это значит, что исторические сочинения читать было интересно не только по содержанию, но и по форме изложения. Именно книги открыли перед нашим героем целый мир и подтолкнули к выбору пути в этом мире.
Бытует мнение, что от рождения был он слабого здоровья и лишь постоянными упражнениями укрепил его. Позволю себе усомниться: скорее всего, здоровье его в детстве было обыкновенное, но выбрав военную стезю, он начал закаливать себя, ибо в книге знаменитого Раймундо Монтекукколи, взятой из отцовской библиотеки, мог прочесть он следующие строки:
«Командовать армией, от побед или поражений которой зависят короли, их королевства и короны, – славное поприще. Поэтому, чтобы соответствовать ему, необходимы: крепкое здоровье, способности вынести тяготы войны и плохой климат Венгрии, где дни очень жарки, а ночи холодны; следует приучить себя к дурной воде, ночевкам в палатках, всегда оставаться бодрым, чтобы, подобно Корбулону[47], личным примером побуждать в солдатах выносливость; лично обходить караулы и укрепления, разведывать окрестности, шагать пешком – то обок строя, чтобы придать войскам решимости, то впереди, возглавляя их; обладать живым, бойким и острым умом, который во многом зависит от темперамента и (состояния) телесных органов; а быстрота (решения) необходима, ибо на войне каждый час, момент, мгновение бесценны и невозвратны»[48].
Внимательный читатель заметит, что из этого текста подросток мог почерпнуть не только наставления о закаливании, необходимом для полководца. Здесь весь перечень добродетелей военного вождя, которые он постепенно выработал в себе и о которых впоследствии повествуют очевидцы его военной славы. Мне трудно утверждать наверняка, прямых свидетельств нет, кроме двукратных упоминаний имени полководца в письмах[49] Суворова, но совсем в другом контексте. Однако книга эта есть в библиотеке его отца, ее, возможно, он прочел еще подростком и наверняка перечитывал в зрелом возрасте как исторический источник по опыту войны с турками (см. письмо от 26.9.1793 г. О. И. Курису[50]). Интересующий нас текст находится в ее третьей «книге». Конечно, через полвека он был интерпретирован в связи с темой письма, но это не может отрицать и предположения, что при первом чтении ребенок должен был ярко ощутить необходимость последовать совету, нами приведенному.
