Батальон пробыл в Москве более года, до июня 1754-го. Подробностей о службе Суворова при командующем полком не сохранилось [80], но можно полагать, что он был им доволен. Ибо когда в марте 1754 г. Апраксин сделал представление Елизавете Петровне о желательности производства известного количества унтер-офицеров гвардии в офицеры армии, то в числе рекомендуемых был и сержант Суворов. Производство состоялось 25 апреля. Из сверстников его произведено было полтора десятка унтер-офицеров. Старший из них, сержант Илья Ергальский, как артиллерист имел служебное преимущество согласно Табели о рангах и выпущен был капитаном армии, за ним сразу же следовал герой наш чином поручика в армию, шестеро следующих «вышли» уже подпоручиками, еще шестеро произведены в следующий унтер-офицерский чин[81]. Таким образом, мы можем считать, что продвигался по службе он весьма успешно.

Напротив фамилии своей в списке произведенных сделал Суворов пометку о желательности быть «выпущенным» в Астраханский либо Ингерманландский пехотный полк. 3 мая состоялся уже приказ о производстве по московской команде лейб-гвардии Семеновского полка, а 10 мая определением Военной коллегии поручик наш был назначен к службе в Ингерманландский пехотный полк.

Он навсегда расставался со славным полком гвардии, но из службы в его рядах вынес очень многое. Именно в эти годы открыл он для себя простого русского человека, облаченного в солдатский мундир. Посвятив значительную часть времени строевой службе, стал он заправским солдатом, воспитал в себе постоянство и выдержку в исполнении службы. Юный Суворов подошел к своему «солдатству» чрезвычайно серьезно: он изучил внешний быт, обычаи и даже привычки простых солдат в деталях. Он сумел сродниться с внутренней, духовной жизнью солдат, с их верованиями, с чувствами и понятиями: об этом говорит нам его язык, такой простой и народный, что впоследствии он и свою знаменитую «Науку побеждать» напишет настоящим русским народным языком – образным, плавно перетекающим в пословицы и поговорки.

Для чего сблизился он с простыми солдатами? Чтобы, став своим, иметь моральную власть вести их за собой в огонь сражения не столько приказом, сколько силой нравственного примера. Он хотел, коль потребуется, вести их в самое пекло сражения, вести на смерть для победы над ней! Он правильно понял предназначение офицера, хотел достигнуть великой цели, как хочет каждый думающий и увлеченный юноша, выбравший военное поприще. Он хотел не «усиленного» жалованья, удобной квартиры и спокойно выслуженных карьеристской угодливостью чинов. Нет, он хотел стать вровень с Александром Великим, Ганнибалом, Цезарем, стать душой и сердцем победоносных легионов. Он вовсе не собирался «претвориться» в солдата, ибо ему как человеку образованному и развитому не было надобности и желания. Но он был «втянут» в солдатскую нравственную и физическую среду.

Что нашел Суворов в среде гвардейских солдат, очень точно и выпукло описал его знаменитый биограф А. Ф. Петрушевский:

Именно в семеновской солдатской семье он получил на всю жизнь прививку против дилетантизма и верхоглядства. Все в военном деле стало достойно внимания для его пытливого ума, он стал стремиться и научился ничего не делать наполовину, а исполнять все строго, доводить до конца, точно выполнять служебные обязанности, но никогда не впадать в педантизм. Он стал образцовым солдатом и унтер-офицером. Но досталось ему это умение чрезвычайным приложением физических и нравственных сил. Именно тогда он стал укреплять их, развивая в себе самодисциплину моральную и материальную.

Одно, казалось бы, частное обстоятельство много может нам объяснить в судьбе нашего героя в середине 50-х гг. XVIII столетия: на его первом офицерском патенте шесть подписей членов государственной Военной коллегии, шестая принадлежит генерал-майору Василию Суворову. Отец его за эти годы сделал хорошую карьеру: в 1741–1751 гг. он состоял прокурором в чине полковника в генерал-берг-директориуме, где прославился строгим наблюдением за сбережением государственных доходов. Эта деятельность нашла отражение в Сенатском указе от 1753 г. «О порядке взыскания денег в казну с железных заводчиков по доменным окладам». Оказывается, с 1745 г. тянулось возбужденное В. И. Суворовым дело о взыскании «запущенной доимки» с целого ряда частных тульских, югорских, ишанских, краснослободских и других заводов, принадлежавших таким известным лицам, как А. Л. Нарышкин, А. М. Черкасский, братья Никита и Акинфий Демидовы и пр. Сумма государственного интереса оказалась немалая – 143 583 рубля 21 % копейки[83]. За это время В. И. Суворов успел стать бригадиром, побывать в 1751 г. одним из прокуроров Правительствующего сената, по представлению Сената в начале 1753 г. быть представленным к назначению в обер-прокуроры Святейшего синода. Но Елизавета Петровна это представление не утвердила, а назначила его 29 марта 1753 г. членом присутствия Военной коллегии. Тогда-то и решилось положительно дело о взыскании доимочных денег с заводчиков. В. И. Суворов не только добился сбережения государственных доходов, но и окончательно приобрел в глазах императрицы репутацию честного, хотя и сурового слуги государства, а значит, и ее самой. Неудивительно, что 18 декабря того же 1753 г. года был он произведен в генерал-майоры и стал членом Военной коллегии. Почтен был он и особым знаком доверия государыни: его включили в знаменитую Лейб-кампанию в чине вице-капрала. Это была большая почесть: возникла эта отдельная часть гвардии 31 декабря 1741 г., когда Елизавета Петровна особо почтила гренадерскую роту лейб-гвардии Преображенского полка, которая в ночь на 25 ноября того же года совершила государственный переворот и возвела ее на отеческий престол. В императорском указе было сказано:

Таким образом, государыня фактически создала из верных преображенцев отряд телохранителей, однако по мере того как правление ее упрочивалось, в состав Лейб-кампании стали включать на сверхштатные унтер-офицерские должности уже не лихих гвардейцев, а надежных и верных дворян далеко не призывного возраста. Это было отличием за верную и успешную военную и гражданскую службу. Так и Василий Иванович примерно к пятидесяти годам стал вице-капралом в этой особой гвардейской части. Это пожалование означало, что карьера его вступила в новое качество: он стал тем, кого в XVIII в. называли персоной. Этому особенному положению соответствовал не столько чин генерал-майора, сколько должность члена Военной коллегии.

Учитывая все сказанное, становится ясно, что выбор Ингерманландского пехотного полка местом службы был сделан молодым Суворовым не случайно. Судя по всему, его рукой водил отец. Дело в том, что и Ингерманландский, и Астраханский пехотные полки были на особом положении: оба участвовали в возведении Елизаветы Петровны на престол, оба были особо награждены в Указе от 31 декабря 1741 г., оба квартировали в столице и тем причислялись к избранному войску. Вряд ли и выбор места службы, и зачисление в Ингерманландский пехотный полк поручика Суворова обошлись без содействия «значительной персоны» его преуспевающего родителя.