Вместе они спустились в такую же белую гостиную, что резала глаза ей. Элизабет возненавидела этот цвет. Там стояли ее дети. Герман, уже переодевшийся, хорошо старался держаться. Сэм рассказал ему все. Поэтому он не хотел быть обузой для матери. В аэропорту ему не дали прохода папарацци, которые в последние три дня стали преследовать всю его семью. До этой трагедии фамилия МакКензи была вполне известна, но никогда не создавала ажиотаж вокруг себя. После ареста Александра, журналисты вышли на них и внимание возросло. Теперь оно стало еще больше.

Когда они приехали в церковь ситуация стала еще сложнее. Репортеров сдерживала охрана кладбища и люди, которых ей пришлось нанять для еще большего усиления безопасности. Они зашли внутрь церкви. Там уже присутствовали все, кого ждали, и кто сам осмелился прийти. Когда МакКензи оказались в помещение-повисло молчание. Элизабет под руку держал Герман и Сэм, Роберт с Иваром и Томасом плелись позади них. Все присутствующие сочли нужным напасть на нее со своими соболезнованиями. Герман ясно чувствовал, что эти пустые слова ей были ни к чему, и сам отвечал всем. Вскоре, им удалось дойти до скамейки в первом ряду, перед трибуной. Рядом стоял большой темный гроб. Закрытый. И фотография Пита. На которой луч солнца падал на его веснушки, и он ни то щурился ни то улыбался. Позади сидели родственники, друзья, Лидия с Шерил сидели в первом правом ряду. Справа сидели еще более не знакомые МакКензи люди, пришедшие от Александра. С ними разговаривала Лидия. Но вскоре все замолчали и заняли свои места. В ожидании чего-то. Герман увидел мать, выпавшую из реальности.

— Мам, -разбудил он ее, — надо что-то сказать.

Она молча подошла, встала за трибуну и все взгляды упали не нее.

— Сегодня вы не услышите ничего нового. Что, по-вашему, может сказать мать, потерявшая своего ребенка? Лишь то, что это рана находится глубоко у меня в сердце и не заживет никогда. Знаете, Пит всегда очень боялся летать. В детстве приходилось уговаривать его сесть в самолет. Когда он вырос, страх не прошел, но он сам заставлял себя садиться на борт. Вот чего он действительно не боялся, так это ездить. Он скрывал это от меня. Думал, что я не узнаю о его увлечении. Но все равно просил ключи, и ездил по «мелким делам», как он их называл- «буквально туда и обратно». Среди своих сверстников и друзей он был лучшем, а лучших, как это принято, бог забирает к себе первыми. Все что я хочу, это чтобы, будучи там, на небе, он знал, как сильно мы его любим и по нему скучаем. Пит, прости меня, за все. За то, что все-таки оказалась плохой матерью, и не увидела того, чего должна была заметить. И вы меня, мальчики, простите.

Из ее глаз покатились слезы, и она, закрыв лицо руками, поспешила скорее сесть обратно на свое место. Все из братьев покойника должны были что-то сказать. И по очереди они вставали на место матери, и пытались не повторяться. Ивар сидел на краю лавки и чувствовал отвращение от всего происходящего. Даже речь его собственной матери показалась ему лживой и не настоящей. Настал его черед подойти туда, к гробу. Ноги казались невыносимо тяжелыми, ватными. Сердце колотилось. Он не верил, что там, в этом ящике лежал его брат. И он резким движением подбежал к нему и открыл крышку гроба. Никто не ожидал этого. Девушки, которые сидели достаточно близко, дернулись, начали визжать, и все от неожиданности засуетились. Пронесся запах мертвечины. А Ивар не смог узнать в этом теле, или того что от него осталось, своего брата. Его начало трясти. Не хотелось верить в то, что случилось, да и он до последнего не верил. В этот момент к нему подбежали братья, чтобы остановить его, что бы он не задумал. Но все они застыли при виде этого рядом с гробом.

— Что ты делаешь? -прошептал Герман, не сводя взгляда с трупа. Он закрыл гроб.

Герман, Роберт, Сэм и Томас понесли гроб. Вслед за ними шла Элизабет под руку с Иваром, а за ними все остальные. Гроб опустили в глубокую яму, и больше никогда в своей жизни Пит не увидит свет. Его мама сняла черную перчатку и оголенной рукой бросила на гроб горстку земли. Тоже самое проделали и его братья.

========== Глава 19. “Футбол”. ==========

Преимуществом для Элизабет было то, что несмотря на то, что творилось в сердцах ее детей, для нее все это казалось очевидным. Она думала, что читала их как открытую книгу. И, возможно, была права. Но странно было то, что они на столько погрязли в себе, что стали не способны прочесть свою собственную мать.

А она тем временем находилась в тюрьме Хайрама Лоджа на свидании со своим бывшем мужем.

— Мы ужасные родители. -сказал Александр. Он сидел за стеклом, приложив старый телефон с проводом к уху, и не сводил взгляда с нее.

— Впервые в жизни ты сказал «мы», хотя мог произнести «ты», ведь ты не хотел его усыновлять.

— Как иронично, ведь он был лучшим нашим ребенком. Может с генами повезло.

— Ты же знаешь, что для матери все дети равны.

— Только моей маме не рассказывай это. -между ними повисло молчание. — Зачем ты пришла?

— Ты же знаешь, что что-то происходит с нашими детьми. Почему ты не избавишь их от этого?

— Ты о чем?

— Не прикидывайся идиотом, Алек, сначала они выбели окно в обеденной, потом Ивар чуть не попал в аварию, за тем убили Пита, а это только из того, что я знаю.

— Пита не убили. Он погиб.

— Нет, его убили! Нашего сына. Наш лучик света. Убили самым ужасным способом у меня под носом! И ты знаешь кто это сделал, просто не хочешь его выдавать.

— Даже если я скажу тебе о своих предположениях что ты сделаешь? Пойдешь в открытую на нее или него с обвинениями?

— Я ведь их заберу. -шепот переплетался с угрозами.

— А мне-то какое до них дело, Лиз. Я прожил последние 16 лет без них счастливо и спокойно.

— Мы тоже, Алек, мы тоже.

***

Сразу после похорон Герман вернулся на службу. Спустя несколько дней ребята все же вернулись в школу. Конечно же, весь мир знал о том, что сын самого опасного преступника умер. Раскрылись сразу две тайны. Поэтому все оборачивались и шептались, глядя на МакКензи в школьном коридоре или где-то еще. У шкафчика Пита повесили его фото, поставили свечи и игрушки, ребята приносили свои совместные фото с ним. Он общался буквально со всеми, но в тоже время оставался одиноким. Несмотря на то, что он не очень любил учебу, он смог затронуть сердце каждого.

Сэм стоял в черной толстовке и черных джинсах напротив фото своего брата. Он застыл, разглядывая его, и даже звонок на урок не помог ему оторваться с этого место. А вот Ивар, который подошел и встал рядом с братом, разглядывая фотографию, смог.

— Ты идешь? -спросил Бескостный, глядя на Сэма, но тот совсем не обращал на него внимания.

— Да, еще пару минут. -повисло молчание, и они продолжили так стоять. — Красивое фото.

— Да. -сухо ответил Ивар и они замолчали напару минут.

— Ивар, что это за пазлы? -резко повернувшись к нему спросил Сэм.

— Ты про тот, что я ношу на руке? -Ивар оставался максимально спокойным, не подавал виду. — Я сам еще толком не понял.

— Откуда он у тебя? -смутился Сэм.

— Ты все равно мне не поверишь.

— Следователи нашли такой же в машине Пита, -сказал блондин и снял деталь со своих ключей от машины. Ивару не хотелось рассказывать ему эту долгую историю, но вот заполучить эту безделушку ему очень было нужно.

— Сэм, здесь давным-давно что-то не так. -он кричал шепотом. — И никто этого не замечает. И все забыли про угрозы, которые мы получаем. Теперь еще эти журналисты, которые постоянно плетутся за нами. Я не знаю кто следит за мной: убийца моего брата или простой репортер. Я чуть не погиб из-за этого сраного значка! -между ними опять повисло молчание, то ли из-за чувства стыда, то ли из-за недопонимания.

— Расскажи мне. -тихо произнес блондин.

— Ты разве не опаздываешь на тренировку?

— Нет, я и так не был в основе из-за веса, теперь-то тренер навряд ли вообще захочет видеть меня на тренировках. Я живой скелет. -и Ивар рассказал ему все, что знал. Сэм звучал очень убедительно. Возможно, потому что кроме этой семьи у него ничего не осталось, и он не хочет снова перенести эту боль.