Я вытащил рацию и позвал Василия. Попросил взять с собой двух человек и одеяло.

– Денис, нам бы полицию вызвать, – подала очередную дельную мысль девушка. Да, слишком умная.

Человек лежал у самого берега. Ступни обмывала вода. Одежда дорогая. Классический костюм, туфли тоже. Такие шьют лишь на заказ. Черные волосы были грязными и свалявшимися. Тонкая кисть судорожно сжимала траву с песком. Костяшки пальцев сбиты в кровь. Голова была повернута в сторону, поэтому лица я не видел.

Постарался аккуратно повернуть тело. И мне легко это удалось. Как будто совсем не весит ничего. Узкое лицо, мертвенно бледное, с синюшным пухлыми губами и небольшим носиком, было одутловатым и все в ссадинах. Однако не скрывало красоты парня. Если бы не плоская грудь и не характерный бугорок в мокрых, вымазанных в песке и иле брюках, я подумал бы, что это девушка. Но это был парень. Чертовски красивый и, кажется, мертвый. Протянул руку шее, чтобы проверить на всякий случай пульс.

– Не трогай его, – взвизгнула девушка за моей спиной. Когда успела слезть с коня? Ещё одно упущение. Меня так смогут и убить.

– Отойди, – резко приказал я. В груди возникло странное чувство, что мне надо защитить этого парня. Я чувствовал себя хищником, защищающим свое дитя.

Пальцы коснулись мягкой, ледяной кожи. Я придавил немного и под подушечками пальцев нащупал слабое биение пульса.

– Он жив, – ошеломленно выдохнул я.

– Что? Правда? Тогда пусть лежит, пока помощь не придет.

Но я не слышал ее. Быстро схватился за плечи парня и потащил в сухое место.

Ухватился за челюсть и попытался открыть рот. Ровные зубы были сжаты крепко. Но мне удалось выяснить, что рот чист. Ни песка, ни другой грязи, мешавшей дыханию, не было. Очень трудно было стащить мокрый, прилегающий пиджак с безвольного тела, но мне это удалось. Сбросил ботинки. Снял с себя пиджак и надел на него. А затем уселся и подтащил парня к себе, прижимая к груди и обхватывая руками.

– Что ты делаешь? – я взглянул на брезгливо поджавшую губы девушку.

– Согреваю. Не видишь? У него шок.

Алиса стянула с себя пиджак и протянула мне.

– Спасибо, – сказал я и накрыл ноги парня им.

«Я сто ей таких куплю. Даже лучше. Только бы мальчишка остался жить, – думал я. – Зачем мне это? Человечность? Желание помочь? Или ещё что-то, что разбудил во мне этот мальчишка?»

Не время было об этом думать. Я услышал голоса приближающихся людей.

Денис.

– Аврелий Маркович, так, как вам парень?

Седой, щупленький, пожилой врач выглядел довольно бодреньким. Старой закалки еврей. С Аврелием Марковичем мы познакомились в то страшное время, о котором я упорно не хочу вспоминать. Он вытащил меня буквально с того света.

Я тогда был разбит, почти уничтожен. Не разговаривал ни с кем. Мне и не было с кем. У меня отняли всех. Был полон ярости. Она клокотала во мне. Тонул в собственной душевной боли, ведь физическая боль и так сковала все тело. Моя душа была отправлена ядом безысходности. Одна месть была на уме. Она не давала ни спать, ни есть, ни думать.

«Молодой человек, вы уважите мой труд и будете так любезны, что дождетесь моего благословения на выписку. Это, во-первых. И прежде, чем совершите очередную глупость и подставитесь, уничтожая к чертям мой подвиг, а я совершил подвиг, сохранив вам не только жизнь, подумайте. Думать полезно, если на здоровую и спокойную голову. Это, во-вторых. Жизнь нам даётся не для того, чтобы пытаться ее потерять. Она даётся, чтобы ее прожить до предназначенного дня, и, желательно, по-человечески. Быть человеком совсем не просто. Это, в-третьих», – отчитал он меня, когда я пытался удрать из палаты, сразу после перевода из реанимации.

Чувствовал себя отвратно. И доктор был прав. Причиняя себе вред, я бы не добрался до этих ублюдков. А, добравшись, не смог бы ничего сделать. Сил бы не хватило. И помочь некому. Ведь, у меня никого не осталось.

– Вспомнил прошлое? – хмыкнул мужчина, подходя к столу и усаживаясь. Мы были в его кабинете. В длинном медицинском халате он выглядел как старый маг-волшебник. Только колпака не хватало.

– Вы видите меня насквозь, – тихо рассмеялся я.

– Ты так и не научился скрывать свои эмоции, мальчик мой, – строго посмотрели на меня.

– От вас вряд ли, что можно скрыть, – повторился я.

– Дело не в этом. Что-то с тобой происходит. Или ты сильно устал, или ты взрослеешь и пересматриваешь ценности жизни. Такое опасно пускать на самотёк, в твоём-то положении. А парень жить будет, – резко перевел он тему. – Не знаю, как и что произошло, но вода в лёгкие не попала. Как будто перекрыло дыхательные пути. Желудок мы промыли, и он пустой. Похоже, что впроголодь сидел. И не один день. Хотя, признаков истощения нет. Ссадины небольшие, скоро заживут. Руки, ноги целы. Мозг не пострадал. Других патологий тоже обследование не показало. Он был под водой недолго. И травм не было, при падении в воду. Это его и спасло. Или зацепился за что, или сам доплыл до берега и сознание потерял уже на берегу.

– Я могу его забрать?

– Я бы оставил его на два-три дня. У него переохлаждение. Надо постепенно согревать. Перепады температур не приветствуются. Пусть под термоодеялом полежит. Капельницы питательные и витамины ему назначены.

– Ясно. Тогда пусть остаётся. Все за мой счёт. О том, что у вас такой пациент, никто не должен знать.

– Само собой, – махнул рукой доктор.

– Я могу посетить его? – спросил я.

– Это не мое дело, Денис. Но зачем тебе это? Этот мальчишка не просто так свалился в воду. Будь осторожен, – я встретился с цепким взглядом угольно черных глаз.

– Самому бы знать, зачем мне это? Я ненадолго, – выдавил я из себя и вышел из кабинета.

Я был спонсором этой частной клиники. Новейшее оборудование, удобная планировка, отличные специалисты. Несколько отделений разных направлений медицины. И, самое главное, приватность. Если человек не хотел говорит о своей болезни, то эта информация и оставалась в стенах этого учреждения.

Пройдя по просторному светлому коридору с большими кадками с цветами, я дошел до палаты, где находился мой найдёныш. Тихо открыл дверь и прошел внутрь. Было ещё светло. Но день клонился к закату. Я и не знал, что столько времени прошло. Ждал новостей, пока не проведут полное обследование. Только сбегал за стаканчиком кофе. Не ел утра. Так что, желудок возмущался по делу, болезненно сжимаясь и урча.

Вошёл в небольшой тамбур с дверью в ванную с одной стороны и встроенным шкафом для вещей с другой. Большое окно свободно пропускало дневной свет, освещая все помещение. Единственная кровать находилась посередине комнаты и стояла боком к окну. С двух сторон от нее были тумбочки. У одной из стен напротив окна уместился небольшой диван. Рядом расположились два стула, один из которых я сейчас подхватил и поставил у кровати, усаживаясь на него верхом. Подбородок положил на скрещенные руки.

– Я узнаю, кто ты, – пообещал я парню, который был по шею укутан в тонкое, но согревающее термоодеяло. Его иссиня-черные, шелковистые волосы сейчас блестели чистотой и ярко контрастировали с белой наволочкой. Отек сошел с лица. А вот под глазами появились темные круги, они ввалились и нос заострился. Внимательно осмотрел контур тела под одеялом. Такой изящный и похож на красивую живую куклу. Тяжело, наверное, приходилось жить с такой внешностью? Я знал, как может быть жесток мир к истинной красоте. А парень был очень красив. Безумно захотелось увидеть цвет его глаз.

Не выдержав простого бездействия, встал и наклонился над больным. Аккуратно отвёл смоляную прядь мягких на ощупь волос со лба. Провел подушечками пальцев по виску, где ощущалось биение голубоватой жилки. Спустился на острую скулу. Провел по впалой щеке, и добрался до губ. Так и не осмеливаясь притронуться к пухлой нижней губке, выпрямился. Что-то странное со мной происходило. И мне не нравились эти изменения. Гулко сглотнул, спрятав в карманах руки. У той, что касалась парня, покалывало кончики пальцев.