А.: Многих удивляет многочисленность доживших до наших дней бандеровцев и прибалтийских фашистов. Создаётся впечатление, что их кто-то специально холил и берёг все послевоенные годы. Правильное впечатление. И имя самого главного сохранителя бандеровцев – Н.С. Хрущёв.

Симпатия Хрущёва к бандеровщине прослеживается уже с первых послевоенных месяцев его работы на Украине. Эти свои симпатии Хрущёв выражал через инициирование регулярных республиканских амнистий бандитам. Вот цитата из доклада Хрущева Сталину от 4-го августа 1945 года о борьбе с украинским националистическим подпольем: «Положительную роль сыграли обращения (амнистия) правительства УССР и ЦК КП(б)У к населению западных областей УССР… С 1 июня по 1 августа явилось с повинной: бандитов – 5117, дезертиров и уклонявшихся от призыва в Красную Армию – 21 663 чел.». В 1947-1948 годах были проведены еще три республиканских (хрущёвских) амнистии.

Вот, что пишет в своей книге «Анатомия краха СССР. Кто, когда и как разрушил великую державу» Алексей Чичкин об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 17-го сентября 1955-го года «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны» и о последствиях его правоприменения: «Этот документ реабилитировал всех этих лиц любой национальности и позволял им беспрепятственно возвращаться в СССР. Причем этот Указ реабилитировал лиц, непосредственно работавших как в марионеточных органах власти в оккупированных регионах, так и тех коллаборационистов, которые и в 1955-м оставались на Западе, будучи наверняка завербованными западногерманской (BND) и другими западными разведками. Такое решение, конечно, создало достаточно ёмкий канал для менее «проблемного» проникновения в СССР экс-гитлеровской агентуры, переподчинившейся еще в 1945 году разведкам Запада. Некоторые британские и западногерманские СМИ неспроста отмечали в сентябре-ноябре 1955 года, что «готовящееся Хрущевым массированное наступление на сталинский период и на сталинскую политику уже началось и пока трудно сказать, где Хрущев остановится…».

По архивным данным партийных органов, в начале 1980 гг. в составе обкомов партии и райкомов западной Украины доля лиц украинской национальности, реабилитированных в 1955-1959 гг., и репатриантов составляла от 35% до 50%.

По прибытии в Москву «органы» стали проверять членов экипажа. В результате на «спецрейс» по перевозке делегатов пленума не допустили около одной трети матросов. Их заменили курсантами речного училища, но всю потерю они не восполнили.

И вот в один из дней, когда мы следовали рейсом до Волгограда, в рубку входит боцман и просит капитана Н.С.Абатнина взять матросом молодого парня. В разговоре с боцманом выяснилось, что претендент на должность – цирковой гимнаст, которого сократили из цирка по причине его физической непригодности, он был глухонемым.

Позднее мы узнали, что Сашок (так его звали, он написал свое имя на бумаге) в 1943 году в Сталинграде во время бомбежки испугался, в страхе убежал от родителей, а после нескольких близких взрывов оглох. Потом так и не смог найти родных и скитался в одиночестве

Боцман просил капитана взять немого, заверив, что обучит его швартовке. У боцмана не было своих детей, и Саша ему чем-то приглянулся. Парнишка оказался смекалистым и вскоре под руководством боцмана освоил приемы швартовки судна, у них сложился свой «язык жестов» для общения. Саше выдали форму, он стал полноправным членом нашего экипажа.

Часто, в свободное от вахты время, он заходил в рубку и показывал трюки, которым обучился в цирке: лихо исполнял сальто и другие гимнастические упражнения.

В то время, по указанию Н.С.Хрущева, впервые проводилась денежная лотерея, и Саша на всю первую зарплату приобрел тридцатикопеечные билеты. Капитан пытался ему объяснить, что это обман, но он не поверил. В конце навигации, в сентябре, состоялся розыгрыш. Саша выиграл всего несколько рублей, а вся основная часть билетов оказалась «пустышкой»!

Такого Сашу нам раньше видеть не приходилось! Он с капитанского мостика стал в гневе разбрасывать эти билеты «веером», мыча и ругаясь по-своему.

В начале нам это показалось смешным, но когда он с горечью заплакал, стало не до смеха. Расстались мы с Сашей перед заходом в затон «Память Парижской Коммуны» на зимний отстой. На следующую навигацию на нашем теплоходе он не появился. Больше всех переживал боцман, он сильно привязался к Саше. Поиски парнишки положительных результатов не дали. Судьба мальчика, как и многих его сверстников, была сломана войной.

Особо хочу остановиться на личности конструктора Ростислава Евгеньевича Алексеева, которого я часто видел в кабинете начальника ВОРПа К.К.Короткова и порою присутствовал при их беседах.

Константин Константинович Коротков был мечтателем, но не «маниловского» типа, а мечтателем-реалистом. Поэтому «крылатый» флот прежде всего нашёл своё применение в Волжском пароходстве. Коротков и Алексеев дружили. Почти все испытания новой техники Алексеева проходили в ВОРПе. Ростислав Евгеньевич часто приезжал в ВОРП, они встречались в кабинете Короткова. Алексеев привозил с собой новые (причем секретные) разработки.

Константин Константинович говорил ему:

– Ростислав Евгеньевич, ты оставь мне фотографии, макеты.

– Не могу, Константин Константинович, они пока засекречены.

Однажды Алексеев привёз макет экраноплана. Он назывался «Ласточка», предназначался для перевозки пассажиров. Моторы на нём стояли авиационные, пропеллерные, с маленьких чешских легкомоторных самолетов. Но «гудели» они, конечно, прилично.

У нас в то время испытывали судно Алексеева «Сормович» на воздушной подушке, а потом и этот небольшой экранопланчик. Коротков говорит: «Да какое же это речное судно? Это же самолёт!» Шум он производил очень большой.

Коротков высказывал Алексееву после пробных рейсов «Сормовича»: «Нам из деревень жалуются, что у них коровы вашего «Сормовича» пугаются и не доятся». Алексеев отвечал: «Доработаем». Сейчас не стало на Волге скоростных судов, да и коров в сёлах.

Когда я работал на общественной работе секретарем партийной организации управления пароходства, Р.Е.Алексеев баллотировался в депутаты от избирательного округа по улице Маяковского (теперь – улица Рождественская, главная улица нижней части Нижнего Новгорода, связывает выход Кремлевского съезда через Ивановские ворота с Благовещенским монастырем и мостом через Оку). В Доме культуры речников организовали встречу с избирателями, на которой я, как доверенное лицо Алексеева, его представлял.

В 1960 г. во время моей работы вторым штурманом на теплоходе «Комарно», наше судно стояло в Москве и служило штабом июльского пленума ЦК КПСС. В качестве приглашённых там был и Р.Е.Алексеев.

Однажды Н.С.Хрущёв, находясь на третьей палубе нашего теплохода, спросил Алексеева:

– А вы знакомы с конструктором Туполевым (А.Н.Туполев – советский авиаконструктор)?

– Нет.

– Вам надо вместе работать! И на реке будут большие скорости.

Алексеев объяснил:

– Никита Сергеевич, для этого нужна лаборатория с современным оборудованием. А у нас пока оборудование примитивное.

Хрущёв:

– А в чем дело?

– Средства нужны.

Рядом стоял министр финансов А.Г.Зверев. Хрущёв ткнул его в «немаленький» живот кулаком: «Изыскать!»

И буквально в этом же году, не успели мы вернуться в Горький, поступило распоряжение, по которому Алексееву выделили деньги для организации Центрального конструкторского бюро (ЦКБ) судов на подводных крыльях. Были собраны все его соратники: Зайцев и другие.

Одной из причин создания и финансирования ЦКБ стала потребность министерства обороны в судах на воздушных подушках для скоростных перевозок солдат и военной техники. Был создан и проходил испытания на Каспийском море экраноплан.

В 1964 – 1965 годах осуществлялось проектирование и создание уникального, самого большого в мире летательного аппарата – экраноплана КМ, получившего у зарубежных спецслужб название «каспийский монстр». Так расшифровали американцы буквы КМ – корабль-макет – на борту экраноплана. Главным конструктором этого экраноплана был Р. Е. Алексеев, ведущим конструктором – В. П. Ефимов.