Суть ампулы проста: принятая и растворённая в организме, она превращается в некое подобие комплекса, обеспеченного центром управление, а также нанозаводом. Центр управления улучшает мозговую активность носителя, а нанозавод производит тех самых нанороботов, что обеспечивают непрерывное восстановление каждого органа, каждой молекулы и каждого мышечного волокна. Хочешь знать откуда завод берёт материалы для создания роботов? Оттуда же, откуда берутся все материалы для поддержания жизнедеятельности твоего несообразительного организма — питательные вещества. В данном случае вопрос только в том, как много питательных веществ потребуется заводу, чтобы сначала размножить нанороботов в достаточном для работы количестве, а после ещё и начать непрерывное восстановление повреждённых органов. Очевидно, что много.

Однако, несмотря на все эти проблемы (а также многие другие, возникающие в процессе разработки и первых тестов), уже к 2293-му технология получила массовое применение среди колониальных автономий: каждый житель колонии имел возможность стать бессмертным. В то время как землянам, из-за непомерных цен на ампулу, до сих пор приходилось довольствоваться ежегодным иглоукалыванием.

Среди земных миллионеров и миллиардеров зрело недовольство. Некогда единое государство дало трещину, и земляне поделились на два лагеря — как в старые добрые. Одни богачи, что имели возможность приобрести ампулу, заняли позицию защиты колонистов, в то время как другие восстали против нарастающей несправедливости. Но, так как бессмертная элита оказалась в меньшинстве, масса страждущих бедняков под предводительством смертных миллионеров быстро смела наглецов, восстановив единые границы человеческой нации, после чего люди стремительно обратили разгорячённый взор на наглых колонистов, не желающих делиться разработкой со своими же основателями.

А потом…

Стой! Неужели ты и впрямь подумал, что я расскажу тебе всё прямо здесь и сейчас? О нет, мой дорогой друг. Давай-ка попробуем иначе…

Так сказать, начнём всё сначала…

Крепость не сдавалась третий день. Казалось, будто бы она корнями вросла в холм, на котором стояла. Нет, дело было вовсе не в лени наших солдат…

Оставшиеся три из пяти потрёпанных временем онагр явно не справлялись со своей задачей. Первые две вышли из строя к началу вторых суток — на одной треснули сгнившие до основания брусья, а на второй порвался торсион. А всё из-за чего? Из-за банальной спешки! Ну и из-за несвоевременного обслуживания тоже — откуда ж у деревни, расположенной на самом краю империи появятся материалы, необходимые для восстановления поломанных частей метательного чуда? Верно — ниоткуда!

Однако, отсутствие необходимых деталей ничуть не останавливало оптимистично настроенных метателей.

— Ну что, помогли вам ваши вечные? — с явной издёвкой я обратился к одному из инженеров, что был занят восстановлением поломанной машины при помощи только что срубленного ствола дерева. — Сколько ещё собираетесь возится тут?

— Сколько нужно, столько и собираемся! — грубо ответил тот, отчаянно пытаясь обтесать непригодный для использования ствол.

Полюбовавшись процессией ещё некоторое время, я махнул рукой, в очередной раз плюнув на бессмысленность затеи, и отвернулся обратно к крепости. Половина осаждающей армии затаилась в состроенных наспех укрытиях, обмениваясь с защитниками редкими залпами стрел, в то время как другая половина весело проводила время в лагере, расположенном чуть позади, — промо у входа в лес. Я же стоял где-то посередине, меж двух крайностей — лени и отваги. Хотя, вряд ли тех, кто был на передовой можно было назвать героями, ведь они, кажется, тоже не особо стремились к победе, спокойно отсиживаясь за деревянным частоколом.

«Ну уж нет, это никуда не годиться», — подумал я про себя, глядя на замерший процесс осады. Сняв со спины лук, доставшийся от приёмного отца, я сунул руку в колчан, достал стрелу, принял необходимую стойку, приставил хвостовик к тетиве, натянул. Рука коснулась подбородка, дыхание замедлилось. Я не спеша выслеживал подходящую жертву, не жалея сил на затянувшиеся выборы. Нужно обязательно не забыть учесть направление ветра и дальность до цели. К сожалению, на стене не было ни души — по кране мере никого не видать. Все попрятались, словно крысы.

Прошло ещё секунд десять, прежде, чем стрела вырвалась из рук и устремилась в свободный полёт — первый и последний миг её независимости. Сейчас она либо добавит очередного врага в копилку поверженных, либо опозорит владельца лука, напрасно потратившего снаряд.

Секунда, вторая, третья… я в замедленном действии наблюдаю за траекторией полёта стрелы, остриём пронзающей воздух. Вижу, как она приближается к одной из бойниц, расположенных внутри одной из башен. Не успеваю я моргнуть, как замечаю хвостовик, резко скрывающийся в узкой щёлке каменного сооружения. Победа! Неважно, задел ли я кого, убил ли кого. Важно только то, что сноровка всё ещё при мне. А значит, высунься враг из укрытия, я запросто попаду тому в голову. Ну… или не запросто. Нельзя чувствовать себя слишком уверенно, а то расслабишься и…

Со стороны крепости раздался гневный крик. Что-то ругательское. Кажется, я всё же кого-то задел. Так давно ни одна из сторон не предпринимала никаких кардинальных действий, что солдаты успели отвыкнуть от смертей. Но, кажется, моя неугомонная натура разрушила затянувшееся молчание, и вот, уже сразу несколько голов высунулось из расщелин между каменных зубцов. Оперативно выставив руки под углом в тридцать-сорок пять градусов, лучники на стенах дали одновременный залп.

— В укрытие! — только и успел крикнуть я ничего не подозревающему инженеру, копавшемуся возле орудия с несколькими помощниками.

Но было поздно.

Первая стрела вонзилась в основание машины, привлекая внимание расслабившихся и не ожидающих атаки инженеров. А вот несколько последующих попали прямо в наших ребят. Кому-то в ногу, кому-то в туловище, а кому-то и вовсе в шею.

Увидев случившееся, солдаты на передовой похватали свой луки и довольно быстро дали ответный залп. Кто-то крикнул:

— За свободу!

Все тут же поддержали его групповым рёвом. Пехотинцы один за другим начали вынимать мечи из ножен и с криками устремились к стене — на верную смерть. Нашлись и умники, подбежавшие к тарану, попытавшиеся сдвинуть его снова. С тараном тоже были проблемы… В первый день осады опьянённые командирскими речами бойцы бросились на штурм и, не заметив выбоины, загнали несколько колёс прямо в неё. Из-за чего наступление резко остановилось, а эйфория от предстоящей победы быстро покинула сердца наших солдат. Так мы и просидели в бездействии несколько дней, ожидая то ли чуда, то ли скорого прибытия подкрепления тайканцев. Но сейчас…

Запущенная мною реакция поражала: онагры, стоящие в лесу, снова выехали вперёд, начав очередной бесполезный обстрел. От них явно нет никакого толку. Разве что… только как факт запугивания или отвлечения внимания.

Позади послышалось недовольное:

— Какого морка тут происходит! — кричал командир армии, сэр Бени собственной персоной, или, он же — один из рыцарей Перианского округа Тайканской империи, расположенного у северных границ, прямо возле берегов великого Континента. — Кто дал приказ атаковать?!

Сказать, или не говорить? Не то, чтобы я давал какой-то приказ, но…

— Сэр Бени! — крикнул я командиру, стоящему в компании своего верного помощника. — Кажется, тайканцы решили напасть первыми, — немного приукрашивая события, оповестил я. После чего начал движение в сторону лагеря.

Солдаты в лагере оживились тоже. То ли командиры приказали готовиться поддерживать наступление, то ли они сами вдохновились увиденным.

— Сами решили напасть? — командир недоверчиво взглянул на меня, стоящего уже в нескольких метрах от него. Кинув оценивающий взгляд на штурмующих солдат, он снова вернулся ко мне: — Ну и какой же им смысл атаковать, если они прекрасно знают, что шайка разбойников вроде нас не способна прорвать их оборону?!