И тишина… Её так давно не было в этих местах. Поверить не могу, что буквально месяц назад по Земным меркам тут происходили беспощадные бои Светлых и Тёмных. После гибели истинного правителя борьба лишь ожесточилась. Однако Вальтер…

При одной мысли о самозванце, я сплюнул на ледяной гравий башни.

Однако Вальтер пресёк любое желание двух сторон разжечь пламя огня и льда. Это всё закончилось, оставив на душе глубокие шрамы, которые вряд ли затянутся.

Это ещё не конец. Это начало конца. Разгрома.

И вот, после всего, я стою на крыше башни, вглядываясь в закат, попутно вдыхая аромат жасмина, что исходит из собственных волос. Раньше они были пропитаны брызгами солёного моря, но я не появлялся на своём Земном месте значительно долго. Всё изменилось. Моё сознание медленно завлекает в омут памяти, а та, в свою очередь, красочно указывает, какую цену пришлось заплатить за свой личный оставшийся луч Света в кромешной Тьме пороков власти бессмертных.

Я помню каждую секунду той битвы. Того появления. Помню, как пытался остановить нападение своих друзей, читал молитвы и взывал Крэдора на помощь его детям. Каждую секунду я твердил себе, что жестокость лишь порождает жестокость. Вспоминал верующее в мою решительную доброту и чувство справедливости лицо мамы. Я вспоминал лицо папы, Свет которого всегда в моём сердце. С мыслями о нём, с историями про него, я знал, кем должен быть. Тем, кто не будет сражаться, тем, кто готов принести себя в жертву ради равновесия. Он бы так и поступил, а я обязан следовать его Свету. Я использовал лучи магического сияния, чтобы ослепить каждого на своём пути: близких, врагов. Ведь мечтал остановить начавшуюся войну. Но всё изменилось…

Когда я увидел бездыханное тело Рональда в луже собственной крови цвета красного альмандина. Его глаза смотрели в пустоту, покрытые пеленой. Самое ужасающее – рядом никого не было. В сражении бессмертные, как стадо, наступали на лицо и плоть Светлого, ломая кости и размазывая алую кровь с мышц. Мой друг был мёртв.

Я это осознал, когда коснулся его оледеневшего лба, одновременно протыкая насквозь своими лучами Тёмного, наступившего на неподвижное лицо Ронни, в схватке с кем-то. Вероятно, мой друг погиб куда раньше, чем его тело превратилось в смесь внутренностей, я на это надеялся. Вновь прочитал молитву, протыкая своей магией очередное существо, которое направлялось ко мне.

Помню крик, выведший меня из состояния безвыходной мести, крик собственной совести. Мысль: «Как бы поступил папа, увидев тебя в таком кровожадном обличии, Лайт? Твоя задача – дарить мир!». Но я не дал себе времени ответить на неё, ведь мой личный вой слился со стонами ярости и боли Мэнди.

Брюнетка, чью поверхностность и двойные стандарты я смиренно терпел, сжимала в тисках развивавшееся по всему периметру тело её Светлого. Она не обращала внимания на свистящий рёв энергий двух сторон. Во внимании Тёмной была лишь потерянная любовь, которая не смотрела на неё в ответ, глаза любви бесстрашно глядели в блёклость Небытия. В вечную пустоту или спокойствие. Стало так странно и тоскливо, что я вновь открыл рот в молитве.

И тут же сжал его до скрипа зубов.

К спине Тёмной бессмертной, к спине разрушенной Мэнди подползал луч магии, желая ослепить и убить, медленно. Я кинулся к сжатой на полу маленькой фигуре, которая даже не подозревала приближающуюся Смерть. Она буравила спину.

Ярая вспышка Света затмила весь периметр Церемонии. Я грохнулся на колени, со слезами на плотно сжатых глазах продолжая одну и ту же молитву.

Вспышка магии исходила от меня. Я, словно закрыв мощным куполом Света, уберёг спину Мэнди, одновременно возненавидев себя за это. Отчетливо помню, что знал последствия. Понимал, что она возненавидит меня сильнее, чем прежде. Сохранил её жизнь, подарив… слепоту.

Мои слёзы не останавливаются и сейчас, когда я смотрю в пустоту башни заточения. У меня был выбор, я поступил правильно: спас жизнь. Только почему так отвратно на душе, словно я убил?

Сейчас в каждой мелочи и в каждом выборе заложен смысл, а в каждой минуте настоящего – послание в будущее, которое уже завтра может изменить прошлое. Настоящее – оно сегодня или вчера? Или оно уже было тут завтра? Я не знаю. Возможно, Мэнди бы пожелала быть убитой, нежели ослепшей. Но… я не мог пойти против природы.

Помню её крик боли в белой пелене глаз, помню мольбу о Смерти, помню мои попытки встать, чтобы помочь ей… Но я тут же падал, кричал молитвы, прося прощения, всё больше ненавидя себя. Я хотел забрать её боль, хотелось ослепнуть, принести себя в жертву, лишь бы вернуть ей зрачки топленного шоколада. Я ни разу не говорил, как они прекрасны и топят в своей красоте, как они завораживают игривостью. Помню, тогда и теперь… они покрыты бельмом, призрачной сетью, и я не мог к ней подойти, я полз…

Минуты отсчитывают нашу жизнь, оставляя нам ничтожные мгновения существования. О какой вечности может идти речь, когда остаётся так мало времени? Я схожу с ума, буквально чувствуя свою боль и сожаление в костях. Но если бы у меня вновь был выбор… я бы закрыл луч врага собой! И ненавижу себя за то, что не пожертвовал собой! Жить в беспроглядном мраке в глазах куда лучше, чем в Тьме алого сердца. Я знаю, что сделал все возможное для адекватного существа, но кости и череп твердят том, что на её месте должен был быть я! Сколько ещё терзаний свалится на меня?! Сколько ещё Тьмы я вынесу и вынесу ли? Осознание неизбежности, чувство скорби и ответственности, долг перед давно умершим отцом, любовь… Всё сокрыто в прошлом, одновременно переходя в настоящее, отражаясь на будущем.

Помню, Мэнди напоминала загнанную волчицу. Волосы брюнетки растрепались, клочки некоторых разорвались от вспышки Света. Она ползала на коленях вокруг себя, клацая зубами и прокусывая пустоту. Тёмная выла оттого, что не знала, куда целится, выла на свою боль и слепоту. Внутри неё был беспроглядный мрак, ничего, пустота. Когда она повернулась ко мне, словно на мои молитвы в слезах, её взгляд… Она смотрела не на меня… куда выше, но я знал, что ненависть бессмертной была обращена ко мне. Из призрачной сетки глаз Мэнди текли слёзы, только они были кровью. Чёрной и тягучей. Я вновь упал на колени.

Сейчас, в настоящем, я спускаюсь с крыши по лестнице к камерам. Не удивительно, что мне не встречается ни один Страж, ведь взломать решётку может кровь лишь того, кто тебя в ней запер. На один этаж положено лишь двое Стражей, они должны прогуливаться по периметру камер, но никто из них не является ключом к этажу. На случай, если меня могут заметить, я иду предельно осторожно, прощупывая магией расстояние впереди. На удивление, не встречается ни одна фигура… что-ж, это к лучшему.

Или же наоборот.

Моя мама служила этой башне, правда, по статусу куда выше обычного Стража. Я знал, что в её обязанности входила проверка расстановки охраны, однако с получением тайного задания на Земле, она ушла с должности…. По всей видимости, новый управляющий не справляется. Мне это на руку. Но я никак не могу отделаться от чувства слежки. За мной наблюдают, интуиция никогда не подводит.

Пока иду мимо пустых клеток, в голове проходят новые воспоминания прошлого. Как Мэнди открывает окровавленный рот, сыпя проклятиями, но её вой перекрывает другой. Этот вой был протяжнее и сильнее, я повернул голову в ужасе.

Что может быть ещё хуже?!

Селена Лойд.

Помню, я видел её раздробленные кости на запястьях, то, как она начинает терять равновесие. Как бессмертная с пепельными локонами волос падает во Тьму, теряя сознание. Я помню склонившегося рядом с ней Создателя Тьмы, он провёл по её лицу рукой, после чего тело Селены Лойд испарилось. Помню, как бросился к её рассеивающемуся дыму, случайно швырнув голову Создателя Света, но даже тогда мне было все равно. Я молился, лил слёзы и кричал. Я представлял жуткое зрелище, по-другому не мог. Я возненавидел себя и начал ненавидеть всё сильнее, когда моё тело остановилось в чужой власти. Во власти Создателя мрака и хаоса. Я пересёкся с его бездушными глазами, не найдя ни малейшего оттенка Света. Помню, тогда я подумал, что он не достоин исцеления, ведь он никогда не изменится.