Мать с отцом согласно кивали. Директор разглаживал усы.

«Ну-ну, а полчаса назад ты не то орала, – подумал я про себя». Но, ясен пень, промолчал. Меня просто достала вся эта катавасия.

Очередной звонок оповестил о конце урока. Родители со скейтом ушли домой, а я отправился досиживать оставшиеся занятия. С этого дня меня ждало несправедливое наказание, разом лишившее всего, что так дорого. Антоха, Лёха и Сашка сочувствовали мне, но что они могли поделать? Витёк вообще исчез, сбежав с уроков без предупреждения. На наши сообщения он не отвечал.

– Чего эт он? – только и спросил Лёха. Никто из нас не мог сказать, что задумал наш конопатый хитрец.

Интернет в тот день вырубили во всей школе. Во время уроков и после все смартфоны проверяли на наличие злосчастного видео. Всех заставили стереть запись под страхом вызова родителей и перевода в другие школы. Я, если честно, был рад такой зачистке. «Видосы удалят, через пару дней всё забудется. В инете не затроллят», – примерно так я тогда наивно размышлял.

Если вы никогда не были под домашним арестом, то мой вам совет – старайтесь его избежать, если он вам грозит! Что угодно покажется лучше, чем это монотонное пребывание в четырёх стенах. Смотрите сами: после школы сразу домой. Строгая проверка домашнего задания. Компьютер только для уроков (и то на час!), никаких прогулок, карманных денег и тем более скейта. Смартфон предки тоже отобрали, всучив вместо него кнопочное ископаемое. Ну и ежедневная уборка комнаты, ясен пень. Брр, отстой полный!

Но и это ещё не всё. Через три дня после случившегося со мной и Ястребом директор собрал всех в актовом зале и выступил с очередной речью. Суть её сводилась к тому, что мы, дескать, все распоясались и доброты не ценим. Вместо полезных дел занимаемся галиматьёй, ежеминутно подвергаем опасности себя и окружающих. И, чтобы не доводить до греха (он так и сказал!), с этого дня на территории школы запрещается катание на роликах, скейтах, самокатах и так далее и тому подобное. Ну, вы поняли.

Это показалось мне началом конца.

После собрания, когда я с Сашкой (наказание всех нас помирило) и Лёхой (Антоха и Витёк куда-то исчезли) продвигались к выходу, на меня со всех сторон смотрели гневные взгляды и вслед летело:

– Допрыгался!

– Всё из-за тебя!

– Доволен?

Я молчал. Сашка, как могла, отбивала нападки, но было ясно одно – с этого дня в школе мне прохода не дадут.

Стоило выйти из актового зала и немного пройтись по коридору, как путь нам преградили лучшие дружки Зайца – «Команда Дабл-А». Так мы прозвали братьев-близнецов Андрея и Артёма. Они, как и Костя Зайцев, учились в восьмом, и время от времени тоже доставали нас.

На их прыщавых физиономиях мы прочитали такую злость, что тушите свет.

– Э, свыш, ты, додя! – толкнул меня в грудь Артём. – Ты в курсе, чё из-за тя мы терь все тут остались без колёс?

– Да, и чё? Я виноват, что Ястреб тогда выскочила? – ответил я.

Артём с Андреем тупо уставились на меня. В глазах у них читалось: «Он что, ещё и разговаривать умеет?»

– Да нам по боку, кто там выскочил. Ты сам ща в форточку выскочишь, додя!

Они вдвоём схватили меня за футболку и припечатали к стене. Коридор вдруг опустел – все, кто проходил мимо, разом смылись по классам, оставив меня, Сашку и Лёху на растерзание парочке недоумков.

– Отстаньте от него! – с возмущением крикнула Сашка и попыталась оторвать их руки от меня.

– Свыш, косоглазая, сбрызни отседа! – зашипел Артём и оттолкнул Сашку. От услышанного она покраснела и сникла, оставив все попытки к сопротивлению. Дело в том, что её левый глаз действительно заметно косит, поэтому она очень болезненно восприняла такое грубое напоминание об этом.

– Т-ты че-чего обзываешься? – расхрабрился маленький Лёха и ударил Артёма в плечо. Он и ухом не повёл. Зато Андрей, не отпуская меня, изловчился и пнул Лёху по ноге. Тот упал и заплакал от боли.

– Да отвалите вы от них! Они ни при чём, я один виноват! – пыхтел я, извиваясь под тяжестью рук врагов. Но они крепко вцепились.

– Отставить! – раздался громоподобный голос физрука. Он вырулил из-за угла и наткнулся на наши разборки.

Услышав его голос, близнецы резко отпустили меня и отошли в сторонку. Я стал растирать грудную клетку, пострадавшую от нападения.

– Отстаньте от них! Такие здоровые лбы и пристали! У вас, по-моему, сейчас физкультура? За мной, шагом марш, в спортзал! Так, Жориков, ты чего развалился?

– Упал, – сквозь слёзы ответил Лёха и начал потихоньку подниматься.

– Цел? – поинтересовался физрук.

Лёха мотнул головой, утираясь рукавом джинсовки.

– Так, всё, шуруйте на уроки, а то в последнее время ты, – физрук кивнул в мою сторону, – всё чаще мелькаешь в школьной криминальной хронике.

Понимая, что не стоит сейчас переводить стрелки на близнецов, я не стал возмущаться, и мы втроём вынуждены были свалить. Стучать учителю – не лучшая идея, учитывая тот факт, что нам рано или поздно придётся столкнуться с «Командой Дабл-А» либо в школе, либо в скейт-парке.

Уроки теперь длились для меня ещё дольше. От расстройства после нападения близнецов я не смог ответить по физике и схватил двойку. Такая же песня случилась на истории.

– Ты не заболел? – удивленно спросила учительница истории. – Совсем плаваешь в материале. Не ожидала от тебя. Садись, два.

– А он, Наталья Николаевна, прыгнул неудачно. Головка бо-бо, – пробурчала Ленка Егорова. Вокруг захихикали. Антоха показал ей кулак.

– Наслышана, – сухо ответила историчка. – Ладно, возвращаемся к уроку.

Так полетели мои дни неудачника и школьного пугала. Вставать на уроки стало так тяжело, будто я вместо учёбы ходил работать грузчиком. А как иначе? Каждый день нервы стали напрягаться в струнку от ожидания всяких подвохов. Пришлось даже придумать защитный ритуал: стоило мне заметить хоть кого-то угрожающего вида, как я делал фигу в кармане, и повторял про себя: «Я невидимка, я невидимка, я невидимка». Иногда реально помогало, и я словно растворялся прямо в воздухе – меня не замечали и я хотя бы одну перемену спокойно перемещался по школе. Но случалось и так, что я ловил подножки, отгребал подзатыльники, и слышал жёсткие ругательства. Первые дни я начинал выискивать в проходящих мимо тех, кто меня задел. Но мне пришлось сдаться, когда после очередного нападения я хотел отлупить типчика, а против меня встала такая толпа, что я понял – лучше молчать.

Из столовки меня тоже прогнали. Причём не очень оригинальным способом. Однажды я, как всегда, зашёл поесть. Пошёл один: Сашки в школе не оказалось, а остальные ребята списывали домашку. Я отстоял очередь, подхватил поднос с едой и развернулся, чтобы пойти к любимому столу. Но, когда я протискивался сквозь толпу, какой-то умник подставил мне ногу. Я только и успел, что охнуть. Резкое недолгое падение и – шмяк! – я влетел лицом в тарелку с пюре и котлетой. Добавьте ещё компот – аппетитная картина, не правда ли? Умника мне вычислить не удалось. Да и как? Ищи-свищи, когда почти вся школа против тебя. Это мог сделать любой. В общем, мне оставалось только одно – вымазанным с ног до головы школьным обедом, под ржач толпы, с позором покидать столовую.

Ребята после случившегося, чтобы поддержать меня, тоже перестали ходить в столовку. Вместо этого мы закупались в магазине и ели за школой.

– Ничего, – подмигнул мне Витёк спустя несколько дней после истории с подножкой. Мы вернулись из магаза и расселись по лавочкам. – Посмотрим, кто скоро будет хохотать.

Антоха ткнул его локтем в бок. Витёк замолчал, откусил кусок булки и запил яблочным соком.

– А, кстати, – сказала Сашка, кинув в урну бутылку от газировки и смятый пакет от хот-дога. – Хоть у кого-нибудь видос остался?

– Остался, остался. Даром я тогда с уроков смылся, что ли? – ухмыляясь, заявил Витёк.

И снова я заметил, как Антоха состроил Витьку злобную рожу и ткнул пальцем в бок.