– Эй, ну ты чего такая невеселая?

– Да так, па. Не бери в голову. Лучше скажи, когда тебя на операцию кладут. С понедельника?

Свекор отвел взгляд. Я напряглась.

– Я попросил отсрочить это дело.

– Как?! Зачем? С этим нельзя шутить!

Еще бы! Ему в срочном порядке нужно было делать шунтирование.

– Не до этого сейчас, Маришка.

– Еще как до этого!

– А деньги где взять? Ну, его… Столько лет ходил я с этим сердцем, и еще похожу столько же.

– Не проходите! Иначе бы вам операцию не назначали. А если вы по поводу денег переживаете – не надо. Будут деньги.

– Неужели какие-то хорошие новости на работе? – оживился свекор.

– Нет. Там… все. Не спасти уже. Но что-нибудь придумаю. Так что прорвемся.

– Неудобно мне, Мариша. Взрослый мужик, а на тебя все повесил…

Наш разговор прервал собачий лай. По натертому полу застучали когти, и в кухню, виляя хвостом, влетела Сара. Пекинесиха свекрови. Задержать ее, чтобы вымыть лапы, никто не удосужился. Ну, а почему нет? В квартире ведь мы с Дашкой убираем. Я сделала вид, что не вижу грязных следов. Стиснув зубы, достала с верхней полки тарелки. Положила каши свекру и дочке.

– Даа-а-аш!

– Ну, чего орешь?

– Умылась? Садись завтракать.

Дашка втиснулась на свое место между столом и холодильником, сморщив нос, взглянула на кашу. Нормальную кашу. Без комочков. Зато с кусочками фруктов.

– Мне обязательно это есть?

– Если не хочешь умереть с голоду во время шопинга. Ты уже думала, в чем пойдешь на первое сентября?

– В слезах.

Дед хрюкнул. Дашка ему подмигнула. И взялась за ложку. Юмористка, блин. А я бы тоже, может, посмеялась, если бы не обнаружила, что за лето моя дочурка вымахала изо всей одежды. А купить новую мне было банально не за что.

Работа… Работа… Работа… Искать! Хоть что-то. Из плюсов – у меня знание языков. И большой опыт в туристическом бизнесе. Из минусов – это все сейчас никому не нужно. С чего же начать? Я поставила тарелку на стол и уткнулась в телефон. Вакансии размещались постоянно, но ничего подходящего для меня не было. Несмотря даже на то, что я здорово опустила планку, чего в нормальных условиях ни за что бы не стала делать. Цену себе, как специалисту, я знала. Вот только мало знать себе цену, видите ли. Нужно еще пользоваться спросом. А спроса не было…

– Сколько раз просила тебя не сидеть в телефоне за столом? – раздался недовольный голос свекрови.

– Да ладно тебе, Зой, – по привычке заступился за меня свекор.

Проклятая каша застряла в горле. Я с трудом сглотнула и уставилась на свекровь. Пятнадцать лет я живу с этой женщиной бок о бок. Может быть, это как раз тот срок, после которого наступает предел?

– Это вредно для пищеварения, – сощурилась она.

– Гораздо более вреден для пищеварения голод. Кстати, мы сможем в этом убедиться, если я не найду работы в ближайшее время. В телефоне.

Я встала из-за стола. Отправила остатки еды в мусор и поставила тарелку в посудомойку. К счастью, мне удалось настоять на ее приобретении, хотя побороться пришлось изрядно. Свекровь считала, что та не впишется в интерьер. Ну, да… Посуду ведь мыла я.

– Какое хамство! Нет, вы слышали? Разве я заслужила такое к себе обращение?

– Это не хамство, Зоя. Это – констатация факта. На свою пенсию мы не проживем.

– Так что, нас теперь куском хлеба попрекать надо? Неблагодарная!

Наша песня хороша – начинай сначала. Не желая развивать тему, я поторопила дочь и пошла собираться. Поход по магазинам никто не отменял. Вадик до сих пор спал. Вот кто никуда не торопился.

Денег особенно не было. Поэтому шопинг затянулся. Дашка крутила носом – и то ей не так, и это. Слишком узко, слишком широко. Модно – не модно. А это вообще слишком дешево – засмеют.

– Даш, ты понимаешь, что у меня просто нет денег сейчас? Ну, нет! Так бывает. Понимаешь?

Она кивала головой, но я видела – не понимает. Для нее было удивительно – как это денег нет. Ведь всегда были. Я ей ни в чем не отказывала. Баловала, как могла – все же единственная дочь, а тут… Нет, Дашка, конечно, не показывала обиды, но обижалась. Наверное, ей казалось, что я недостаточно стараюсь для нее. И это тоже нагнетало негатив внутри.

По дороге домой дочка вообще на меня не смотрела. Сидела, уткнувшись в телефон. А я то на нее косилась, то на истерично мигающую лампочку уровня топлива. Прикидывая в уме, хватит ли нам, чтобы доехать, или все же выделить денег и заправиться. В общем, когда все же мы заглохли, первым делом я подумала о том, что закончился бензин. Но оказалось все гораздо-гораздо хуже. Что-то с клапанами случилось. Стали мертво. Машины сигналили, будто я виновата, что обломалась посреди дороги.

– Тупая курица! – проорал мордоворот на Прадике, с трудом протискиваясь в зазор между моим Ниссаном и бордюром.

– Да пошел ты! – крикнула я в ответ и без сил опустила голову на руль.

– Мам, ну что ты сидишь? – занервничала Дашка.

– А что делать?

– Дяде Васе звонить, конечно же! Он поможет.

– Точно! Как я сама до этого не додумалась?

– В каком смысле не можешь?

Я схватился за телефон. Оказалось, тот полностью разрядился, и, прежде чем позвонить, мне пришлось еще потратить время на поиски зарядки. Ввел Димкин номер. Чертыхнулся, потому как короткий шнур не давал мне выпрямиться в полный рост, а если наклониться – спину простреливало. Старая травма.

– В таком смысле и не могу. Янка тоже не берет.

– Загуляла?

– Да ну, что ты о ней самое плохое всегда думаешь! – завелась бывшая.

– А ты, значит, хорошее? – рявкнул я в ответ. – Чего ж тогда примчалась?

Альбина поджала губы и демонстративно отвернулась к окну. Мы с ней двадцать лет прожили. Она как никто знала, что в таком состоянии со мной спорить смысла нет. Да и оснований нет тоже. Дочь мы упустили. Мы… оба. Не то чтобы я в этом винил жену. Сам тоже хорош. Теперь, вот, с Димкой пытаюсь реабилитироваться. С внуком.

– А Димка почему не отвечает? Он тоже загулял?

– Откуда мне знать, куда она его втянула?

– Слушай, а может, мы его по геолокации отследим?

– С выключенным телефоном?

– Ну, что ты волком на меня смотришь?! Откуда мне знать, как это работает?

Я стиснул зубы, заталкивая претензии поглубже в глотку. Стащил пиджак, а галстук я снял еще в пабе.

– Ты на колесах?

– Нет. На такси. А что?

– Я за руль не могу сесть. Выпивал.

– Зачем тебе за руль?

– Чтобы к Янке съездить.

– А… Так ее дома нет, Федь.

– Ты проверяла?

– Можно и так сказать. Они к морю уехали. Еще позавчера. Яна ключи попросила от дома твоих родителей, я ей и дала…

– И ты только сейчас мне говоришь об этом?!

– Слушай, Таиров, ну, чего ты орешь? Обороты сбавь, а?

И правда. Чего ору? По привычке, наверное. Я всегда ору. Когда возмущен или когда, например, кто-то портачит в офисе. Психологи утверждают, будто ор – это последнее дело, слабость. Черта с два. Обычная черта характера. Кому-то, чтобы выплеснуть эмоции, надо выплакаться, кому-то поорать. Все. Никаких тайных смыслов.

Выдохнул. Но сжавшаяся внутри пружина не разжалась. Я устало опустился на кресло, размышляя, что делать. Практически тут же на плечи легли горячие женские руки и принялись разминать затекшие мышцы.

– Сплошные узлы, Федь. Опять себя загоняешь…

Альбина наклонилась низко-низко к моему уху. Щеки коснулось ее теплое дыхание. И аромат приторных, тяжелых таких духов заполонил пространство. Интересно, какого хрена она делает? Я недоуменно вздернул бровь и чуть повернул голову. Алька была старше меня. На четыре года, но все же. Сейчас ей пятьдесят. И хотя эта информация тщательно оберегалась, ретушировалась бесконечными косметологическими процедурами и пластикой, возраст потихонечку брал свое. В холодном свете ламп это было отчетливо видно.

Когда мы познакомились, я учился на втором курсе архитектурного, а она уже работала на телевидении. Правда, тогда Альбина была обычным статистом, это уже позже к ней пришла слава. Познакомились мы на квартирнике, куда я попал случайно. Слово за слово… Ну, и закрутилось. Не знаю, почему она выделила меня среди таких же, как я, пацанов. Я был довольно угрюмым провинциальным парнем. На одной ноге вокруг нее, как другие, не скакал. Да и в постели никакими особенными навыками не мог похвастать. Просто валил и втрахивал в матрац. По простому. Не расшаркивался. Может, это ей и нравилось. Наверное, да. Смеясь, она называла меня неотесанным мужланом. Я таким был и остаюсь, наверное. А Альбина… Альбина была из той породы женщин, от которых предостерегала мать и которых советовал отец. Яркая. Красивая до невозможности. Шумная. Ее беременность стала для нас полнейшей неожиданностью. Если бы она могла, то сделала бы аборт, но… конфликт резусов. Можно было запросто остаться бесплодной. В общем, выбора особенно не было.