– Надо позарез. И не бойся, Улитка тебя вылечит, – клялся неординарными способностями в нетрадиционной медицине я.

Испуганные глазищи смотрели со страхом, а лохматая голова тряслась от ужаса. И хотя потратил на объяснения и увещевания полдня, но вложить в эту бестолковку идею о лицедействе никак не получалось. Пришлось придумывать иной путь:

– Кра, ты же знаешь, что я могу наделить любого бухту собственным именем?

Собеседница приняла позу подчинения и согласия. Конечно, в моём умении наделять именами никто из аборигенов, между собой называющих себя бухту, не сомневался.

– Ну, так я могу и хвори призывать. Умерший Кра не даст соврать.

Глаза Кра, в общении со мной обычно и так распахнутые дальше некуда, увеличились совершенно до нереальных размеров. А нижняя челюсть отвисла до ещё неразвившейся груди.

– У-у-а, Кра? – испуганно спросила помощница.

– У-у-а, у-у-а, – я гордо ткнул себя в грудь кулаком, – Кра, крхм-м, вжик.

И для пущего эффекта провёл ребром ладони по горлу. Кра начала закатывать глаза от страха. Кажется я немного переборщил с театральностью. И чтобы успеть закончить свой план до её полной отключки, произнёс зловещим тоном:

– С восходом дня хворь нападёт на Кра, как огромный многолап!

Всё… Эффект от наговора оказался ничуть не хуже заклинаний профессионального колдуна. Малышка Кра поникла головой, и поплелась в свой угол болеть, а может даже умирать.

Утром, когда охотники по заведённому обычаю ушли охотиться, а дети носились по пещере, только моя жертва наговора лежала пластом и тихо постанывала. Попытки многочисленных Кра как-то помочь ей и облегчить неимоверные страдания не возымели и минимального эффекта. Вечером уже всё племя пришло к выводу, что первая наречённая Кра не жилец на этом свете.

Настал черёд выйти на сцену главному герою этого вечера. Я растолкал бестолковых помощниц. И жестами показал, что есть средство помочь больной. Скепсис на лицах гигантов вполне мог сквасить ни одну тонну молока, окажись мы на молочной ферме. Не обращая внимания на очередных последователей Фомы неверующего, я взял из костра кусочек уже остывшего уголька. На более-менее ровной и хорошо освещённой каменной стене пещеры нарисовал очертания человеческой фигуры… Ну, или что там у меня получилось со столь несовершенным изобразительным инструментом. Вокруг головы начиркал побольше лучей. Когда повернулся к зрителям, равнодушных среди них не было – все с ужасом взирали на картину. Что стало немного обидно – не настолько плохо я и рисую. Ну, да чёрт с ними. После этого отрезал кусок свежего мяса от принесённого охотниками оленя и измазал фигуру свежей кровью. Мои манипуляции происходили в полной тишине. Кажется, даже дрова в костре на время перестали потрескивать. Затем взял небольшой лоскут шкуры и приложил к многолучевой голове только-только порождённого божка. Для пущего эффекта промычал нечто от старины Вагнера.

Когда возложил освященный лоскут на лоб Кра, тихо прошипел ей на ухо:

– Кра, я забираю твою хворь обратно, отдай её!

До того закрытые в смертельном бреду глаза распахнулись и уставились на меня. Я повернулся к ошарашенному племени и картинно бросил целебное средство в огонь. Малышка Кра села и начала благодарно гукать.

Рождение новой религии, как ни странно, прошло без эпических мук и моих страданий. Жертвой стал лишь бесполезный лоскуток шкуры. Стоит ли говорить, что отныне к моей картине без опаски мог подойти только один единственный обитатель пещеры.

На мою защиту заступали силы, пускай и призрачные, но оберегающие лучше иного Кра с огромной дубиной…

Являться проводником высших сил оказалось занятием необременительным. Всего-то и надо было – раз в день измазать своё чёрно-белое произведение свежей кровью. Но за этим процессом благоговейно наблюдала вся пещера. А когда мне эта обязанность начала надоедать, я подключил к таинству свою подружку. Малышка Кра просто раздувалась от важности, мазюкая красным по силуэту новоиспеченного пещерного божка.

Благодать длилась несколько дней. Но потом бестолковые гиганты начали забывать об устрашающей силе нарисованной угольком фигуры – за это время, как на зло, никто не заболел и не умер, и божественное вмешательство оказалось банально невостребованно. Совсем скоро на очередном распределении ужина моему шедевру ничего не досталось. Большой Кра кивнул головой – мол выделяй из личной пайки. Какие, всё-таки, неблагодарные создания! Впрочем, ничего удивительного в этом нет – поскольку за моим небесным покровителем не имелось многотомных историй о его героических похождениях и беспрерывно творимых чудесах. Он вынырнул из безвестности, сверкнул одним единственным волшебным исцелением и затаился. А его полномочный представитель на планете допустил серьёзную промашку – доверил дело самотёку, не являя чудеса с должной периодичностью. Судя по всему, воспоминания без постоянных обновлений в огромных пустых головах аборигенов быстро терялись. Необходимо было что-нибудь выдать на гора. Или опять придётся беспокоиться о целостности своей шкуры…

Повторить трюк с малышкой Кра, даже учитывая всю наивную примитивность местных обитателей, показалось не совсем этичным, да и вызвало бы ненужные подозрения о всесильности божества. И, как назло, волшебство технического гения моей родной цивилизации осталось вне досягаемости. А чем отличается современный человек, лишённый технических примочек, от пещерного жителя? Конечно, интеллект просто так не спрячешь, но творить чудеса одним интеллектом трудно. Необходим технологический прорыв, и следующий день я потратил на его поиски.

Неподалёку от пещеры обнаружилось небольшое стоячее озерцо, окружённое местным кустарником и подобием земного камыша. Ещё не сильно понимая, что хочу в итоге получить, я с огромным трудом сломал несколько веток. Их прочность и гибкость дала нужное направление изобретательской мысли. А превосходные стрелы получились из крепких стеблей камыша. Оставалось дело за самой важной частью лука – тетивой. И тут пришлось изрядно попотеть. Лезть на местный баобаб, где сверху свисали приятные на вид лианы, оказалось делом опасным и утомительным. Всё-таки хваткой обезьян я не обладал. Но результат оправдал затраченные усилия. Молодые побеги лианы показали чудеса прочности и эластичности. Только вот голыми руками их отделить от ствола я не смог. Промаявшись с полчаса, начал чесать затылок. Как и положено современному производству – одна технология тащила за собой целый пласт сопутствующих изобретений. Необходимо было заполучить или топорик, или, как вариант, хороший нож. Пришлось совершать головокружительный спуск и пытаться родить некое подобие ножа.

Мне достало отбить большой палец на правой руке, чтобы понять полную бесперспективность своих мучений. Хорошо хоть малышка Кра оказалась под рукой. По чертежу, грубо набросанному на песке, она быстренько смастерила первый для местной цивилизации настоящий охотничий нож. А наконечники для стрел, она нащелкала как семечки. Вооружённый я снова штурмовал приглянувшийся баобаб, где и нарубил свежей тетивы.

Соорудив лук, несколько дней потратил на тренировки вдали от любопытных глаз. Когда уверенно стал попадать в ствол дерева с метров двадцати, настало время для рождения нового технологического уклада. Единственно, поражающая сила стрел, даже примени я её против местных аборигенов, вызывала сомнение в достаточной убойной силе – этих толстокожих созданий, вдобавок покрытых, пускай короткой, но достаточно жёсткой растительностью, можно было лишь слегка поранить, не нанеся существенного вреда. И здесь очень кстати вспомнил о своих дальних «родственниках» – токсин из мышц улиток послужил прекрасным дополнением к наконечникам лёгких стрел.

Когда на следующий день я заявил, что пойду на охоту, гоготала вся пещера. Видимо восприняли поданную заявку уморительным представлением. Конечно, мои физические кондиции в сравнении с местными громилами не удостоились бы и пары ленивых хлопков от зрителей второсортного конкурса бодибилдинга. Пришлось гордо колотить кулаком в грудь: