– Как хочешь. Вперед, Комиссарова. У тебя есть…

– Десять минут?

– Уже девять.

Все отлично.

Козловский, оказывается, умный. Наверное, понял, что я глупость сморозила, поэтому и выгнал из машины.

Раз он на особом питании, в благодарность куплю ему морковку. Пусть грызет, козлик.

И когда я говорю козлик, это значит, у меня просто настроение хорошее. Уверена, он еще не раз козлиной будет.

Свой заказ, конечно же, я оплачиваю сама. В принципе, я изначально так и планировала сделать. А еще потому, что Козловский так и не подошел. Спустя десять минут мне передают бумажный пакет, набитый картошкой фри, тремя гамбургерами и порцией нарезанной морковки. Давясь слюной, я выхожу на улицу, и меня буквально парализует.

В общем, пока я выбирала, чем забить свой желудок, Козловский зря время не терял и успел подкатить к какой-то кобыле в белом платье. Или к нему подкатили. Сейчас не поймешь.

Возможно, злюсь я только потому, что он меня обманул. Обещал подойти, но не подошел. Возможно, я просто ненавижу белый цвет.

Последний вариант – я эгоистка, которая терпеть не может, когда кто-то гладит руку моего водителя.

В любом случае я обязана прекратить эти телячьи нежности.

Пакет бы в них кинуть, но кто ж таким богатством разбрасывается?

Я осторожно подбираюсь к ним в надежде подслушать чужой разговор. Почему она продолжает наглаживать Козловского, если он сам к ней даже не прикасается? А он почему с ней разговаривает? Мог бы сразу с моста скинуть. К чему все эти условности?

– Я тебе подарок привезла из Швеции. Может, как-нибудь заедешь и заберешь? – томно выдыхает коротко стриженная блондинка.

Пф-ф-ф.

Нашла чем мужика брать.

Я ему морковку купила. Хватит подарков в этом году.

Она продолжила говорить, но уже шепотом, и я ничего разобрать не могла.

Черт.

Черт.

Черт.

Ну почему я по губам читать не умею?

Что она ему рассказывает на ухо?

Мотаю головой, отгоняя противные мысли.

Так, Козловский сегодня вернется домой. Со мной. По-другому быть не может.

– Любимы-ы-ы-й! – ору так, что у самой уши закладывает. – Заждался меня?

И прежде чем подумать, подпрыгиваю и руками цепляюсь за шею Артёма.

Ой, мамочки.

Он поймал. Я громко ойкаю и зачем-то еще сильнее прижимаюсь к нему, тут же забыв о белобрысой ведьме.

– Я тебя спасла, Козловский. Можешь не благодарить, – шепчу в его ухо.

– Комиссарова, как же с тобой сложно, – слышу тихий смешок и чувствую дыхание на своей коже.

В моей голове что-то громко взрывается.

В горле ком, и я не сразу понимаю, почему у меня сердце так сильно бьется, будто вот-вот выскочит из груди. Прижимаюсь к Артёму и точно знаю, что от моей хватки на его коже останутся синяки. Голова кружится, а когда я открываю глаза и смотрю вниз, становится нечем дышать.

Хорошо, что я ничего не ела. Но желудку плевать, он уже стремится вернуть свое содержимое наружу.

Вдох, через несколько секунд еще один.

Я упаду, если Козловский меня отпустит.

Для человека, который боится стоять на стуле, висеть на высоком Козловском – все равно что в ад добровольно спуститься. Страшно, дико жарко, и кошмары лезут в голову.

– Комиссарова, ты уже можешь отцепиться и слезть с меня. Роль глупой и ненормальной ты отыграла.

Мотаю головой, не в силах рот открыть.

– Комиссарова, заканчивай.

Его голос вибрирует по моей коже, и непонятно, я сильнее напряглась или Артём начал догадываться, что под страхом смерти я пальцы не разожму.

– Влада?

– У твоей знакомой с головой все в порядке?

Хочу послать ведьму к черту на рога, но я не то что заговорить, я глаз открыть не могу. Зажмурилась, и плевать, что обо мне подумают.

– Успокойся.

Это он мне.

Неизвестно, как я это поняла, но я точно знала, что Артём меня успокаивал. Интуитивно почувствовало его поддержку.

– Насть, возьми ее сумку с пакетом и открой дверь, – строго командует он, продолжая удерживать меня. – Бутылка с водой на заднем сиденье. Подай.

Реагирую, когда Козловский начинает двигаться, по ощущениям я уже куда-то летела. Но сейчас казалось, что внизу меня ждет подушка безопасности.

– Артём, так что с ней?

Судя по тому, как сжались пальцы Козловского, разговаривать в данный момент у него не было никакого желания.

– Шевелись.

Даже в таком состоянии я отмечаю, что со мной он так не разговаривает.

К счастью, в этот момент моя задница приземляется на что-то мягкое и у меня получается сделать первый нормальный вздох. К сожалению, пальцы все равно отказываются меня слушаться. Потом происходит то, чего я точно не ожидала. Теплая ладонь Козловского касается моей коленки и двигается вниз. Хорошо, что уже все поверили, что я ненормальная, и не обратили внимания, как я дернулась от обычного прикосновения. В глазах радуга, птички на единорогах катаются, и все это исчезает, когда кроссовки касаются земли.

– Ты на земле, пингвин. Можешь открыть глаза.

– Сам ты пингвин, – возмущенно фыркаю.

Козловский сидит у моих ног, а ведьма… Плевать на ведьму. Артём у моих ног. Как стереть с лица улыбку? – Я боялась упасть.

Козловский кивает, пальцами потирая свою шею.

Ух. Там уже синяк виден. Завтра он прикончит меня за это.

– Боязнь высоты? Серьезно? – кривится ведьма. – Я подумала, у тебя с головой проблемы, а тут…

Я закатываю глаза. К таким фырканьям уже привыкла. Папа долго не понимал, почему, когда он поднимает на руках свою дочь, она визжит как сумасшедшая.

– Отдай мои гамбургеры. – Конечно, аппетит давно пропал, ведь желудок на свое место еще не вернулся, продолжая дрожать в районе пятки, но ведьма не заслужила право держать в руках мою еду. – Будешь так морщиться, морщины быстрее появятся и никакие чудо-укольчики не помогут.

Она непонимающе хлопает глазами, смотря в сторону Козловского.

Поддержку ждет?

Ну-ну.

– Поехали домой, – объявляет Артём и молча обходит машину.

– Тём, я позвоню?

Затаив дыхание, жду его ответа. Что, если он сейчас скажет ей да, потом поедет, а вскоре решит перевезти ее вещи в нашу квартиру? Ох-х-х.

Он не может месяц без баб своих прожить?

Светка, Настя, еще кто? Завтра познакомит меня с Зинаидой?

Гадство.

Вот съеду, и пусть гарем открывает.

А пока я рядом, пусть трескает сельдерей.

– Тогда тебе придется встать в очередь! – рявкаю я, опережая Козловского. – Там Светка еще занимала. После нее будешь.

Взгляд Козловского бесценен. А вот ведьминский я бы и за копейку не купила.

Артём.

– Слушай, братан, ты чем Светку обидел? – скалится Власов, ввалившись в мой кабинет. – Она мне всю ленту забила своими слезами. В какой-то момент я даже проникся и чуть сам в депрессию не впал, проклиная всех мужиков на планете.

Яру плевать, что сейчас рабочий день и на бессмысленный треп времени нет. Но за тысячу лет дружбы я понял, что у Власова всегда все под контролем. Идиот по жизни, гений в своем деле и друг, который раздражает своим присутствием.

– Без понятия, о чем ты. Пару дней назад видел ее, и она была в порядке.

– Потом ты ее выпер, и она стала не в порядке. Будь мужиком, оплати девчонке психолога. И другу заодно. Как-то грустно мне стало.